Обмани смерть

— Дашенька я твоего папы учился, твой диагноз: обширный инфаркт миокарда. Симптомы помнишь?

И ее вынос на носилках из изолятора временного содержания и полный ярости хрипло командный голос дежурного офицера:

— Да я плевать хотел на устный инструктаж. Опера говоришь, просили ей «сладкую» жизнь тут устроить? А я срать на них хотел! Задержанная больна, она без сознания и нуждается в срочной госпитализации. Молчать! Я кому сказал: Молчать! Ты кому звонишь сержант, операм? Телефон оставь. Брось «трубу» сука! Пока «Скорая» не уедет никаких звонков. Я сам письменный рапорт дежурному по управлению подам. Когда? А это я решу когда!

Пронзительный вой сирены «Скорой помощи», стремительный ход машины. Остановка у входа в больницу и властное распоряжение заведующего отделением реанимации:

— Немедленно больную в одноместную палату. Я лично все процедуры, буду делать.

А в палате заплаканная мама:

— Доченька!

И папа крепко обнимает.

А через два часа за дверью палаты ледяной голос главного врача больницы:

— Тут я распоряжаюсь, а не вы господин майор. Состояние больной критическое, транспортировке в ведомственное лечебное учреждение юстиции, она не подлежит. Что? Вы мне угрожаете? Хорошо, очень хорошо, сообщайте куда угодно, но больную от нас вы возьмете только по решению суда. Заберете силой? Попробуйте! Можете избить врачей и медсестер и заковать их в наручники. Но предупреждаю, тут установлены камеры видеонаблюдения. Рискуйте! А завтра вы станете очередной полицейской «звездой» интернета и ваш начальник управления, а я его хорошо знаю, прикрывая свою «жопу» под улюлюканье блоггеров и «правозащитников» вышвырнет вас с работы. Выставляйте полицейский пост у палаты, тут не возражаю, но заходить в помещение реанимации и беспокоить больную Мишину категорически запрещаю.

А утром, когда Дашу перевели в палату интенсивной терапии при отделении реанимации, пришла Ирина, такая смешная в старом не по росту большом зеленоватом халате с ведром и тряпкой для уборки:

— Даш, — шепнула она, — мы с твоим адвокатом «свидетеля» нашли. Он уже в «дурке». Твой то, ох и злой же мужик, враз этого «торчка» расколол и тот под камеру заявил, что его заставили против тебя показания давать. Доктор тамошний говорит, что они будут тут «торчка» держать сколько надо. Чего плачешь то? Даш успокойся, всё нормально будет.

— Ира! — не вытирая слез, позвала Даша.

— Ну, что? — наигранно сердито отозвалась санитарка.

— Спасибо.

— Да за что? — непритворно удивилась Ирина.

— За веру, Ира, за веру, — поспешно вытирая скомканным платком слезы, сказала Даша, — за тебя, за всех вас. За такой народ стоит бороться. Верю, мы выздоровеем.

— Мы когда с твоим дядькой ночью из «дурки» возвращались, — не глядя на Дашу, нерешительно и смущенно заговорила Ирина, он мне тоже говорил: «Россия, она сейчас как ты девочка, одурманена наркотиками, бессильная, изнасилованная, брошенная в грязь. Но ты нашла в себе силы встать. И так хочется верить, что и она встанет» Странный он. Как его хоть зовут? А то я вчера не запомнила, а потом переспросить постеснялась.

— На войне его звали — Обмани смерть, — помедлив, ответила Даша, — но он сердится когда его так называют и вообще про войну с ним не говори. А так зови его по имени и отчеству — Петр Николаевич.

— Убирают тут у вас плохо, — меняя тему разговора и осматриваясь, недовольно проворчала Ирина, — по полу грязь размазали, а по углам пыль, на потолке вот смотри — паутина, плафоны не протерты. Ничего я тут порядок щас наведу.

Ближе к обеду в чистую хорошо проветренную палату зашла молоденькая медсестра.

— Дарья Сергеевна! — приветливо улыбаясь, обратилась она, — тут к вам девочка пришла, говорит, что она ваша младшая сестра. Только я вашу сестру Сашеньку знаю, это не она.

— А как зовут девочку? — встав с кровати, настороженно спросила Даша.

— Говорит, что Маша, — улыбнулась медсестра, — мне кажется я ее где то видела.

— Пусть заходит, — разрешила Даша, и чуть замявшись — вот только полиция на входе…

— Дарья Сергеевна, — тихонько засмеялась медсестра, — на посту мой двоюродный братик стоит. С армии пришел, работы нет, вот он и пошел в полицию, а так он хороший и добрый. Я его попрошу, он никому ничего не скажет и в свой журнал ничего не запишет.

