Королева Камилла

Ответ Миранды пришел через несколько минут:

Дорогой Грэм,

«Мышь и сыр» – это мило. В час дня в воскресенье.

Всего наилучшего, Миранда.

Грэм ответил:

Дорогая Миранда,

Договорились, в час!

Дресс – код в «Мыши и сыре» – свободно, но элегантно; большинство народу обоего пола приходит в шерстяных джемперах. Сообщаю это только затем, чтобы Вы вдруг не попали впросак.

Как Вы будете добираться? Вам нужны указания?

Ваш Грэм.

– Господи. Этот чувак анальный тип или что? – проворчала Миранда.

– А ты думала! – ответил Гэри. – Это столь же несомненно, как и то, что у Христа была дырка в жопе.

Миранда в своей новой ипостаси отвечала:

Дорогой Грэм,

Пожалуйста, не беспокойтесь, я доберусь. Но я очень застенчивая, так что не встретите ли Вы меня снаружи? До сих пор я никогда не входила в паб в одиночку.

С горячим приветом, Миранда.

У Грэма заколотилось сердце. Он написал:

Дорогая Миранда,

Конечно, я сопровожу Вас в «Мышь и сыр».

С самым горячим приветом, Г.

Тем же вечером Миранду выпроводили из ночного бара в Сохо, после того как она исполнила непристойный танец на стойке, по ходу которого красная туфля на шпильке слетела у нее с ноги и вызвала отслоение сетчатки у барменши по имени Глория. Проблевавшись в такси по дороге домой, Миранда чуть протрезвела и спросила обалдевшего таксиста – сомалийца, умеет ли он играть в «змеи и лестницы».

39

Камилла и Чарльз сообща готовили дом к приему гостей. Поскольку в кладовке было хоть шаром покати, Чарльз одолжил денег у Тредголдов и отправился покупать продукты для закусок.

Дуэйн Локхарт нес службу возле мини– маркета. Грайс повысил цену на хлеб на десять пенсов, и теперь маленькая нарезанная булка стоила фунт. А то, что с похожей ситуации началась Французская революция, – был один из немногих фактов, запомненных Грайсом на уроках истории. Дуэйна вооружили тазером и приказали усмирять любые народные волнения.

Заметив Чарльза с плетеной корзиной для покупок на локте, Дуэйн сказал:

– Доброе утро, сэр. Сегодня мне нужно проверить у вашей жены персональный жетон. Удобно ли будет зайти в четыре?

Чарльз не понял, отчего у Дуэйна закрывается и открывается левый глаз, неужели у несчастного юноши развился нервный тик? Потом он сообразил, что Дуэйн подмигивает.

– Да, четыре часа – совершенно великолепное время для визита, пожалуй, более удобного часа нельзя придумать, – торопливо ответил Чарльз.

Когда Дуэйн Локхарт ровно в четыре постучал в дверь, Грэм Крекнелл находился в гостевой спальне. Он выложил из чемодана всю бывшую при нем одежду и пытался решить, что надеть. Он уже спросил совета у родителей, но те ничем не помогли.

Камилла сказала:

– Наденьте то, в чем вам будет удобно.

А Чарльз добавил:

– Сомневаюсь, что кто‑нибудь станет специально одеваться, ну, кроме принцессы Кентской, конечно.

Перепробовав несколько вариантов, Грэм выбрал свободные брюки, доставшиеся от приемного отца. Он всегда думал: повезло, что у них с отцом одинаковый обхват талии и полнота, – годами можно не покупать одежду, если, конечно, не наберешь вес. К брюкам Грэм прибавил шерстяной джемпер с орнаментом из ромбов и рубашку с галстуком. Обуви у него с собой была одна пара – серые теннисные туфли; так что он протер их и, рассмотрев себя в зеркале на дверце шкафа, остался доволен тем, что выглядит хотя бы чистым и аккуратным.

Приемная мать однажды сказала ему:

– Грэм, ты никогда не станешь Кларком Гейблом, но по крайней мере ты можешь быть подтянутым и опрятным.

Кто такой Кларк Гейбл, Грэм тогда не знал, но позже, увидев его по телевизору, поразился его ушам: они были точь – в-точь как у самого Грэма.

Дуэйн вынул письмо Николаса Сомса из глубокого кармана брюк и сунул под крайнюю диванную подушку Он помигал на свой манер, и Чарльз сказал:

– А, великолепно. Я понял, что вы… Да. Изумительно.

