Страница 43 из 63
— Я тут.
Шипастая голова стремительно подъехала к нему.
«Да? Значит, настало время для наших совместных вздохов под светом звезд, о Тимоха?» — радостно взвыла Гортензия.
Тимофей поморщился, потому что от телепатического крика между висками возникла волна давящей боли, вольно разлившись по всей голове от левого уха до правого. И обратно.
— Нет, пока не время, — торопливо разуверил он мечтательную драконшу. — Меня надо просто спустить вниз. Тем же способом, каким я поднялся.
Он с некоторым трудом забрался снова на рогатую голову. Гортензия опустила морду в проем.
Строй узников шагал уже совершенно не в ногу. Инопланетяне, почуяв близость свободы, двигались вразнобой, поднимая и ставя ноги как попало. Леха, по-видимому, уставший поддерживать дисциплину в своем разнородном войске, куковал у проплавленного проема.
Тимофей, не слезая с головы, поманил его к себе.
Леха подскочил к нему одним прыжком и прошептал, возбужденно блеснув глазами:
— Ну что? Наконец на волю?
Сэнсэй кивнул, затем поймал радостный и одновременно благодарный взгляд братка и пробормотал:
— Век воли не видать — это не про нас, браток… Предупреди своих каудильо, чтобы вели себя потише.
Подъем всех узников на поверхность крыши занял гораздо больше времени, чем он ожидал. Голове Гортензии опять пришлось послужить лифтом. «Как бы шею не растянула, птичка-телепатичка», — забеспокоился Тимофей. Примерно после десятого узника он подошел поближе и погладил чуть подрагивающее плечо крылатого монстра. Для этого ему пришлось встать на цыпочки и вскинуть руку над головой.
— Ты не устала, Гортензия?
«Это мой подвиг для тебя», — важно заявила драконша.
Тимофей содрогнулся и отскочил. Вот только подвигов ему тут не хватало. Гортензия, ничего не заметив, повернула морду к нему. И улыбнулась во всю ширь своей пасти. На фоне угольно-черной и влажно поблескивающей полости рта сверкнули белые клыки, плотно пригнанные друг к другу.
Подвиг по-драконски. На подвиги, как известно, идут из-за любви. Тимофей вдруг неожиданно с ужасом осознал, что Гортензия считает себя влюбленной в него. Влюбленной женщиной или чем-то вроде. Хотя она дракон, а он мужчина из рода людей. Как она сказала — нельзя мыслить так узко? О майн гот… Нельзя поминать имя Господне всуе, но по немецки, глядишь, и не заметит.
По плечу ли ему такое испытание? Опасно разочаровывать огнедышащую даму…
«О, не беспокойся за меня! — довольно нежно продолжила драконша. — Что такое усталость женщины, если рядом с ней даритель любви?»
Что он выиграет, начав разубеждать драконшу, что она не женщина? А сам Тимофей вовсе не некий даритель любви? Ничего.
Нельзя спорить с огнеметом — это опасно для жизни. Побег еще только начался. Сейчас помощь Гортензии была им жизненно необходима. Поскольку никто другой не рвался помочь узникам с их побегом…
И под давлением всех этих обстоятельств Тимофей малодушно промолчал.
Лexa, шепотом матерясь, строил всех поднимающихся узников в шеренгу по двое. Тимофей приказал делать это, когда увидел, что узники начинают проявлять нетерпение и поглядывать в стороны. Неорганизованное бегство по крыше могло погубить их всех.
Инопланетяне нехотя, но строились. Сутки муштры очень способствуют развитию чувства дисциплины.
Особенно если командир — браток по имени Леха.
На крыше по-прежнему никого не было, кроме них. Не напрасно отставные диктаторы мучились последние сутки, маршируя в строю — тюрьма привыкла к их шуму. И до того момента, пока кто-то из стражников не услышит их шаги прямо у себя над головой, они в относительной безопасности.
Тимофей поманил к себе пальцем свинорылого, когда тот появился на краю крыши. И довольно нахально заявил, глядя ему прямо в лицо, украшенное дырчатым большим пятаком:
— Самое время обсудить некоторые договоренности, не так ли? Если вы сейчас спуститесь с этой крыши и доберетесь до своих денежных кубышек…
— Банк Гергеция, — мгновенно отозвался тот, почтительнейше склоняя голову перед Тимофеем. — Туда каждый из нас переведет по определенной сумме на счет некоего Тимохи. Мы об этом уже договорились. Конечно, по отдельности это не так уж и много, но все вместе составит неплохой капитал. Смею вас заверить, что вы останетесь довольны.
