Способ побега

Вигала, оскалившись, сложил пальцы в когтистую лапу и рванул собственное предплечье. Плотная кожа эльфа поддалась с хрустом. В тишине камеры этот звук прозвучал ясно и достаточно отчетливо. По руке сначала брызнула, а потом обильными струйками потекла кровь.

— Вот эти издевательства. — Он прямо поглядел в лицо мага, — И еще многие, многие другие. У меня здесь времени достаточно. А делать все равно нечего. Кроме того, могу еще раз попробовать прорваться через коридор. Не прорвусь — так хоть подохну.

— Кто хватится… — начал было маг.

— Эскалибур, — тихо сказал Вигала. — Говорящий дракон эльфов стоит у ворот города магов. Рано или поздно кому-нибудь придет в голову спросить — а чего это он тут топчется? И Эскалибур ответит. Опять-таки напоминаю тебе, маг, — простят ли тебе такого, как я? В вашем обществе, как я слышал, люди иногда исчезают бесследно. А у меня есть должники среди оружейников. И не один.

Маг молчал, глядя на него с бессильной яростью. Винные пары, судя по быстро трезвеющему лицу, на глазах улетучивались из его сознания.

— И еще я хочу пить не воду, а хорошее вино. Водой я только умываюсь. — Вигала решил, что надо сместить акценты с женщины на прочие обстоятельства. — Кстати, о гигиене. Хочу воды в достаточном количестве. И одеяло для сна. И чтобы ни один из гоблинов не смел сюда входить. Ненавижу их пакостные рожи.

Он почувствовал, как женщина сбоку вздрогнула.

— Ах, ну да! — Маг начал что-то соображать. — Вы ведь, эльфы…

— …не выносим гоблинов, — подсказал Вигала. И улыбнулся, не разжимая губ. — Их женщину еще потерплю, а их — нет. Кстати, как там те, кого я слегка обидел, прорываясь в коридор?

— Один мертв, — с отвращением сообщил маг. — Тот, которого ты придушил в камере. Другой навсегда останется уродом. Все лицо располосовано.

— Хоть что-то приятное, — проворчал Вигала. И отвернулся, давая понять, что разговор закончен.

Маг еще немного постоял. Потом выдохнул — Вигалу опять обдало густым сивушным запахом — и добавил:

— Оба уцелевших гоблина клянутся, что больше и ногой сюда не ступят. Так что, кроме этой, — маг сделал рукой не совсем приличный жест в сторону самки, — больше прислуживать тебе некому. Вино и воду? Хорошо. Нет, надо поскорее прикончить твоих друзей.

Вигала содрогнулся от скрытой ярости. Но головы не повернул. Нельзя дать понять магу, что это его задело. И насколько задело.

Маг развязно прибавил:

— А то господину прирожденному эльфу надоест и эта самка гоблинов. И он начнет требовать себе кого получше. Не могу же я водить в тюрьму всех местных проституток.

Эльф продолжал безразлично смотреть в угол. Маг, взбешенный молчанием узника, еще немного подождал, выжидательно глядя на него, затем быстро развернулся и вышел из камеры.

«Прикинем, что мы тут накопали», — подумал эльф. Маг сказал, что двое уцелевших отказываются прислуживать ему, и остается только самка гоблинов… Значит, он не может привлечь к делу других. Выходит, это не просто случайные гоблины — а доверенные лица, нанятые для одной аферы. Сами гоблины не похожи на стражников. И вообще стражников он тут не видел.

Может, это не тюрьма? Однако самка гоблинов утверждала, что он именно в тюрьме. Врала или говорила правду? Или ей велели так говорить?

Во всяком случае, это не внутреннее тюремное помещение для узников. Все рядовые маги-оружейники в тюрьме дежурят посменно. И будь это одно из местных узилищ, любой из магов мог бы заглянуть сюда, а следовательно, и опознать его. Что этому магу было совершенно не на руку…

Все вышеперечисленное наводило на размышления. Уединенная комната, куда ведет коридор, украшенный мертвыми лозами. В коридоре нет ни одного стражника, хотя обычно коридоры тюрьмы охраняются. Четверо… нет, теперь уже трое существ из расы гоблинов, которым поручено стеречь его и обслуживать. Причем никого другого к этому делу маг привлекать не собирается.

