Страница 29 из 52
Сима недаром решила сделать первый шаг, причем лично, потому что чувствовала себя несколько виноватой в том, что она просто-таки навязала Вере пьяного Володьку. Она же знала, что Вера вовсе не боец, что она не сможет строить Сумятина так, как строила его Сима. Вера наверняка будет идти на поводу у Володьки, и в конце концов он сядет ей на шею. Станет говорить ей гадости, в запойные периоды яд из него прямо-таки сочился, приходить домой поздно и при этом чувствовать себя хозяином в Веркиной квартире.
В бухгалтерии никого не было — все разбежались на обеденный перерыв. В кабинете Вера сидела одна и, уставясь в одну точку, задумчиво жевала булку с йогуртом.
— Вера, — окликнула ее Сима.
Та от неожиданности подскочила и жалобно уставилась на подругу.
— Ты меня испугала.
— Чего это ты такая нервная — бояться средь бела дня? Что-то ты меня совсем забыла.
— А я думала, это ты… сердишься на меня из-за Володи… Так нехорошо получилось!
— В каком смысле нехорошо? Он что, уходить от тебя не хочет?
Вера опустила глаза и стала сосредоточенно скрести ложкой по коробке.
— Вообще-то я его и не выгоняла… Или ты считаешь, что должна была? Просто я подумала, что раз он тебе больше не нужен…
— Не нужен, — согласилась Сима.
Вера облегченно вздохнула:
— Значит, ты не сердишься?
— Конечно, не сержусь, глупенькая. Я же сама предложила, чтобы он к тебе ушел. А потом переживала. Думала, надо же — такого обалдуя подруге навязала!
— Ничего, я даже рада. Все не одна… — Она с испугом взглянула на Симу, но, отметив ее равнодушное лицо, добавила: — Только он уж очень много борща варит.
Серафима фыркнула, не в силах сдерживаться, и расхохоталась. Потом, смяв улыбку, все же спросила:
— А во всем остальном он тебя устраивает?
Вера опять помедлила. Ее положение и в самом деле было двусмысленным: одно дело, когда подруга уступает тебе свою юбку, и совсем другое — мужчину.
— Непорядочно это как-то, — высказала она вслух обрывок мысли, но Сима поняла.
— Брось! В этой ситуации я вижу только одно «но» — если ты в какой-то момент разочаруешься в Володьке и станешь винить во всем меня.
— Не стану.
— Тогда что ж, тогда успехов тебе. Кто знает, может, Сумятин искал как раз такую, как ты, и столкнулся со мной по чистой случайности…
— Я думаю, он меня не любит, — нехотя произнесла Вера, — но, с другой стороны, все это еще может перемениться, не правда ли? Бывает же, что человек влюбляется не с первого взгляда, а после того как поживет, осмотрится…
— Бывает, — подтвердила Серафима, впрочем, не очень уверенно. Но с другой стороны, недаром говорят французы, что в каждой паре один целует, а другой подставляет щеку. Иными словами, и сила любви, и способность к любви каждого — величина такая относительная, что ожидания Веры не лишены основания…
— Одно плохо: теперь мы, наверное, с тобой не сможем видеться. Вне работы, я имею в виду.
— Почему? — удивилась Сима.
— Ну, как же, все-таки ты жила с Володей почти год, а теперь он живет со мной.
Серафима все еще не понимала.
— И что же? Если ты думаешь, что меня это будет задевать…
— Может, тебя и не будет, — вдруг повысила голос Вера, — а меня — будет!
Сима удивленно взглянула на подругу: как, однако, быстро они поменялись ролями! Только что здесь говорилось, что это Серафима может сердиться на Веру, потому что это ей нанесен моральный урон, и Вера должна была бы всю жизнь за нее Бога молить, а оказывается, все с точностью до наоборот.
А что, правильно: мое — не тронь! Это Сима всю жизнь живет по большевистскому принципу: главное, чтобы не голодал народ в далеком Гондурасе! А как в это время живем мы сами, не важно.
