Страница 5 из 23
«Вроде бы Россия попросила у Германии помощи, но все это были лишь слухи, никто толком в это не верил. Мы поинтересовались у нашего командира взвода: «Так все же, куда теперь?» — «Понятия не имею», — ответил тот».
«Куда мы собрались? — поинтересовался Гётц из танкового разведвзвода. — Уж, не в Турцию ли? Или в Африку?» Ответов на эти вопросы не последовало. Колонны грузовиков тянулись на восток. «Нам ничего не было известно о том, когда выступать», — объяснял он. Вот позади уже остался Берлин, а их гнали дальше. Более-менее что-то начало проясняться только в Восточной Пруссии. 12-я танковая дивизия начала сосредоточение в лесном массиве близ Сувалок. «Чем ближе к русской границе, тем выше была плотность войск. Никогда прежде мне не доводилось видеть столько техники», — вспоминает бывший солдат этой дивизии Штальберг. Все понемногу стали понимать, в чем дело. Полк Тернера Хельзмана «располагался в 70–80 км западнее Варшавы. Там мы простояли около месяца, и все это время проводились интенсивные учения», — добавил он. «До этого нам раздали карманного формата словари — хоть немного получиться русскому. Но я так его толком и не освоил, — признался Хельзман, — разве что «Руки вверх!»
В сосредоточенных вдоль всей советско-германской границы войсках росла уверенность в скором начале новой кампании. «Здесь столько войск, — писал домой один ефрейтор еще в апреле месяце, — которых пригнали сюда, как и нас, и число их с каждым днем растет». Другой солдат утверждает: «Здесь не соскучишься — все дороги забиты военными транспортами. Что же все-таки ждет нас в ближайшие дни?» Судя по всему, солдат явно не в восторге от предстоящего, это явствует из тона его послания:
«Неужели еще одна война, вторая по счету за этот год? Я уже сыт ею по горло и предпочел бы заняться чем-нибудь поинтереснее, чем еще год таскать эту форму».
Планирование операции «Барбаросса» происходило выборочно, со строгим соблюдением принципа необходимого знания[3].
Гитлер объявил о своем намерении напасть на Советский Союз 31 июля 1940 года, тогда и началась подготовка плана вторжения. Майор Карл Вильгельм Тило, молодой офицер-штабист, сотрудник оперативного отдела штаба ОКХ, записал в своем дневнике 21 сентября 1940 года в Фонтенбло, где тогда размещался штаб:
«Согласно распоряжению фюрера над территорией России надлежит провести аэрофотосъемку на глубину до 300 км в рамках подготовки вторжения. Мне в составе миссии военного атташе в Москве предстоит проработать задачи воздушной разведки и маршруты полетов разведывательных самолетов на трех направлениях наступления».
Через 11 дней Тило записал, что, по утверждениям военного атташе Германии, посетившего осенние маневры Красной Армии, «там все ждут начала советско-германской войны в 1941 году и считают, что после того, как будет сокрушена Англия, настанет черед России». Согласно утверждению генерала Блюментригга, начальника штаба 4-й армии, ни командующий армией — генерал-фельдмаршал фон Клюге, — ни его штаб до самого января месяца 1941 года не располагали информацией, указывавшей на скорое начало войны с Советским Союзом. Тем временем планирование продолжалось лихорадочными темпами до самого начала войны 22 июня 1941 года. Гальдер в январе того же 1941 года в двух словах сформулировал задачу предстоящей кампании:
«А. Использовать все имеющиеся соединения (тогда, 29 января, он считал необходимым иметь 144 дивизии)[4].
Б. Разгромить Россию в ходе быстротечной военной кампании».
Зима 1941 года в Европе была очень снежной
Он изложил главные отличительные черты и основные требования к этой кампании. Расстояние до Днепра, который намечался в качестве рубежа, на который требовалось выйти в первую очередь, — примерно равно расстоянию от Люксембурга до устья Луары. «Быстрота. Никаких задержек!» — отметил Гальдер. Важная роль отводилась транспорту и его организации, причем автотранспорту, а не железнодорожному. По оценкам немецкого военачальника, на тот период была достигнута «высокая степень моторизации» (по сравнению с 1940 годом); кроме того, Гальдер предусматривал создание еще 33 моторизованных соединений[5].
