Способ побега

Не то чтобы Тимофею не нравилась его работа— но иногда общение с подрастающим поколением требовало от обычного преподавателя тюк-до запредельного напряжения воли. Некоторых нахальных переростков хотелось послать в угол, и не каким-нибудь замысловатым способом или там приемом — а попросту, по-русски, кулаком в лоб. И так, чтобы голова летела быстрее, чем пятки недоросля-оппонента.

И в чем же разница между ним и этим трактом? Вполне возможно, что тракту еще и жилось сытнее. И ему не грозила под старость пенсия, скроенная по типу «на хлеб и воду от народу». Кто его знает, как вообще им жилось?

Так что он мысленно посоветовал себе не лезть в чужой монастырь со своим уставом. К тому же у тюкдоистов есть предельно ясное правило, как раз для такого случая и предназначенное: «Глазея на чужое ярмо, щупай собственную шею». А ему, как всякому тюкдоисту, следовало самым настоятельным образом время от времени повторять свод правил.

В общем, он предпочел заткнуться и заняться едой. Благо тракт, явившийся из угла зала, принес гигантский поднос, на котором было все: и поросенок, и холодная закусь, и горячая. И просто горячительное — под поросеночка…

Как только они пообедали, Мриф тут же вернулась от стойки. Тарелки на их столе только что опустели, и Тимофей про себя удивился, как это девушка сумела настолько точно угадать момент, когда их трапеза закончилась. Все это время она простояла спиной к их столу, беззаботно болтая у стойки с гиеноподобным трактом. То ли чтобы не смущать жадно евших людей, то ли просто из чувства пренебрежения к нехорошим землянам, один из которых оказался чересчур невоздержанным на язык… Девушка искоса поглядела на Леху — прищуренным многозначительным взглядом, отчего тот тут же поглубже вжался в стул. На лице эльфессы, с мстительным интересом наблюдавшей за его реакцией, появилось самое неподдельное удовлетворение. И она мгновенно повеселевшим голосом предложила развезти их всех по домам — отдохнуть до вечера.

Вигала, сыто вздохнув в ответ, молча встал из-за стола. И торопливо зашагал к выходу, не обращая никакого внимания на оставшихся сзади людей и Мриф. Эльфесса не стала его останавливать. Вигала пробурчал на ходу:

— Я к своим, вы тоже по домам. Сбор через шесть часов.

Значит, Вигала будет отдыхать отдельно от них — ему доставка с катафалком не требуется. Развозить будут только Тимофея и Лexy.

Они в траурном молчании загрузились в машину (опять-таки в заднее отделение, предназначенное для гроба). И так же, в тишине, поехали по пустому городу. Леха вообще не смел открывать рта с того момента, как Вигала предупредил его о возможных осложнениях из-за инцидента с Мриф. Тимофею гоже было не до болтовни — он ехал и тихо горевал и душе, поглядывая время от времени на затылок Мриф, украшенный кудряшками и жемчужинками, и осознавая при этом с ужасающей отчетливостью, что уж с кем-кем, но с королем эльфов ему никак не тягаться.

Мриф высадила Тимофея у самого подъезда. И тут же, даже не попрощавшись (даже не оглянувшись! — жалобно взвыл Тимофей в душе), помчалась дальше. Доставлять Леху, тихо молчащего в гробовом отделении. То ли от страха, то ли в приступе осторожности.

Сэнсэй печальным взглядом проводил улетающий за поворот дороги черный катафалк и повернулся к двери. Усталое тело ныло, веки слипались. Прыжки по мирам и временам давались организму нелегко. Может быть, со временем он и привыкнет…

Тимофей напомнил себе, что всех времен по земному исчислению оставалось всего два дня. А затем на Землю пожалует Пасть Дракара, и эльфы не то чтобы потеряют интерес к нескольким людям, оставшимся на покинутой планете, — просто в них отпадет всякая надобность. И сейчас-то они с Лехой нужны эльфам только потому, что верховный маг Эллали, у которого, по слухам, запрятан Ларец Сил, был человеком. Обычная попытка использовать на благо дела принцип расового родства.

