За чертой

За чертой

Рассыплются камни в пепел, слова станут явным вздором, и на высочайшем небе будет пусто сердцам и взорам. Но вспомнится жизнь пустяками, не стоившими вдохновенья: коржиками, пирожками и земляничным вареньем. И тем, что без имени даже: в случайном объятьи безлюбом у девки рыжей и ражей шерсткой шерстью под платьем грубым… И ради грехов и скуки ненастоящего рая, к Земле ты протянешь руки, прощая и благословляя.

Эпилог

«Насмешка горькая обманутого сына над промотавшимся отцом»…

Пока в одышке самовластья Россией правил Николай — вселенское вам снилось счастье, вам чудился гражданский рай, и вольности слагая оды, вы всем — когда тиран падет — под красным колпаком свободы сулили молоко и мед. И безответственным волнуя, смолою адской налипал на душу варварски нагую Жан-Жак Руссо и «Капитал». И вот — настал он, долгожданный освобождающий обвал: в сырые невские туманы сморчком прогнившим трон упал. Волной разгульной и злодейской взметнулась дикая страна. Дьячки культуры европейской, настали ваши времена! Не вас ли ждало это место почти со страшных дней Петра? Увы! Когда пришла невеста и сват сказал гостям: Пора! — раскрыв покорные колени, жених смутился и погас… И, как навоз волной весенней в изгнанье вышвырнуло вас! Но, заключая все причины, не признавая полумер, моторизованной дубиной погнал Россию Изувер. Он, черной верой слепо веря в свой обезбоженный Эдем, на всем поставил знаки Зверя, и души подменяя всем — без сожаленья, без сомненья, ничьих не уважая слез, как мусор, сбросил поколенья в диалектический навоз… Чтобы в полвека (…шито-крыто замыв следы кровавых клизм…) вроде разбитого корыта построился «социализм». И, уплотнив марксистский воздух родной отрыжкой аржаной, расселись по дворянским гнездам с иной, но орденской звездой, подпасок и мастеровой… …А из прекрасного далека, нетрудно пережив позор, охрипшим голосом пророка вели вы — до последних пор — все тот же, с дачи в Териоках, интеллигентский нудный спор. И за чертой всего на свете, всему на свете ни к чему, как избалованные дети, путь к «идеалу» своему вы передумать, переметить не позволяли никому. И стоя у могильной сени, самовлюбленно — свысока — в раздорах, мертвых поколений друг другу мылили бока… Бездарные сыны бездарных, напыщенных и лживых лет! В путях истории коварных исчезнет ваш ненужный след, но долго будет жизнь калечить и мучить сны моей земли, та хитрая и злая нечисть, что вы в судьбу ее внесли.

Эпитафия

…Тяжелые, будто на веки веков, покровы снегов, избы в них — как медведь в потаенной берлоге… Уравняли метели долины и взгорья — не найти ни пути, ни дороги… …Увязает в сугробах по грудь добрый конь копьеносца Егория… …В грузных валенках трудно влача поневоле ленивые ноги, проходит История…

ПОЭМЫ

Поэма о романтике

Романтика кружева, пистолеты, рана, как роза, на белом колете… Романтика — презирая запреты, через окно на рассвете… Взбунтовавшейся каравеллы по ветру все паруса… В гасиенде Венецуэллы терракотовой Мариэллы голубые, как льды, глаза… Романтика! В песках Сахары, в снегах Антарктики, в ядовитых, как змеи, бразильских лесах, в тайной Лхасы таинственных монастырях, над циновками Йошивары — изнывая от зноя, немея от холода — сердце романтика вечно молодо, гордо, как перья на рыцарском шлеме, звонче стиха в гениальной поэме. Но не прочно без меди золото, корабельных канатов не вяжут бантиком и некуда больше деться романтикам! На ревущей от скорости машине в сотую секунды от конца, когда случай гвоздем подставляется шине, великолепного не сделаешь лица. И не показать из стратосферы, где смерть без страсти, как проститутка, какие были у бойца манеры и какая последняя горькая шутка. Стало скучно на Божьем веселом свете — без улыбки шалят даже наши солидные дети. И нам все труднее расправить артритную спину, за фабричными трубами райскую видеть долину. Мы привыкли уже удивляться, что кому-то сны еще снятся (о, романтика!) и даже на палубе трансатлантика. Но неугомонное время мчится — перевернется страница века и, как феникс, мечта обновится из пепла ветхого Человека. Огнедышащие ракеты понесут в мировые пространства наши новые вопросы и ответы, Прометеево наше упрямство — и, как «Санта Мария» Колумба в Атлантику — Романтику! Путешественников провожая — на бетонном лужке у бензинных луж, тысячелетнего быта у края — поворчат старики: …«Ну что ж… К чему ж? Чудаки! Не все ли равно где: на Земле ль, на Сатурне ли гнить в гробу, испепелиться в урне? Есть только один настоящий полет, который нас в вечность несет…» — И новых ракет проверяя моторы, усмехнется механик: — Разговоры! Антика! — О, Романтика! Вихревые потоки звезд… Из бездны в бездну над бездной мост — в небытии непомерных пустот на миллионы парсеков несет свет семя жизни для новых планет, чтобы трудно всходил тоской бытия себя осознавший атом — — «Я». Так от вечности в вечность по звездным рекам через чуда рожденья и смерти чуда проходят пути Человека неизвестно куда и откуда. И зачем — неизвестно, в Москве ль, на Венере ли, на Галаксии ль метапространственной будут верить (как верят и верили), что куда-то приводят их странствия, что всем безответным вопросам ответ — высокая гордость бесцельных побед, добровольное рабство труда, упрямый порыв в никуда и жизни, предавшей в последний раз, улыбка навек потухающих глаз. О, Романтика — лавр на разбитом щите — сумасшедшая в солнце стрела — морковка на кнуте перед мордой классического осла — в океане пустом на волне благовестный цветок — в удушьи плотском райской свежести благостный ток — Кто бы не вложил тебя в жадно вздохнувшую грудь — Была — есть — будь! «Грани» № 37, 1958 г.