В течение весны 1941 года на восток перебрасывались все новые и новые дивизии, подготовка стала еще более напряженной по мере того, как в районы стратегического развертывания войск поэтапно стали направляться и штабы соединений, хоть пока и не в полном составе. «Эти месяцы отличались неспокойной атмосферой», — комментировал генерал Блюментритт. Многим из офицеров высшего командования выпало участвовать в боевых действиях на территории России в период Первой мировой войны тогда еще на младших командных должностях. «Так что мы в общих чертах представляли себе, что нас ожидает», — добавил он.
«И среди офицеров штаба, и среди командного состава дивизий росло чувство неуверенности. С другой стороны, долг требовал от них вдумчивой и упорядоченной работы. С прилавков магазинов вскоре исчезли все книги, так или иначе связанные с Россией».
Сохранились наглядные свидетельства тщательной и кропотливой работы по подготовке плана «Барбаросса». Это оперативная документация и многочисленные карты. Выпускались и доработанные карты-справочники, где указывалось расстояние до Москвы, где были нанесены места дислокации частей Красной Армии, важные промышленные объекты, железнодорожные магистрали, энергообъекты, военные госпитали и местоположение органов административного управления. Информация тактического характера, касающаяся рельефа местности, изотерм января и июля и иных метеорологических данных, была представлена как в форме таблиц, так и карт. Подготовка плана включала и данные фотометрической разведки, фотокарты, в частности, Москвы, с отмеченными на них зданиями, которые надлежало уничтожить в первую очередь. Блюментритт продолжает:
«На самом деле, приходилось изучать и изучать все материалы, связанные с русской кампанией Наполеона в 1812 году. Клюге внимательнейшим образом штудировал описания упомянутой кампании, сделанные генералом де Коленкуром, — в них описывалась специфика боевых действий и особенности жизни в России… мы понимали, что скоро и нам предстоит повторить путь Наполеона».
В истории имеется два впечатляющих примера вторжений в Россию: короля Швеции Карла XII, разбитого в 1709 году под Полтавой, и Наполеона в 1812 году. Последний пример был наиболее ценным, поскольку Бонапарт наступал на Москву тем же путем, каким собирался двигаться и Гитлер, — через Смоленск. Отчеты и воспоминания об этой кампании читались запоем. «Письменный стол Клюге в его ставке в Варшаве был буквально завален публикациями на эту тематику», — вспоминает начальник штаба 4-й армии. Предыдущие вторжения потерпели неудачу вследствие огромного растяжения коммуникаций, недостатка провианта и боеприпасов, вызванного перебоями в войсковом снабжении. К фатальному результату для армий Наполеона и Карла привело также отчаянное сопротивление местного населения и ужасающе холодная русская зима. Все это давало пищу для размышлений, не всегда оптимистичных. Швед Нисбет Байн описал в 1895 году зимние холода 1708 года, сыгравшие роковую роль для армии Карла XII, когда «на бескрайних степных просторах Украины… птицы падали замертво с ветвей деревьев, сраженные морозом, когда замерзало даже вино, да и напитки покрепче обращались в ледяной ком». Беллок описывает погодные условия во время кампании Наполеона 1812 года глазами тех, кому приходилось стоять на посту в мороз:
«Стоя на посту глубокой ночью, эти люди испытывали то, что не шло ни в какое сравнение с выпадавшим на их долю прежде… Европеец просто не представляет себе подобных холодов, надвигавшихся с продуваемых ледяными ветрами азиатских степей… Дыхание замерзало в этом шелестящем от мороза воздухе, дышать можно было лишь сквозь закрывавшую рот повязку из теплой ткани».
3
Принцип необходимого знания — стратегия защиты информации, соответственно которой пользователь получает доступ только к данным, безусловно необходимым ему для выполнения конкретной функции. (Прим. перев.)
4
Совещание, на котором Гальдер сформулировал эти задачи, состоялось 28 января 1941 года, о чем имеется соответствующая запись в дневнике начальника германского Генерального штаба. См. Гальдер Ф. Военный дневник. Т.2. М.: Воениздат, 1969. (Прим. ред.)
5
Автор ошибается. Вот что записано в дневнике у Гальдера: «У нас 33 подвижных соединения; моторизованные артиллерия, инженерные войска, войска связи и т. п. (Прим. ред.)