Страница 13 из 19
— Эй, парни! — окликаю торговцев на их родном языке, и это действует на южан как ведро холодной воды. — Где моя книга?
Вот сколько раз я замечал, как полная уверенность в своей безнаказанности заставляет нормальных с виду людей превращаться в хулиганистых подростков.
И как же быстро происходит обратная трансформация! Едва они начинают понимать, что их разоблачили.
— Вот, господин, — вежливо шепчет несчастный парнишка, которого веселая компания послала отнести мне мое имущество.
Молча забираю у него замусоленный томик и, резко размахнувшись, отправляю за борт. Потом так же молча сажусь в кресло и отворачиваюсь от торговцев, не собираясь опускаться до разборок.
И только дружный тяжелый вздох показывает мне степень их осуждения.
Глава 7
А погода тем временем продолжает портиться. Судя по тому, как забегали матросы, укрывая и дополнительно обвязывая грузы, приближается нешуточная гроза. Такие нередки в этих местах весной, но кончаются обычно быстро. Пока нет дождя, уходить с палубы не тороплюсь, наслаждаясь порывами прохладного ветерка.
Капитан что-то кричит, и, проследив за направлением его вытянутой руки, начинаю догадываться, что он приказывает повернуть к берегу.
Матрос, прибежавший убрать кресла, своим укоризненным взглядом пробуждает во мне совесть, и я, чтобы не мешаться на палубе, отправляюсь взглянуть на попутчиков. Хенрик благополучно спит, видимо, лекарь дал ему успокоительное снадобье.
Постояв пару секунд у двери в каюту капитана и решив, что не стоит беспокоить спутниц, одним движением забрасываю себя на верхнюю койку. Пристраиваю баул под головой и, расположившись поудобнее, намереваюсь подремать, но странная фраза, произнесенная голоском Ортензии, заставляет меня насторожиться.
— Как ты думаешь, она пустит нас обратно?
— Не знаю. Нужно было послушаться Хенрика, вывезти ее в деревню. Но она так рыдала…
Остальные слова я не расслышал, оглушенный резким раскатом грома. А когда он стих, перепуганные девушки умолкли и начатый разговор больше не продолжали. Но мне и услышанного вполне хватило, чтобы призадуматься.
На волчьей шкуре моих выводов, дополнительно к ушкам, появился игривый заячий хвостик и нахально помахал. Даже не помахал, а ехидно покрутил своим пушистым кончиком, словно пальцем у виска. Мне категорически не хватало информации.
Но ее не было не только у меня. Старый милорд Монтаеззи был при жизни очень загадочной и нелюдимой личностью. Хотя всегда слыл преданным соратником короля. И его ратные подвиги описаны не в одной книге по искусству осады и охраны крепостей. Но зато личная жизнь многие годы была закрыта для всех. И это только подтверждало всеобщее мнение, что охранять крепости милорд умел. Жил он очень замкнуто, в гости не ездил и к себе никого не приглашал. Хотя и не отказывал путникам в ночлеге, но и задушевных разговоров вечерами у камина с ними никогда не вел.
Потому так и заинтересовали высшее общество дошедшие из замка новости о его неожиданной женитьбе на вдове сына. И последовавшая почти сразу за свадьбой такая же внезапная смерть. А когда еще выяснилось, что невеста была дочерью кухарки и выросла в замке… можно представить, как начали изощряться в жутких домыслах великосветские сплетницы.
Зато их сыновьям и братьям не давало покоя состояние вдовы. Хотя и поговаривали, что неспроста она похоронила за три года двух мужей, не проведя с обоими и трех дней, однако нашлось немало смельчаков, желающих обменять свою удачу на поместья милорда.
Да только очень скоро выяснилось, что юная вдова полностью сохранила в замке порядки, принятые при муже. Гостей там так же не принимали, как и двадцать пять лет до этого. Даже стало еще хуже. Теперь и путникам отказывали в ночлеге, предоставляя взамен удобные комнаты в новом доме деревенского старосты.
И претенденты на руку миледи, погостив у хлебосольного крестьянина с недельку и попев под неприступной стеной замка серенады, с разбитыми надеждами на выгодную женитьбу отправлялись восвояси.