Между прочим, дети уже высказывали матери свое «фе». Почему выгнала Володю? Он хороший. Вернее, мальчишки стояли за него горой, а Лера промолчала. Лишь взглянула на мать многозначительно. Мол, что, опять ошиблась? Тоже, наверное, думает, что мать не умеет выбирать мужчин…
Что поделаешь, она права: Симе с Володькой не следовало и начинать. Ведь, несмотря на весь его мужественный вид, внимание женщин, он с самого начала не произвел на Серафиму особого впечатления. Как-то не задел. Что в таких случаях в человеке срабатывает, трудно сказать. Смотришь и думаешь: не мое это. А спроси кто-нибудь причину, наверное, и объяснить не сможешь.
В народе говорят проще: кому нравится поп, кому — попадья. Даже самый красивый мужчина не нравится всем женщинам. Кто-то из них скажет: он красив как бог! А кто-то: он красив до приторности.
Володька прицепился к ней, наверное, из чувства противоречия: в то время как другие женщины смотрели на него с обожанием, Сима лишь равнодушно скользила взглядом. Он решил во что бы то ни стало ее добиться и не заметил, как сам влип. Как стало трудно жить без Симы. И даже к ее детям он привык, как к своим…
Сначала она испытывала к нему чувство благодарности, но долго на этом чувстве не продержишься. И потом, что за благодарность к чувствам? В чувствах никто никому не должен, это вам не касса, не магазин…
Интересно, а почему ничего такого она не могла бы сказать о главном инженере? Ну, например, что он ее не заинтересовал? К тому же он почему-то разговаривал с ней так, словно Сима как женщина не могла представлять для него какого-нибудь интереса. Уж ее-то в этом деле не проведешь, она на лету ловит флюиды заинтересованности, если таковые исходят от мужчины. Но главный… От него ничего такого не исходило. Между ним и Симой будто экран стоял, который отражал или поглощал эти самые флюиды.
Она заглянула в висящее на стене зеркало. Вроде из-за перелома ноги не стала хуже. Скорее всего она не во вкусе Ивана Матвеевича. А жаль… Воспользоваться собственными советами, которые она давала влюбленной Дине? Но это глупо. В главного инженера она не влюблена, тогда чего и начинать? У Симы еще ни разу не было служебных романов. Пусть и не будет. «Забудем», — сказала она себе.
Но забыть не получалось, саднило уязвленное самолюбие. Она такая вся из себя особенная, а интереса у коллеги-мужчины не вызвала. А вдруг Ивану Матвеевичу вообще чужды нежные чувства?.. Что это, Сима пытается оправдать его равнодушие к ней?
Может, он просто ярый противник служебных романов, потому не позволяет себе замечать тех женщин, которые работают с ним рядом?
А может, он болен? Скажем, не может иметь с женщиной нормального секса… Но нет, так думать непорядочно. Здорово же он ее зацепил! Теперь можно придумывать что угодно, в том числе и мужское нездоровье. Да может быть элементарно: Сима не в его вкусе, как и он — не в ее.
Забыть о нем и не вспоминать. В упор не видеть.
Но доходило уже до смешного. Даже возвращаясь домой на маршрутном такси, она все продолжала думать о своем разговоре с ним. Задел ее Иван Матвеевич, ох, задел! Все в нем было, по ее мнению, каким-то странным. Даже имя-отчество. Какое-то несовременное. Будто он из прошлого века явился. А улыбка. Он же улыбается не добродушно, а язвительно. Не широко, а лишь чуть губы раздвигает!
Она так разозлилась на свои мысли о нем, что чуть ли не заставила себя думать о Вере, о том, как подруга ее почти отшила. Да что там почти! Прямо так напрямую и сказала, что видеться им впредь не стоит.
Если подумать, глупо у нее все получается. В последнее время. Как-то Сима взялась вдруг решать чужие судьбы, лучше бы о себе подумала!
То есть Сумятина она бы все равно от себя прогнала, но взять вот так и отдать, как вещь, подруге… По крайней мере ей самой никто мужиков не отдавал… Да и нуждалась ли она в этом? Вроде бы нет.
Чего-то опять пришла на память Дина. Вот и в ее жизнь Серафима, скажем так, нос сунула. Полезла со своими советами, сбила с толку. Лучше бы попыталась отговорить ее от глупой страсти, посоветовала бы что-нибудь дельное. Например, предложила ей поехать куда-нибудь с мужем. За границу. Глядишь, и семью бы сохранила…
Теперь Дина не звонит, и она сама — тоже. А вдруг у подруги что-то случилось? Например, Саша — ее муж — обо всем узнал. И устроил жене маленькую Варфоломеевскую ночь…