Камилла села, и снова повторился спектакль с проверкой жетона. Дуэйн еще стоял на одном колене, когда в гостиную спустился Грэм.

Чарльз забормотал:

– Констебль Локхарт, это… э… наш…

– Инспектор по безопасности быта, – пришла на помощь Камилла.

– Да. Инспектор, – согласился Чарльз.

– Мы знакомы, – сказал Грэм.

– Да, – подтвердил Дуэйн. – Как проверка?

– Нормально, – уклончиво высказался Грэм.

Не удержавшись, Дуэйн смутил его вопросом:

– Непростое занятие – оценивать опасность, а? В смысле, что вы считаете опасным?

– Опасности начинаются при рождении. Само рождение может быть весьма опасным событием.

Дуэйн решил поддразнить еще.

– Полагаю, всегда есть опасность утратить связь с матерью.

– Ну, это риск незначительный, – сказал Грэм, глядя на Камиллу. – Большинство матерей довольно цепко держатся за своих новорожденных.

Увидев выражение лица Камиллы, Дуэйн устыдился и поспешил откланяться, заявив, что должен расследовать происшествие в переулке Шлюх. Он вышел за порог с пылающими щеками. После того как поступил на службу в полицию, Дуэйн уже не раз нащупывал в себе садистскую струнку, которая не очень ладно уживалась с его более человеческими сторонами. Но Грэм и ему подобные прямо‑таки вызывают враждебность. Дуэйн видел, что этот примерный и самоуверенный субъект вряд ли хоть раз в жизни усомнился в себе.

Ночью Дуэйн долго лежал без сна, раздумывая, какую следующую книгу дать Пэрис Баттеруорт. Он перебирал в уме свои самые лакомые книжки. Может быть, начать с заигрываний? С «Джейн Эйр», например. Или пойти ва – банк с «Мадам Бовари»? Или вернее будет предложить ей другого Оруэлла? Пожалуй, Пэрис придется по вкусу «Скотный двор».

Дуэйн мечтал о том, как они с Пэрис будут читать ««Во чреве кита» и другие эссе». Он так и видел эту картину: они вдвоем в постели, голые, укрытые простыней; Полтин – ник спит в соседней комнате. Обсуждают эссе Оруэлла и жарко спорят о склонности автора к простым словам. Наверное, Пэрис стиль Оруэлла кажется слишком уж рабоче – крестьянским.

Утром, когда Дуэйн положил на кофейный столик в гостиной Пэрис «Скотный двор», она сказала:

– Я уже читаю другую книгу. Взяла в библиотеке в торговом центре.

Дуэйн огорчился, но постарался не подать виду.

– Какую?

– Щас принесу. – Пэрис выбежала из комнаты.

Над головой Дуэйна заскрипели половицы.

Он заметил, что у Полтинника прорезалось еще несколько зубов. Мальчик сидел на полу в круглом манеже и мусолил пластиковый флакон из‑под жаропонижающего сиропа. Дуэйн кинул в манеж несколько игрушек, но Полтинник не обратил на них внимания. Вошла Пэрис с книгой в мягкой обложке и протянула ее Дуэйну. «Ни пенсом больше, ни пенсом меньше»[73].

– Это… – начала Пэрис.

Дуэйн свирепо перебил ее:

– Я знаю, кто написал!

– Что такое? – не поняла Пэрис. – Я думала, вам будет приятно.

– Приятно? – воскликнул Дуэйн. – Я хочу чтобы вы читали литературу!

Он чувствовал себя так, будто Пэрис предала его, спутавшись с каким‑то недалеким ухарем, который завлек ее хорошо закрученным сюжетом, но в итоге все равно бросит, оставив вместо удовлетворения укоры совести. Дуэйн забыл, что они с Пэрис ни разу нигде не были вместе и даже не сказали друг другу о взаимном интересе.

– Разве не все книги – литература? – удивилась Пэрис.

– Нет. У вас в руке бестселлер!

– Это хорошая книга, – упрямо стояла на своем Пэрис.

– Но не великая, – не сдавался Дуэйн. – Хорошее – враг великого.

Пэрис села и взяла в руки «Скотный двор». С сомнением взглянула на обложку.

– Про что это? – спросила она. – Про свинок?

Дуэйн объяснил, что это аллегория советской России.

73

Роман британского популярного писателя и политика с одизно – консервативной репутацией Джеффри Арчера.