Наивные олухи. Счастливый соперник, оказывается, давным-давно окопался в замке, штурмуя баррикады миледи в ближнем бою. Ну, если они, конечно, были, эти баррикады. Вон как она за него сегодня переживала, даже в обморок хлопнулась! Встретив разбойников, не хлопалась, когда я ее под деревенского пастушка стриг, тоже падать не спешила. И даже когда была уверена, что я к ней пристаю, сознания не теряла. А стоило капитану схватиться за кинжал…
Оглушительный раскат грома рявкнул словно над самой головой, и в тот же момент корабль тряхнуло с такой силой, что все доски заскрипели, а с потолка посыпался мусор. Взвизгнули за стенкой девушки, завозился на нижней койке проснувшийся маг. Но перекрывая все эти звуки, яростно заорал какие-то команды капитан, застучали по палубе пятки матросов. И сразу тяжелым шуршащим пологом обрушился шум ливня.
— Зовье, вы здесь? — спросил снизу голос Хенрика.
— Можете звать меня на «ты», — откликнулся я.
— Хорошо, что можно. Вот только нужно ли… — ехидно хмыкнул он, но на этот укол я не ответил.
И вовсе не потому, что мне нечего было сказать. Было, конечно. Но не хотел я с ним ссориться.
По роду моей деятельности мне приходится много общаться с разными людьми. Собственно, в этом она и состоит, моя деятельность. Общаться, присматриваться, прислушиваться и делать выводы. Некоторые, опасливо оглядываясь, ядовито обзывают нас шпионами, другие более значительно — тайными агентами. Но мы не то и не другое. Мы королевские очи и имеем право не только делать собственные выводы, которые часто идут вразрез с общественным мнением, но и отдавать за них свой голос. А стоит он дорого, ровно столько же, сколько голос короля. И если в решении какого-то вопроса король и око стоят на противоположных позициях, к разбирательству привлекается старший наставник ока. И именно его слово становится решающим в приговоре.
Я за годы своей работы научился неплохо разбираться в людях, и если после второй или третьей встречи у меня не возникает необъяснимой антипатии, значит, это правильный человек, и я смогу с ним когда-нибудь подружиться. Так вот, с Хенриком мне хотелось дружить, и хотя это было нелогично и странно, но своей интуиции я привык доверять и менять эту привычку не собирался.
Поэтому просто спрыгнул со своего второго этажа и направился к выходу. Выяснить, что же там произошло. Но меня опередили. Дверь распахнулась, и из серой водяной занавеси в помещение шагнул помощник капитана.
— Судно напоролось на корягу, — уныло сообщил он, сбрасывая с головы насквозь промокшую рогожку.
— А глубина? — сразу вник в положение Хенрик, задав на одну секунду раньше тот вопрос, который собирался задать я.
— Мелко. Почти около берега. Только берег тут низкий, луговина, — так же тяжело вздохнул помощник, и я сообразил, что его так тревожит.
Чтобы добраться до пробоины, придется облегчить тяжело груженное судно, а раскладывать товары на мокром лугу, даже если это делать не сейчас, а после грозы… удовольствие еще то.
— Капитан сказал, — хмуро посмотрев на наши посерьезневшие лица, объявил парламентер, — если вы не желаете ждать… возможно, мы провозимся не один день, он даст лодку. Ниже по течению есть деревня, там можно найти ночлег. А если мы не управимся до утра, вы сможете остановить пассажирское судно.
Вот теперь все прояснилось окончательно. Капитан нашел приличный способ избавиться от тех, кто хоть немного, но задел его «эго». Нарушив позиционирование себя непререкаемым божком на этом маленьком суденышке. Мы поколебали его тщательно взлелеянную самоуверенность, и он теперь искал способ поскорее вернуть себе привычное мироощущение. Хоть ненадолго.
И я вполне готов ему в этом помочь. Мне вовсе не хочется сутки или двое бесцельно сидеть на палубе и слушать покрикивания капитана на матросов, таскающих тяжелые тюки. И идея переночевать в нормальной постели тоже кажется очень привлекательной. Только вот на лице Хенрика я почему-то не вижу никакого воодушевления от этого предложения. Неужели ему не хочется увезти отсюда своих девиц? Или… нет, я точно переутомился за эту неделю, раз так долго вникаю в простейшую ситуацию. Все ясней ясного, у парня туговато с наличностью. Ну так ведь я готов поделиться. Тем более это все равно денежки его возлюбленной!