— Пойдет, — равнодушно оборвал его Резвых, вспомнив, что нужно узнать еще кое-что. — Вы здесь давно сидите, почтенный…
— Чарача. — Свинорылый самую чуточку склонил голову, и его лицо вдруг обрело важность и значительность. Доходящие до напыщенности.
И Тимофей увидел, каким прежде был почтенный Чарача. В лице была жестокость, сплавленная с безволием, и некая эпатажность. Словно этот инопланетянин нес себя миру, как лучший подарок…
— Да, я довольно давно здесь сижу.
— Прекрасно. — Он поймал свинорылого за обтрепанный рукав. — Нас было трое, когда нас арестовали. А осталось только двое. Есть здесь покои для особо опасных?
Свинорылый виновато покачал головой. Уши, торчащие на верхушке морды, мотнулись в стороны.
— Извините. Нас никогда не выпускали из камеры. И не с кем было поговорить, не из кого выудить сведения. Вы на моей памяти единственные, кого выводили на время из нашей клоаки, пусть и под конвоем…
Неудача. Резвых вздохнул:
— Ладно. Присоединяйтесь к остальным.
Тимофей отвернулся и стал наблюдать за далеким краем крыши, выходящим на улицу. Главное, чтобы из окошек не заметили их ночного променада.
— Постойте! — сказал вдруг из-за спины Пятачок. — Э-э… Знаете, в среде заключенных всегда ходят слухи…
Слухи? Некоторые слухи бывают достовернее любых сведений — проверено российской действительностью. Тимофей стремительно развернулся:
— И что за слухи?
Бывший диктатор Чарача задумчиво покривил пятак, заменяющий ему нос:
— Говорят, что здесь есть заброшенные камеры, которые маги-оружейники предоставляют своим особым заказчикам. Тем, кто хочет побеседовать с бывшими противниками лично и в особом уединении… вы меня понимаете?
Тимофей кивнул. Действительно, как же в уважающей себя тюрьме без пыточного застенка. Жив ли еще эльф? Если он попал в одно из таких заведений, то с ним могли сделать что угодно.
Он прикусил губу. Неужели маги-оружейники все-таки выдали Вигалу своему заказчику в красном панцире? Надо думать, заплачено было немало. Впрочем, и кусок на кону у инопланетного рака жирный — целая планета. С вожделенными омутами. В таком случае и платят немало, и поступают жестко…
— Некоторые из этих камер оборудованы по требованиям заказчиков. Поскольку у каждой расы свои специфические особенности, то каждый раз разное приходится придумывать. Что болезненно для вас, к примеру, для меня как щекотка…
Ему не хотелось слушать эти подробности, и он перебил Чарачу:
— И где они располагаются?
— Вот уж чего не знаю, того не знаю, — смутился Пятачок. — Но слухи ходят, что если тебя ведут по очень старым коридорам, то жди самого страшного…
— И все?
Пятачок закивал и пошел к строю, не дожидаясь распоряжений. Плечи у бывшего диктатора бессильно обвисли. Видать, укатали бывшую влиятельную персону здешние застенки.
Выгрузка живого груза была наконец закончена. Лexa подбежал к нему, и Тимофей вполголоса распорядился:
— Гортензия, стой где стоишь.
Драконша немедленно отозвалась в голове:
«А ты меня не бросишь здесь? На этой одинокой, печальной крыше… А то я слышала, что все мужчины обманщики!»
Господи, этого-то она откуда нахваталась? Или женские любовные романы докатились уже и сюда?
— Да вернусь я, вернусь! — Он придушенно прорычал эти слова и обернулся к Лexe: — Тихо веди их в этом направлении. — Тимофей ткнул рукой. — По пути попадется одна решетка. К ней не приближайтесь. И не позволяй никому проявлять любопытство и заглядывать туда. Я за вами, замыкающим. Все понятно?
Леха молча кивнул и сорвался с места, бухая ногами по гладкой крыше. Тимофей напомнил ему вслед: