Способ побега

— Непонятно, за что вы старших обидели, — почти мягко сказал свинообразный.

Но мягкость эта была обманчивой. Тимофею приходилось видеть очень опасных людей, разговаривавших еще мягче, чем этот товарищ с рылом. Он знал, что такая мягкость почти всегда проистекает от ощущения за собой силы.

— На обиженных воду возят, — просветил посланцев Леха, — и кладут кое-что.

Тимофей отставил миску в сторону и заявил:

— По-моему, это нас пытались обидеть.

— Да ты что! — тут же возмутился Леха. — Ты нас, путевых пацанов, обиженными называешь?

Ребята из иных миров одарили их недоуменными взглядами.

— Это мы так шутим, — нетерпеливо проговорил Тимофей, — между собой. Выкладывайте, что хотели сказать.

Краснокожий на мгновение отвел глаза. Заговорила совесть? Значит, еще не все потеряно. Нет, не зря Тимофей уважал фильмы про краснокожих индейцев.

— Вы обидели наших старших, — велеречиво продолжил Пятачок. — Мы подумали и решили всей камерой, что вы больше не должны жить с нами. Мы сбросим вас в жиган.

И Пятачок кивнул куда-то назад, в пустое пространство камеры.

— Долго же вы думали, — зло, но спокойно произнес Тимофей, напряженно обдумывая ситуацию.

Жиган — это что? И насколько организованно местное тюремное сообщество? Драться против всех сразу бесполезно. Но вполне возможно завалить за короткое время нескольких главарей. А затем крысы, как им это и положено, разбегутся перед крысоловом.

— Мы вас сбросим, когда вы будете спать, — довершил свою речь свинообразный, затем плавно развернулся и удалился к одной из двух групп.

Краснокожий, немного помедлив, последовал за ним.

Тимофей взял миску в руки. В коричневой жиже плавали куски странноватого мяса, бело-желтого и с прожилками. В животе слышалось голодное бурчание — местной пищи телу явно не хватало. Упражняясь, он постоянно испытывал чувство голода.

Но то, что сообщил свинорылый, мешало сейчас спокойно приняться за еду.

— Ну и что делать будем? — напрямик спросил Леха.

Тимофей вздохнул:

— Подводить итоги. Итак, мы сидим здесь уже шесть дней.

— Сегодня седьмые сутки, — вставил Леха.

Резвых кивнул:

— Именно. Между тем мы ничего не знаем. За что нас посадили, сколько еще будем тут сидеть… А ведь встретили нас у самых ворот. Значит, ждали. И арестовали, хотя мы даже не зашли в город и не успели натворить в нем дел…

— Ну не скажи. — Леха пожал плечами. — Мы здесь уже искали Ларец. И вели себя при этом как нормальные пацаны. То есть по-деловому. Может, это наши прежние дела аукаются?

— Ну да. — Тимофей хмыкнул, почесал опухшую щеку, которая вдруг принялась зудеть, — То, что ты называешь «по-деловому», во всем остальном мире называется аферами. Действительно, мы в прошлый раз натворили здесь дел. Нас вполне могут вспомнить те, кого мы задели, защищая старушек. И возможность жалоб с их стороны не исключена. Но Вигала упоминал, что суд за такие дела в городе магов творится определенным образом. Если тебя подозревают во лжи, то предлагают сунуть голову в пасть Клонейскому Быку. И уже оттуда повторить свои показания. А Клонейский Бык может эту головушку и откусить…

— Любишь ты поминать ужасы на ночь глядя… — Леха поежился.

— Но мы сидим тут семь дней… то есть почти семь. И никто нам не предлагает совать куда-нибудь голову.

— Может, у рогатого сейчас разгрузочные дни, — уныло сострил Леха.

— Не думаю… В этом случае нам все равно бы объявили, за что задержали. И когда поведут к Клонейскому Быку.

Тимофей поднес миску ко рту, губами выловил оттуда еще один кусок мяса и принялся энергично жевать. Процесс потребления еды все еще отдавался легкой болью в деснах. Но сейчас голова была занята мыслями, и он почти не обращал на это внимания.

Леха, глядя на него, тоже поднес ко рту миску, но тут же опустил ее на колени:

— И что это значит?

