Девушка с букетом

– Ну конечно! Я только не хотела, чтобы это знакомство превратилось в трагедию и обросло переживаниями, хватит уже с тебя. Потому я и говорю про рабочую задачу. У нас же обычно все структурировано, только личная жизнь течет вольным потоком, куда занесет. Чтобы получить хорошее образование, например, надо как следует работать – сдавать экзамены, планировать время и силы на несколько лет вперед. И чтобы получить хорошую работу, надо работать, продуманно, целенаправленно – грамотное резюме написать, собеседования проходить научиться. И чтобы получить хорошего мужа, тоже надо работать! И главное, все время помнить, зачем ты это делаешь и чего хочешь добиться…

Лена Берестова всегда была первой красавицей. В младших классах ее называли Елена Прекрасная.

Даже когда она не улыбалась, тихая нежность, которой светилось ее лицо, притягивало обещанием еще большей теплоты – но каждый, кто делал еще один шаг, натыкался на невидимую стену. И оставались недоступными и манящая теплота, и женственность, и глубокое, сочувственное понимание, навстречу которым все сразу так готовно устремлялись. Варя, изучавшая, как разные художники работают с цветом, пыталась определить оттенок Лениных глаз, которые напоминали декабрь – каток – сумерки – снежинки на стеклах… Ну да, освещенные зимние окна, за которыми так хорошо, но куда не пускают кого попало с улицы!

Что самое странное, Елена Прекрасная всегда была спокойна, если не равнодушна, и к собственной красоте, и к мужчинам. Но именно это ее спокойствие и самодостаточность, как замечала Варя, притягивали и мальчишек, и взрослых кавалеров куда сильнее, чем Варенькины смешливость, наивность и непосредственность. Никто из одноклассников никогда не позволял себе ни шуточек, ни насмешек в адрес Лены Берестовой, у нее даже списать просили как-то… почтительно. Даже Павлик Медведев заметно стихал.

Один раз, классе в седьмом, Варя застала его за любопытнейшим занятием. Мальчишки остались после уроков готовиться к Восьмому марта, но вместо этого Павлик изображал всех девчонок по очереди, а остальные ребята ржали на весь этаж. Варю, которая дежурила в соседнем кабинете и шла по коридору с ведром воды, это остановило, и она увидела в дверную щелку много интересного – в том числе себя. Павлик так умел изобразить и облик, и мимику, и походку, что не было возможности ни уйти, ни даже пошевелиться, и она так и стояла с пылающими щеками и тяжеленным ведром, пока не просмотрела карикатуры на всех девочек из их класса. Почему-то – кроме Лены.

Лениного мужа Варя не помнила, хоть убей. Лена вышла замуж раньше, чем она, и почти сразу же с этим мифическим мужем рассталась. Сын Никола уже школу оканчивает.

– Лен, а ты сама почему над этой темой не работаешь, раз так все знаешь четко? – тем же скучным голосом спросила Варя, продолжая смотреть в окно. – У меня все спонтанно, по-дурацки, а у тебя – совсем никак. Ты такая яркая, как одуванчик, тебя же нельзя не заметить! И все замечают, а ты отталкиваешь! Может, это ты не знаешь, чего хочешь?

– Я – одуванчик? – развеселилась Лена. – Неуничтожимый сорняк? Нет чтобы с какой-нибудь лилией сравнить! Да я-то как раз знаю, чего хочу – ничего не хочу! У меня есть мой сын, моя работа и я сама. И никто сюда больше не вписывается. А ты так хочешь вписаться в счастливую семейную жизнь, так страдаешь – вот и работай над этим!

– Я одуванчики больше всех люблю, – проворчала Варя, опять высовываясь в окно, – и все их любят, только сознаваться не хотят… Да расставь ты эти чурбаны березовые прямо здесь у входа! – не выдержала она. – Насыпь в них земли и посади цветы какие-нибудь яркие, лучше красные! Твой задрипанный двор – это же лицо фирмы, заиграет сразу же!

– Лучше красные? – повторила Лена. – Слушай, Варь, а ведь ты молодец. Бросай свой музей и перебирайся ко мне, а? Флористикой бы занялась, я как раз расширяться хотела. Спрос растет – свадебные букеты, праздничные, оформление залов… Хватит уже в своей ссылке сидеть! А насчет березы я пойду скажу… Нет, уже не успею.

На пороге стоял высокий моложавый мужчина в безупречном сером костюме с голубым отливом, явно подобранном под цвет глаз.

– Зотов, – представился он Варе, после того как Лена сообщила, что проект готов, а это и есть та самая художница, и протянул руку.

