Страница 7 из 10
Она решила, что кофе все же варить себе не станет. Бунт, оно, конечно, хорошо, но голове потом ее болеть, выпьет лучше мятного чая и пойдет спать наверх. Она там отличную спальню себе организовала, с большой кроватью, с хорошим матрасом, горой подушек. Крыша была прямо над головой, и по ней теперь щелкал дождь, под который ей всегда уютно спалось. Она со вздохом потянулась в кресле, зевнула, встала на ноги и с легким постаныванием пошла в кухню.
Маша не стала заваривать чай, выпила стакан молока, ополоснула чашку, убрала ее в сушку. Прошлась по дому, проверяя все запоры. Взяла мобильник в руки и тут он зазвонил. Номер высветился домашний. Звонок был из ее квартиры.
Вовка? Чего это вдруг с домашнего звонит? Потерял мобильник? А почему вообще звонит-то? Он рад был без памяти, когда она собирала вещи. Не нужно будет ближе к вечеру в выходной ничего придумывать, выкручиваться, хотя она и не требовала с него отчета. Давно не требовала. Но он все равно как ребенок радовался. Суетился в прихожей с ее сумкой. Все порывался проводить до машины. Даже тапки скинул, намереваясь обуть ботинки.
– Лишнее, Вова, – остановила его Маша, отбирая сумку. – Сам же знаешь, что лишнее. Чего ты?
– Ну да, да, – вдруг спохватился он и провел ладонями по лицу, будто умывался, а может, таким образом от того, что навеяло, отряхивался. – Пока. Если что, звони.
– С чего это? – она остановилась за дверью, перехватила сумку. Не хотела спрашивать, да спросила: – Ты-то дома или как?
– Или как. – Он сдержанно улыбнулся, глянул снова на нее со странной сумасшедшинкой. И повторил: – Или как!
И вот теперь он названивает ей из дома? Не сложилось?
– Да, дорогой, что случилось? – ответила Маша на звонок вопросом и выглянула в окно.
Нежную дымку апрельской листвы кутали сумерки. Дождь поутих, и о подоконник кухни стучали крупные редкие капли. Маша поежилась от вечерней прохлады и закрыла форточку.
– Чего молчишь, Володя? Почему ты дома? – она еще раз окинула взглядом кухню и пошла наверх. – Ты же собирался куда-то. И что стряслось? Ну?
Он молчал. Молчание было затяжным и совершенно безмолвным. Поначалу раза два вздохнули, а потом тишина. Не было слышно его дыхания, а он всегда жутко сопел в трубку. Не было слышно шорохов, звуков. Вовка не терпел тишину в доме. Всегда телевизор на полную катушку в гостиной, радио в кухне. А тут просто вакуум какой-то. Только потом, уже когда дошла до двери в спальню и открыла ее, Маша запоздало сообразила, что Вовка как-то не так молчит. И он ли это молчит?! Или кто-то другой?!
– Алло! – повысила она голос и, не услышав ответа, еще раз проверила дисплей. Все правильно, номер высветился ее домашний. – Алло, Володя! Ты чего молчишь?
Трубку бросили. Минуту она растерянно осматривалась, будто оказалась в чужой комнате, в чужом доме, потом медленно подошла к кровати и тяжело опустилась на самый край.
Что за чертовщина?! Это что, снова тот самый молчун ее побеспокоил?! Тот, что не дает ей покоя звонками уже почти два месяца? Похоже на то, похоже на то. И если раньше ей звонили все время на домашний, как выяснилось, с разных концов города с телефонных автоматов, то теперь позвонили на мобильный, и позвонили из ее же собственной квартиры! Это о чем говорит?
– О том, черт бы тебя побрал, дорогой, что все это выделываешь ты! – выпалила она в тишину пустого дома.
– А кто еще-то?! – поддакнула Зойка, когда она ей позвонила и выложила историю. – Конечно, он! Вот урод, а! И чего хочет? С ума тебя свести?
– Зря старается, – вздохнула Маша и завалилась спиной на подушки.
– Вот-вот! Твой рассудок крепок, закален и… и непробиваем, дорогая. Уж, извини!
– Принимается. – Маша расслабленно улыбнулась и закрыла глаза. – Мне плевать на этого звонаря, Вовка это или какая-нибудь его девка. Мне, знаешь, на что не плевать?
– На что?
– На то, что он, возможно, пользуясь моим отсутствием, притащил ее в дом, Зоя!
