Теория Гайи

Они беседовали все утро в комнате с видом на бездну, в которой клубились облака. Петер и Бен задавали вопросы по списку, составленному Жерланом: семейное положение, образование, должность, список обязанностей. Петера удивило, что никто не возмущался и почти не протестовал. Ученых допрашивали как подозреваемых в преступлении, а они с готовностью отвечали на любые вопросы. Это были лаборанты, фармацевты или врачи, несколько месяцев назад нанятые Еврокомиссией. Они работали с документами, которые им присылали для того, чтобы подтверждать соответствие патентов европейским стандартам. Единственное, что казалось им необычным, — это место работы, но им объяснили, что отсюда легче предотвратить утечку информации и промышленный шпионаж. Беседа с членами группы Грэма текла без сучка и задоринки.

Петер хотел знать, кто нанимал их на работу и встречались ли они с представителями Комиссии. Ему каждый раз отвечали — нас нанял Дэвид Грэм. А зарплата? Им платила Еврокомиссия, они могли предъявить расчетные листки. Оставалось только спросить в лоб: а о мошенничестве вы ничего не знали? Вам платили из черной кассы! Петеру хотелось выкрикнуть это, чтобы заставить их встряхнуться. Но он сдержался. В конце концов, это дело Жерлана.

Но кое-что его все-таки смущало. Ему казалось, что ученых подвергли обработке — ответы были слишком похожи, ученые почти не проявляли эмоций и словно повторяли заранее заученный текст.

Когда Петер спросил о томограммах, ему ответили, что это конфиденциальные документы, присланные из другой лаборатории для сравнения воздействия веществ, входящих в состав лекарств, находящихся в разработке. То же было сказано о рентгенограммах черепа и записях генома человека. Петер не смог подробно ознакомиться с этими документами, поэтому просто записывал ответы.

Когда Бен спросил о комнате, заваленной диссертациями и книгами по истории, ученые отвечали более сбивчиво, но объяснили ему, что это библиотека, которой они пользовались для составления отчетов. Она формировалась в зависимости от того, какие образцы поступали к ним для исследования.

Шестеро исследователей ничего не говорили сами и не проявляли никакого любопытства. Все, кроме фармацевта Жоржа Сколетти, которого они пригласили последним.

Сколетти нервничал, следил за каждым движением Петера и Бена и после каждого ответа потирал шею. Он спросил, кто они и правда ли, что проверку проводит Еврокомиссия, или это какие-то «политические махинации». Петер и Бен старались меньше отвечать на его вопросы и, наоборот, задавать свои, но Сколетти выдал им все тот же заученный текст, хотя и не так уверенно, как и остальные.

К полудню они закончили, и Петер решил поговорить с Жерланом.

— А я еще раз пройдусь по кабинетам, — сказал Бен. — Хочу проверить два-три пункта из того, что они рассказали. Что скажешь?

Петер переключил ноутбук в режим ожидания и встал:

— Думаю, это правильно. Они заранее обо всем договорились. И если мы хотим что-то узнать, нужно оставить людей в покое и заняться документами. Именно это я и хочу сказать Жерлану. Встретимся через час, за завтраком.

Петер бродил по пустынным коридорам, ища дорогу в большое здание, которое возвышалось над обсерваторией. Он дважды сбился с пути, но наконец нашел нужную лестницу.

Жерлан по-прежнему сидел в большом зале. Окна и здесь были затянуты плотными облаками. Грэм сидел напротив него, скрестив на груди руки.

— А… профессор Де Вонк! Какие новости? — Он отошел в сторону, чтобы Грэм не слышал их разговор. — Что-нибудь узнали?

— Пока нет, кроме того что они все словно вылупились из одного яйца. Думаю, им сказали, как себя вести и что отвечать. Так мы не продвинемся вперед. Мы собираемся порыться в документах, которые находятся в кабинетах. Но послушайте, а где же полиция?

— Небольшая заминка, профессор. Ночью поднялся ветер, а сейчас еще и облачность. Подвесная дорога не работает.

— Вы что, шутите? — возмутился Петер.

— Вовсе нет! Но как только ветер стихнет, полиция немедленно прибудет.

— Настоящая полиция, в настоящей форме!

Трое в штатском не внушали Петеру доверия.