Жест был широкий, дружелюбный, и руку пришлось пожать, хоть Варя и не привыкла здороваться по-мужски. Некстати вспомнилось, что папа учил ее именно так знакомиться с собаками – протягивать руку ладонью кверху, как Зотов, чтобы животное видело, что в ней нет ни палки, ни камня, и ответило бы доверием. А потом уже можно руку повернуть и погладить зверушку. Варя невольно фыркнула, тут же превращая фырканье в приветливую улыбку, и накатившая было дурацкая скованность исчезла.

А Зотов тем временем произносил целую речь – о том, как поразили его Варины картины, как он потом всех расспрашивал о незнакомой художнице, начиная с ее подруги, – словно мозаику собирал из отдельных кусочков. Вспомнил даже роман Майна Рида «Охотники за растениями», читанный сто лет назад, хотя к флористике там мало что имело отношение. Видно было, что произносить речи он привык, говорил живо, правильно, прекрасно при этом зная, как выглядит со стороны и какое производит впечатление. Варя, слушая его, не могла не проникаться сознанием того, какая она необыкновенная и что именно Зотов способен в полной мере это оценить. А он, приглашая их с Леной в недавно открытый ресторан с претенциозным названием «Золотой рог», был, в свою очередь, уверен, что они не откажутся с ним отобедать.

Но Лена отказалась.

– У сына выпускные экзамены в гимназии, – объяснила она, – мне обязательно надо поехать его накормить.

Варя отлично знала, что Николушку Берестова, прежде чем накормить, надо сначала отловить, а он почти не бывает дома. Но Зотов этого не знал и вполне оценил материнскую самоотверженность:

– Конечно, семья – прежде всего, так и должно быть. Ну, мы с вами, Елена Николаевна, еще обмоем наш проект, когда утвердим – в этом я не сомневаюсь! Ну, а вы, Варенька? Надеюсь, вы никуда не торопитесь?

Варенька не торопилась. Она только засунула пакет, протянутый Леной, в свой суперфартук и укоризненно прошипела:

– Бросаешь! А могла бы поддержать! Не лопнула бы от одного обеда! – на что Лена серьезно ответила:

– Ни пуха ни пера.

Белые розы и белые лилии

Варя уже слышала, что «Золотой рог» – на вывеске был изображен рог изобилия, из которого вываливались фрукты, – отличается от прочих местных харчевен живой музыкой и какой-то необыкновенно вкусной уткой. Утка и в самом деле была ничего, и в другое время Варя расправилась бы с ней с настоящим удовольствием, хоть соус и сладковат, но сейчас ведь главное не утка, а новый знакомый. А вот музыка оказалась оглушительной. Несмотря на полупустой зал, несколько музыкантов играли джаз, и у них явно не ладилось с аппаратурой – Варя скоро почувствовала, где именно у нее расположены барабанные перепонки, и даже их вибрацию.

– Похоже, они просто репетируют, мерзавцы, перед основной работой – тут же ночной клуб, а до нас им дела нет! – прокричал Зотов.

Варя с трудом его расслышала, и он отправился на переговоры. Звук убавили, но ненамного.

– Любите джаз? – поинтересовалась Варя. Джаза из-за лишних децибелов как раз было не разобрать.

Зотов только рукой махнул, она предложила другой вариант:

– Значит, любите пробовать новое?

Зотов опять сделал отрицательный жест.

– Конечно, надо было самому проверить, прежде чем вас приглашать! Знакомые нахвалили, модное заведение! А я-то как раз консерватор, лучше было в «Три пескаря» пойти! Ну, я вас туда на ужин приглашаю в качестве компенсации!

Они немного поспорили насчет того, что компенсации никакой не нужно – ну, тогда ради удовольствия продолжить знакомство, настаивал новый знакомый, – и Варенька уже сочинила вполне остроумный ответ, но тут грохот музыки внезапно оборвался, и несколько секунд прошли в полном безмолвии, вообще без всяких звуков. Но Зотов тут же подхватил разговор, никакая неловкая пауза не могла возникнуть при таком собеседнике, хотя ей так легко было повиснуть между двумя взрослыми людьми, прекрасно понимающими всю принужденность «непринужденного варианта» их знакомства. Варя вспомнила, что Олег Александрович – местный чиновник, и легко представила его делающим доклад на какой-нибудь планерке в мэрии. Наверняка никто, когда он выступает, не клюет носом и не разворачивает потихоньку газету! Впрочем, Зотов давал раскрыть рот и Варе, она даже заметила, что они говорят по очереди, и это напомнило ей что-то такое знакомое!