Глаза Маши широко распахнулись, стоило представить, как кто-то кутается в ее большое банное полотенце, перебирает баночки с кремом на туалетной полочке, трогает тарелки, чашки, ложится – голой!!! – на ее простыни.
– Да… Это смрадно, – согласилась подруга и тут же предложила: – Хочешь, я сгоняю к тебе домой, малыш?
– То есть?
– Я тут неподалеку, от безделья ювелирку себе присматриваю. Хочешь, сгоняю и застану голубчиков, а?
По азарту в голосе подруги Маша поняла, что отговаривать ту бесполезно. Она все равно поедет, даже если услышит от нее отказ. Ну, нравилось ей заниматься чужой личной жизнью. Ну, просто медом не корми, дай покопаться и поперебирать чужие сорочки.
– Ладно, – нехотя согласилась Маша. – Сгоняй. Только не вздумай открывать своим ключом! Запрещаю!!!
– Я че, совсем, да? – обиделась Зоя.
Если обиделась, в дверь точно позвонит. Это потом уже, если не откроют, может свой ключ достать. Но поначалу позвонит.
– И потом не открывай, – предупредила все же Маша ее. – Или ключ отберу, так и знай!
– Не отберешь, – поддразнила ее Зоя. – Кто цветы поливать станет, когда ты с Вованом своим куда-нибудь уедешь? Папа? То-то же!
– Ладно, Зоя, наведайся, но ради бога…
Маше не хотелось, чтобы Вовка щеголял перед ее подругой в чем мать родила. А если муж дома и кто-то, не он, забавы ради терроризирует ее звонками, то он наверняка голышом.
– Поняла. Будут новости, позвоню, – проворчала Зоя и отключилась.
Новостей, видимо, не оказалось, раз Зоя не позвонила ни через полчаса, ни через час. Потом Машу убаюкал дождь, он принялся шуршать по крыше мягко, не досадливо, она уснула и проспала сном младенца до самого утра. Ей всегда так спалось в теткином доме.
Разбудило яркое солнце, пробившее брешь в шторах и ползающее острыми лучами по ее подушкам. Она сощурилась, приоткрыла глаза, поймала голубой кусок неба в окне, улыбнулась и полезла из-под одеяла. Тут же под ноги упал мобильник. Она уснула, сжимая его в руке. Звонков и сообщений от подруги не было. И не от кого больше не было. Из дома тоже. И чего приспичило Вовке забавляться подобным образом? Сказал бы прямо, а то…
Хотя вряд ли это был он, наверняка та самая партнерша, связь с которой он оберегает особо тщательно от чужих глаз. Если верить ему, она умная и порядочная, добрая, милая и невероятно красивая, но вот, по мнению Маши, очень уж нетерпеливая. Ну, хочется этой милой и красивой поскорее заполучить ее мужа насовсем. Вот и придумала себе забаву. А Маше что? Ей просто…
– Просто смешно, – кивнула она себе в зеркале.
Она спустилась вниз, распахнула шторы, окна, двери, впуская внутрь свежий, прохладный воздух, полный запахов влажной земли, мокрой травы и листьев. Сварила себе кофе, вылила в громадную кружку, та оказалась полной. Сделала тосты, намазала яблочным вареньем, села к столу и только-только открыла рот, нацеливаясь на подсушенный до хруста кусок хлеба, как снова звонок на мобильный и снова из ее дома.
– Да твою же… – скрипнула она зубами.
Осторожно положила тост обратно на тарелку, нервно схватила телефон и заорала:
– Да! Чего надо?! Если опять станешь молчать, я…
– Маша! – пауза. – Маша, ты чего орешь?
Это был Вовка. Узнать было сложно, настолько задушенным и чужим казался его голос. Видимо, вчера ему от Зойки здорово досталось. Та могла гневаться, как самка носорога. Затопчет, если не успеешь с дороги сойти!
– А ты чего молчишь? – чуть сбавила Маша обороты и снова взяла в руки тост. – Вчера звонил, молчал. Сейчас…
– Я вчера не звонил, – опротестовал сразу же благоверный, голос чуть набрал силу. – Я… Меня вообще не было в городе.
– О, как!
Она досадливо поморщилась. Вранья не терпела. Особенно от близких. За версту его чувствовала и при каждом удобном случае клеймила обманщиков. За то, что частенько выводила их на чистую воду, видимо, близкие ее и не любили.
Вовка теперь врал. И врал безбожно. Это и по голосу было понятно. И по тому, что вчера из ее дома ей звонили на мобильный, а номер этот в колонке новостей не публиковали. Он, по пальцам можно пересчитать, кому был известен.