Жерлан вздохнул:

— Хорошо, они будут в форме.

— Мне не нравится эта атмосфера лжи! Мы с Беном сделаем то, для чего нас сюда вызвали, но и вы должны выполнить то, что обещали. Иначе мы спустимся вниз, независимо от того, есть ветер или нет. — Петер повернулся, чтобы уйти, но остановился и добавил: — И я хочу как можно скорее поговорить с женой!

Жерлан кивнул, но как-то неуверенно, и это Петеру очень не понравилось.

10

Эмма, шатаясь от усталости, вышла из аэропорта. Был одиннадцатый час — восемь утра во Франции, и этот последний перелет ее совершенно вымотал.

Крошечный аэропорт Хива Оа был безлюден. Остальные пассажиры уже ушли к выходу, и в холле раздавались только ее шаги.

Светлокожий человек с очень короткими светлыми волосами, высокими скулами и голубыми глазами плейбоя стоял, облокотившись на барьер, и терпеливо ждал, невозмутимо разглядывая толстый зад удаляющейся пассажирки. В руках он небрежно держал картонку, на которой было написано: «Доктор Де Вонк».

Эмма подошла к нему, и он тут же оживился, на его лице появилась широкая улыбка.

— Доктор Де Вонк? Я Тимоти Клеман! Зовите меня просто Тим. Где ваши вещи? Вам понравилось путешествие?

— Да, оно было долгое, но приятное.

— К сожалению, оно еще не закончилось, но этот уголок мира стоит того, уж поверьте!

— Мне сказали, что на Фату Хива вот-вот обрушится шторм…

— Да, я только что слышал прогноз погоды. Но возможно, шторм не дойдет до островов и разразится в открытом море. Так что мы успеем добраться до Фату Хива.

— Мы что, отплываем прямо сейчас?

— Не беспокойтесь, я отлично знаю дорогу!

В Тимоти энергия била ключом, он быстро шел вперед с сумками Эммы.

— Но уже ночь… — пыталась возразить она.

— Доверьтесь мне! Парни, с которыми вы должны встретиться, не любят ждать!

— Вы их знаете? Кто это?

— Это вы у меня спрашиваете? — рассмеялся Тимоти. — Сожалею, но я всего лишь проводник. Меня попросили доставить вас на пристань Омоа, там вас будут ждать.

На такси они приехали в темную бухту, где у причала стоял старый рыболовный катер, переоборудованный в грузовой. Тимоти за несколько минут подготовил его к отплытию, и мотор загудел.

Наступала ночь, погода была хорошая, и Эмма вышла из пропахшей маслом каюты подышать свежим воздухом. Остров Хива Оа — черная глыба в пятнах света — постепенно отдалялся, по мере того как они всё дальше уплывали в колышущийся мрак. Эмма ничего не знала о законах навигации, но считала, что покидать порт ночью, да еще накануне шторма, опасно, однако она решила довериться Тиму. Чиновники из Еврокомиссии не стали бы рисковать, дав ей в проводники кого попало! Хотя в этом я не так уж уверена! — подумала она с горечью.

На катере светились красные и зеленые огни, но тьма от этого казалась только гуще. Эмма потерла виски. Она надеялась, что Монговиц не запланировал на этот вечер никаких мероприятий. Ей хотелось только одного: лечь в кровать и отдохнуть.

Ветер усилился, он трепал волосы, пытался сорвать флаг с мачты. Брызги, летевшие в лицо, не давали уснуть, но через полчаса усталость и холод доконали ее. Эмма вернулась в кабину и спросила:

— Нам еще далеко?

Тим покачал головой, но как-то неуверенно. Лицо его было таким же замкнутым, как тогда, когда она только увидела его в аэропорту. Непроницаемая маска, взгляд, устремленный в темноту. Эмма подумала, что он, наверное, полностью сосредоточился на управлении катером.

— Мы должны быть на месте через час. Если хотите, можете отдохнуть. Внизу есть койка.

— Я лучше подожду, пока мы не приедем на остров. Если я сейчас засну, то буду совершенно разбита. Вы сами оттуда? С Фату Хива?

— Нет, я обеспечиваю остров продовольствием, плаваю туда-сюда. Я хорошо знаю это место. Ночью тут красиво, а уж утром!.. Я уверен, вам понравится.