Страница 16 из 53
Вокруг нее, болтая, ходили и сидели гости. Среди дам, как всегда, бледная и, как всегда, в черном, изящном платье, выделялась Регина Ружинская. Глаза других женщин светились весельем и кокетством, губы непринужденно улыбались, только в ее глазах не было и тени кокетства, чуть розовее обычного, губы не улыбались, и все ее кроткое, серьезное лицо выражало спокойную грусть. Радом с ней, вся в белых кружевах и голубых лентах, сидела Изабелла, строя глазки Тарновскому. По другую сторону от Регины стоял, картинно опершись о столик, граф Август и что-то рассказывал. Расположившись на мягких кушетках, дамы обмахивались веерами и беззаботно болтали с молодыми людьми. Вевюрский забавлялся у окна с попугаем графини, потихоньку заставляя его произносить имя «Регина», а Януш сидел одиноко в углу и смотрел со слезами в глазах то на потолок, то на Ружинскую. Генрик разговаривал в стороне с молодым человеком, у которого было приятное открытое лицо.
— Comtesse! Где вы его откопали? — шепотом спросил у хозяйки Вевюрский; он оставил попугая и, стоя теперь за стулом его хозяйки, показывал на молодого человека, беседующего с Тарновским.
— Mon Dieu! — ответила графиня. — Это Витольд Шляхецкий; a-t-il le désavantage de vous déplaire?[71]
— Я с ним не знаком, но вижу, галстук он повязывает bien drôlement, ma foi?[72]
— Que voulez-vous? Cést un pauvre diable! Mais je co
— Значит, вы живете неподалеку от Вильно? — спрашивал Тарновский юношу, чей галстук, ничем, впрочем, не примечательный, привлек внимание Фрычо тем, что был недостаточно элегантно повязан.
— Да, — отвечал тот. — Мое имя говорит о том, что я живу недалеко от столицы древних Витольдов. Я сею лен, коноплю, а в Д. приехал с немолодой уже и больной матушкой.
— Пожмем же друг другу руки, — сказал Генрик. — Оба мы занимаемся хозяйством, — вы сеете лен и коноплю, а я — золотую пшеницу.
— Скажите, — немного погодя спросил Витольд, указывая на Регину, — кто эта дама в черном? Я давно смотрю на нее, меня поразила ее редкая красота и необычное выражение лица.
— Это моя сестра, — с улыбкой ответил Генрик.
— Да, теперь я вижу, что вы похожи, — сказал молодой человек, переводя взгляд с Генрика на Регину.
Тут в гостиную вошел доктор К. и поздоровался с Тарновским.
— Je ne sais vraimen[74], что вы находите в Ружинской? — в другом конце гостиной спрашивала Клементина у Вевюрского, который, отойдя от графини, присоединился к другому кружку.
— Бледна и скучна, — вставила Констанция.
— Fi, mesdames! — запротестовал Фрычо. — Ружинская хороша собой и очень элегантна. Только почему она вечно в черном? Ну хотя бы сегодня. Платье на ней безукоризненное и, видно, дорогое, но опять, черное.
— Это неспроста, — заметила Клементина.
Между тем отворились двери, и на пороге гостиной, в разных уголках которой велись эти разговоры, появилась стройная фигура Стефана Равицкого.
Есть люди, чьи высокие нравственные достоинства отражаются на их внешности. Благородство, ум, энергия в соединении с чувством прекрасного, которое присуще истинно образованному человеку, придают достоинство и изящную простоту чертам их лица и движениям. Они помимо своей воли выделяются в толпе, и даже тот, кто не способен ни оценить их, ни понять, инстинктивно склоняет перед ними голову.
Именно таким человеком был Равицкий. Он никогда не задумывался над тем, как войти в гостиную, как поклониться, точно так же он не догадывался, что его внешность, озаренная внутренним светом, невольно привлекает людские взоры, заставляя тех, кто его не знает, спрашивать: «Кто это?»
И на этот раз, когда Равицкий вошел, все взгляды обратились к нему. Даже графиня привстала, приветствуя его. Дамы, незнакомые с ним, шептали: «Кто это?», мужчины почтительно пожимали ему руку. Граф Август и тот с важностью протянул ему свою, а Вевюрский, грациозно изогнув стан, сказал:
— Приятно видеть вас здесь!