Тоненькая хрупкая девочка в накинутом на худенькие плечи и волочившемся по полу, белом халатике вошла в палату и:

— Здрасте тетя Даша, — неуверенно проговорила она, положила на тумбочку пакет, — я вам тут соков и шоколадок принесла.

— Спасибо Машенька, — ласково улыбнулась ей Даша, спросила:

— Ну как ты?

— Прошлую четверть на четыре и пять закончила, — с гордостью сказала Маша и присела на краешек стоявшего у кровати табурета.

— Умница, — широко улыбаясь, похвалила ее Даша, — а откуда…

— Прочитала, еще вчера вечером, — нахмурилась девочка, — в интернете на форуме, там никто не верит, что ты тетя Даша, наркотики продаешь. Я сразу утром сюда, мне мама разрешила сегодня в школу не ходить и денег на гостинец дала. А тут я дядю Марка встретила, он меня первым лечил, помнишь? Он меня к этому отделению проводил. А это правда, что тебя в полиции пытками до инфаркта довели?

— Нет, Маша, вот, это как раз и неправда, — чуть улыбнулась ей, Даша, — физически никто меня не трогал. Хамили, грозили и кричали это, да, было.

— Моей маме полицаи тоже грозили, — тихо бесцветным тоном сообщила Маша, — пришли вечером к нам домой и сразу допрашивать: «Говори, кому ты про педофила рассказала? Быстро признавайся! Молчишь?! Тогда мы сообщим, что ты детей прокормить не можешь, их у тебя отберут и в детдом отдадут, а там они сдохнут». Мама заплачет, а потом как закричит: «Вы лучше ворье и насильников ловите, а не детей у матерей отбирайте! Убивайте сволочи, а своих детей я не отдам» Один полицай, он раньше всё тихо стоял и молчал, сказал, что некого больше ловить, убил того педофила, маньяк. Больше они не кричали, только сели за наш стол и бумажки писали. Потом когда уходили, тот, что молчал, а потом про того убитого дядьку сказал, мне говорит: «У меня дочка как ты. Ты не сердись. Вот возьми, игрушку себе купишь» Целую тысячу рублей мне дал, да я не взяла, — гордо выпрямилась на табурете девочка, — другой злой полицай говорит: «Волчица растет». А мама ему говорит: «Есть Бог на свете, есть, покарал Он эту тварь. День и ночь за мстителя молиться буду, все его грехи отмолю и мои дети за него молиться будут».

Маша замолчала, потрясенная Даша не знала, что сказать, а Маша совсем тихо еле слышно:

— Это за тебя тетя Даша, мама молится. Ведь это ты, да?

— Нет, Машенька это не я, — еле произнесла Даша.

— А кто? — требовательно спросила Маша.

— Не знаю.

— Не можешь говорить? — Маша понимающе совсем по-взрослому улыбнулась, — Ну тогда если мстителя случайно встретишь, передай ему, что моя мама сказала: «мы молимся за него». Скажешь?

Глава шестая

На суде по избранию меры пресечения в отношении подозреваемой Мишиной Дарьи Сергеевны, Кольцов не присутствовал. Сидел на конспиративной квартире и в режиме онлайн читал сообщения о ходе судебного заседания в тwitter. Репортаж прямо из зала судебного заседания под ником «odin» вёл Дашин однокурсник. «Толковый паренек — читая его короткие сообщения, подумал Андрей, — все ясно, коротко и по существу» Итоговое сообщение: «подписка о невыезде». Кольцов оторвался от ноутбука вышел из-за стола и нахмурился. Томительное, тревожное, пока еще неопределенно чувство надвигающейся опасности, с каждым днем всё сильнее и сильнее беспокоило его. «И что дальше? — нервничая, думал он, — Даша не сможет бесконечно лежать в больнице, рано или поздно она выйдет, и тогда на допросах ее возьмут в оборот. И почему именно на Дашу вышла полиция? В чём дело? Где они допустили просчёт? Ведь еще до начала действий они специально вдвоем с Петром договаривались, девушку от участия в акциях под любым предлогом отстранять. Пусть тренируется с оружием, пусть при необходимости ведет наблюдение и осуществляет связь, но стрелять, это их дело. Даша в любом случае должна оставаться вне подозрений. А её первой арестовали. Ещё и Петр молчит. Черт бы его побрал, с его конспирацией». Динамики ноутбука пискнули. По электронной почте пришло сообщение, расшифровав нехитрую кодировку письма отправленного с чужого сетевого компьютера, Кольцов прочитал: «Завтра в 06.00. у меня на квартире».