— А вот что. — Тимофей дожевал кусок мяса и только потом продолжил: — Нас, скорее всего, и не собираются вести к Клонейскому Быку. Ты только посмотри — нас посадили сюда. Затем целую неделю все было тихо. И вдруг к нам подходит один из местных авторитетов и предупреждает, что жить нам осталось недолго. — Он проглотил еще один кусок мяса и воодушевленно помотал в воздухе кистью руки.

— Умный ты, — без всякого уважения заметил Леха. — Вот только когда выводы свои делать будешь, Спиноза? А то все рассуждаешь, рассуждаешь…

— Я к чему веду. — Резвых запил мясо соусом, — Судить нас здесь не собираются.

— Хоть одна радость…

— Ну не скажи. — Тимофей помотал головой, — Обрати внимание — нас тихо арестовали, а теперь пытаются так же тихо убрать чужими руками. Единственный вопрос: кому это нужно?

— Кому нужно, до того мы все равно не дотянемся, — справедливо рассудил Леха. — Во всяком случае, отсюда. Ты так и будешь болтать, не переходя к делу?

— Я не болтаю. — Учитель тюк-до проглотил еще кусочек мяса, блуждая глазами по камере, — Я только пытаюсь рассуждать.

Сокамерники по-прежнему кучковались двумя группами у противоположных стен и тихо переговаривались между собой, не обращая на людей никакого внимания. Интересно, почему их предупредили заранее? Остатки былого благородства — или желание психологически сломить еще до начала нападения? Которое, по идее, должно быть внезапным…

— Хорошо рассуждаешь. Ты ведь сэнсэй, верно?

— Да. — Тимофей кивнул. — Учитель боя тюк-до. Именно так.

— Вот и работай руками, а не головой. Иначе нас действительно сбросят в этот самый жиган.

— Я определяю пути. — Тренер обеими руками взялся за миску и выставил ее вперед, как бы обрисовывая направление путей, — Нам нужно не только вытащить отсюда свои задницы, но и узнать, кто нас посадил сюда. Ты заметил, кто в этой камере за главного?

— Я-то заметил, — наставительно сказал Леха. — А вот ты, сдается мне, и взглядом никого здесь не удостоил. Только руками и ногами махал. Да еще ушами хлопал. Это еще счастье твое, что мы в инопланетную тюрьму попали, а не в свою родную. Там такого лоха, как ты, вмиг бы сжевали и косточки выплюнули.

Тимофей виновато посмотрел на Леху. Действительно, на сокамерников он перестал обращать внимание после стычки с амбалами. Их не трогали — и он наивно полагал, что и дальше все будет так же тихо.

Ошибочное предположение. Теперь за это придется расплачиваться.

— Радуйся, сэнсэй, что я у тебя есть, — довольно проговорил Леха и звучно глотнул из миски через край. — Все вижу, все замечаю. Просто Штирлиц какой-то! Так вот, видишь, группа слева? Это верховые. Они здесь всеми верховодят, хоть и не слишком явно. А тех, что справа, в расчет можешь не брать. Местные бакланы, они их и сами давят. Правда, до открытого грабежа не опускаются.

Тимофей удивился:

— Значит, открыто тут грабили только нас?

Они доели мясо и запили его тепловатой водой

из чашек.

— Что решил-то, сэнсэй? — беззаботно спросил Леха, когда они покончили с ужином.

Тимофей сморщился, как от уксуса. Это что, браток спрашивает указаний? Значит, его выдвинули в командиры?

Раньше в их троице роль главнокомандующего исполнял Вигала. Но теперь эльф пропал. А выбираться отсюда нужно.

Тимофей сходил к крану и ополоснул миски. Затем вернулся к тому месту, где они сидели, и остановился перед Лехой, глядя на него сверху вниз.

— Нужно решить, кто из нас двоих будет главным.

Леха поерзал:

— Ну так…

— Не так, Леха. — Тимофей наклонился и заглянул ему в глаза. — Нас двое. Если командир я, то ты меня слушаешься. И делаешь все, что ни скажу. Даже если прикажу биться головой об стенку — встанешь и пойдешь биться. Или же командир ты, а я слушаюсь тебя. Тоже беспрекословно. Перед лицом нынешних опасностей анархии в наших рядах быть не должно. Нас и так всего двое.

Леха смотрел на него снизу вверх чистыми глазами невинного ребенка:

— Вот именно двое! Командовать-то некем. Может, как-нибудь обойдемся? Будем просто драться вместе, без всяких идей. И все. Без всякого комсостава и рядовых…