Явно это не тюрьма. Возможно, это один из заброшенных казематов старой тюрьмы. Специально оборудован для таких, как он, — об этом говорит наличие мертвых лоз и отсутствие окон.

Он слышал кое-что о местном узилище. Молодые эльфы, навещающие город магов ради его борделей, иногда попадали сюда — за излишнюю шаловливость, начинавшую мешать рядовым обывателям. Один раз он и сам побывал здесь. Правда, тогда его принимали в общих камерах…

Узилище города магов строилось в течение нескольких столетий, много раз перестраивалось и горело. В таком месте не могло не быть подвалов и камер, в которые никто не заглядывает. Сам он — предположительно — находится в одной из них. Люди, как он предполагал, томились в одной из общих камер.

Итак, их арест произошел в теплой и заранее подготовленной обстановке. Почему кто-то решил заплатить за это? У двух его друзей вряд ли имелись враги, способные отвалить сумму, затребованную магами-оружейниками за такие дела. Однако самого эльфа после гибели людей собираются отпустить. Значит, дело все-таки в них…

И еще кое-что. Маги-оружейники никогда не пачкают своих рук убийством арестованных. Заказчики арестов за деньги делают это сами. Или подкупают рядовых охранников. Но этот маг-оружейник, похоже, собирается участвовать в убийстве сам. Либо деньги уплачены слишком большие, либо тут еще что-то…

От размышлений его оторвало прикосновение к руке. Женщина пыталась перевязать рану на предплечье. Эльф устало вздохнул и подставил руку.

— Гортензия, как ты очутилась в этой тюрьме? — Тимофей задал этот вопрос только поздним вечером, уже после ужина. Он решил, что, если чудовище откликается на женское имя, оно — женского рода.

Драконша просидела все это время на решетке, как преданная собака, — глаза размером с таз уставлены на него, голова в наростах уложена на передние лапы прямо над ним. Услышав его голос, она встрепенулась.

«Я была там, где была. — Тимофей припомнил, что в прошлый раз драконша отказалась говорить, как она сюда попала. — Потом очутилась здесь. Околачивалась возле стен. Ко мне подошли, спросили… и сказали, что есть местечко как раз для меня. И привели меня сюда».

— А потом посадили на решетку и приказали сидеть… — подсказал Тимофей.

«Да».

Драконшу-бомжиху посадили в местный отстойник. Вот это действительно по-нашему, по-русски.

— И тебя ничем не удерживают? Я понимаю, что на цепи ты не сидишь. Но заклятия, какие-нибудь магические штучки на тебе…

«Ничего на мне нет», — почти весело прозвучал ответ драконши по имени Гортензия.

И она игриво попыталась поймать собственный хвост. Громадные челюсти в половину роста землянина щелкнули и сомкнулись на шипастом хвосте.

Тимофей с завистью покосился на драконшу. Сам он, устав от раздумий, в течение дня раза два пытался заняться тренировкой. Но больная нога каждый раз подводила.

— А какова сила твоей, э-э… пасти? — Он постарался задать вопрос обтекаемо, надеясь, что Гортензия поймет. Не спросишь же прямо, какова, мол, твоя огневая мощь?

Гортензия, слава богу, все поняла:

«Если дыхну от решетки, то проплавлю пол».

Он имеет в своем распоряжении огнемет достаточной мощности. Что ж, можно приступать к следующему этапу операции.

Тимофей протянул руку и встряхнул прикорнувшего после ужина Леху:

— Вставай, пошли будить народ.

— А?! — Леха заспанно моргнул. — Ты че, Ильич в семнадцатом, что ли? Так я броневика здесь не наблюдаю…

— Декабрист я, — сердито сказал Тимофей. — Помнишь фразу — декабристы разбудили Герцена, Герцен разбудил Россию. За неимением времени и Герцена придется будить местную Россиё) самим. Вставай!

— Ты не так цитируешь, — укоризненно поправил командира Леха, но с пола поднялся. — А что делать-то будем?

— Пошли. Нашелся тут браток-философ…

Нет, не зря все-таки Леха в юные свои годы

отсидел десятилетку за школьной партой. Образование из него иногда так и перло. Надо же — не просто знает знаменитую в прежние времена фразу, но еще и подлавливает — неправильно, дескать, цитируешь…