Но если Ларец Сил вовремя найти не удастся, тогда после этих двух дней ему незачем будет беспокоиться о других мирах и временах… Будет одна на всех Пасть Дракара, нападение на Землю ползающих по мирам паразитов-протоклеток. Тимофей невесело усмехнулся. Вся земная раса кукует неизвестно где, спасенная с обреченной планеты непонятно какими пришельцами. А эльфы, вернувшиеся на Землю после исчезновения людей, тоже сбегут от этой напасти в свои Запредельные Миры — и кому понадобятся оставшиеся люди?

Он помотал головой, отгоняя невеселые мысли. Ткнул (не слишком удачно, потому что попал не сразу) кодовым ключом в круглый выступ на двери. И только потом заметил, что зеленый огонек на квадратике домофона не горит — с исчезновением людей из многих домов исчезло и электричество. Так что Тимофей просто протянул руку и открыл жалобно скрипнувшую железную створку. Затем начал устало подниматься по гулким, пустым и ужасающе тихим пролетам на свой пятый этаж. Правда, перед этим он для очистки совести все же заглянул на площадку к лифту и потыкал подрагивающим пальцем в заветную кнопочку. И тут же удивился, зачем это сделал — если электричества нет, то уж нет. Наверное, сила привычки. Сытого урчания электромотора в ответ не послышалось — лифт, как и следовало ожидать, тоже отбесточен.

Возле двери своей квартиры Тимофей отловил в одном из карманов куртки завалявшийся там ключ и вставил в скважину.

Родной очаг встретил хозяина мерзостью запустения. Хотя здесь, по земному календарю, со дня его отлета прошло не больше суток — все же странным образом квартира казалась заброшенной уже долгое время. Не вытертая пыль лезла в глаза густыми серыми островками на книгах, столе и комоде, в кухне полупустой пакет из-под несвежего кефира и сигаретные окурки, затушенные прямо в мусорном ведре, придавали воздуху характерное амбре. Что опять-таки не улучшало тягостного впечатления от родных пенат…

Он прошагал в ванную и покрутил краны. Из труб послышалось сердитое шипение — и тишина. Значит, о ванне нечего и мечтать.

Памятуя об отведенных ему пяти часах, он наскоро умылся водой из чайника. Затем завел будильник, успевший остановиться за время его отсутствия, наугад перевел стрелки на время, наиболее подходившее к его мироощущению (за окном примерно полдень — значит, сейчас двенадцать часов). Поставил будильник на пять часов и завалился в постель.

Через пять часов он вяло вылез из постели под пронзительную трель будильника. Затем кое-как причесался и плеснул в глаза остатками воды. В шкафу нашлась вторая пара джинсов. Тимофей поспешно переоделся, спросонья не сразу попадая ногой в штанины. И мрачно подумал, что если во втором походе за Ларцом ему удастся испортить и эти, последние свои джинсы, то переодеваться будет уже не во что. Разве что в брюки от парадного костюма. Правда, были еще тренировочные штаны и форма мастера тюк-до. На секунду он попытался представить себе, как будет выглядеть в клабе в развевающихся широченных боевых штанах и накидке— жилете с запахом среди всех тех субъектов, которых навидался за последнее время.

Тимофей фыркнул, потому что на фоне тех же трактов и эльфов в нежно-зеленых плащах он в своей клабе, нкиде и блоде — накидке, прилагающейся к форме, — выглядел бы почти обычно. Даже скромно. Цвет формы тюк-до — традиционно коричневый. Да к тому же еще и в разводах — поскольку настоящим мастерам его класса полагалось красить форму собственноручно, с использованием натуральных средств, где главным красителем выступала луковая шелуха. В его боевом искусстве стремление к природе было доведено до абсолюта. И даже диктовало моду на одежду. Все широкое, развевающееся, в рыже-коричневых тонах…

Снизу кто-то отчаянно засигналил. В тишине, царившей в огромном многоквартирном доме, звук гудка прозвучал совершенно отчетливо, несмотря на толщину стен и перекрытий. Тимофей торопливо натянул на себя чистую рубаху, куртку и обувь. Затем вылетел в подъезд и бросился к окну на площадке между этажами.

Внизу на тротуаре стоял траурно-черный катафалк.