Когда граф Август встал, чтобы поздороваться с инженером, Януш, заметив подле Регины свободное место, направился к ней, но на полдороге увидел, что стул графа занял доктор, и со вздохом вернулся в свой угол.
От внимания Регины не ускользнуло впечатление, произведенное Равицким. Вокруг она слышала тихий шепот: «Какое поразительное лицо! Quelles manières distinguées![75] Не молод, но как привлекателен! Кто он? Dites donc![76] Инженер? В самом деле? Mon Deiu! Et il a lâir dûn prince!..»[77] и т. д.
С гордостью и глубоким удовлетворением смотрела Регина на человека, на лице которого так ясно отражалась его прекрасная душа, что излучаемое им обаяние уловили и оценили даже те, кто находился с ним на разных общественных полюсах.
— Regardez, Constance[78], — шепнула на ухо своей соседке Клементина, — как оживилась Ружинская с приходом инженера!
И правда, на лице Регины проступил легкий румянец, губы раскрылись в улыбке. Отвечая доктору, она глазами следила за Равицким, стоящим в кругу мужчин.
— Вам не кажется, — ответила Констанция, — il n est plus jeune ce monsieur Равицкий?[79]
— Quâ ca ne tie
В представлении этих молодых женщин, кроме молодости и старости, красоты и уродства, у мужчины не могло быть других положительных или отрицательных качеств.
Начали разносить чай и фрукты, гости пили, ели, прохаживались по гостиной, собирались группами. Равицкий, Тарновский, Витольд и доктор составляли отдельную группу, к которой время от времени, привлеченные беседой, присоединялись другие гости.
Регину окружали молодые дамы и мужчины, ищущие с ней знакомства. Стефан же не подошел к ней ни разу, и взгляд его, встречаясь со взглядом Регины, был серьезен и, казалось, безразличен.
Изабелла подсела к Генрику и громко щебетала, стараясь привлечь внимание молодого человека, поводя красивыми обнаженными плечами.
Между тем стемнело, комнаты ярко осветились, в саду заиграла музыка.
— Messieurs et mesdames, не хотите ли танцевать? — предложила графиня и обратилась к Регине: — Вы, конечно, любите танцевать?
— Я уже несколько лет не танцую.
— Est-ce possible! Mon Dieu![81] — воскликнула графиня. — В ваши годы!
— Не танцуете? Возможно ли это? — со всех сторон посыпались возгласы.
Граф Август напыжился и величественнее, чем всегда, просил Регину изменить своему обыкновению. Фрычо, грациозно кланяясь, умолял хотя бы об одном туре польки. Януш с горестным вздохом заметил, что, если Регина не будет танцевать, вечер уподобится цветам без солнца и небу без звезд. Регина не поддавалась уговорам и на вопросы, почему она не танцует, отвечала:
— Танцы вредны для моего здоровья.
Увидя, что уломать красавицу невозможно, все наконец отступились и начали готовиться к контрдансу. Огорченный Вевюрский пригласил Клементину, граф Август с кислой миной подал руку Констанции, Януш избрал некое бледное и воздушное создание.
Изабелла подошла к Генрику и коснулась веером его руки.
— А вы танцуете?
— Разумеется, но я не знаком ни с одной дамой.
— Eh bien! Может, вы пригласите меня? — Изабелла улыбнулась.
Начался контрданс. Генрик и изабелла танцевали неподалеку от Регины. Красавица поминутно наклонялась к Тарковскому, что-то шептала ему, заслоняясь веером, белыми точеными руками то и дело поправляла жемчуг на шее и розу в волосах.
71
Неужели ему не повезло и он вам не нравится? (фр.).
72
Довольно страшно, честное слово! (фр.).
73
Что вы хотите? Он ограничен в средствах. Но я немного знаю его мать (фр.).
74
Я, право, не знаю (фр.).
75
Какие изысканные манеры! (фр.).
76
Скажите наконец! (фр.).
77
Он выглядит как аристократ!.. (фр.).
78
Посмотрите, Констанция (фр.).
79
Что господин Равицкий не молод? (фр.).
80
Какое это имеет значение (фр.).
81
Возможно ли! Боже мой! (фр.).