Страница 8 из 15
— Еще как доволен, герр майор! Просто счастлив! Слинять отсюда…
Герр майор сделал вид, что последних слов он и не слышал.
Глава 4
Еще ничего не понимая, я вскинулся на своей койке. В глаза бил луч света фонарика.
— Тихо, тихо… Свои. Ишь, взъерошился… Вставай, давай. Быстро, быстро! Бегом на узел связи, там тебя вызывают… Бегом, я сказал! Тебя вызывает начальник Службы!
Дед схватил мои камуфляжные штаны, вытянул меня по хребтине, а потом швырнул их мне в лицо.
— Бего-о-м, марш!
Опять бегом, все время тут бегом… Трусцой от инфаркта, да-а… Эта сволочь, начальник СК, со Сталина берет пример, что ли? По ночам работает? Сам не спит и людям покоя не дает. Я с особым удовольствием врезал ногой по двери узла связи. В помещении, около пульта, по-ковбойски засунув большие пальцы рук за ремень, стоял герр майор. Он молча кивнул мне на кресло перед голопроектором. Я сел и постарался взять себя в руки.
— Связь! — вполголоса сказал кто-то за моей спиной. — Работаем!
Голопроектор выбросил простыню света, по ней прошла тестовая радуга, затем мигнул и исчез знак Службы Коррекции – изображение глаза в черно-белом треугольнике, свет потускнел, и я увидел полутемный кабинет и металлическую поверхность стола, освещенную слабым желтым светом настольной лампы. В круге света спокойно лежали две старческие ладони. Лица не разглядеть. Оно пряталось в темноте. Повисла пауза.
— Как ваши успехи, курсант? — Спокойный старческий голос. В нем звучала древняя скука и привычная рутина. Наверное, так пожилой человек привычно и равнодушно спрашивает незнакомого малыша: "Ну, парень, как у тебя дела в школе? Стишок-то выучил?"
— Могли бы быть и лучше, если бы меня не будили по ночам, — честно и искренне буркнул я. — Лежал себе, повторял правила эксплуатации и ремонта малых космических кораблей, никого не трогал…
— Достаточно, я уже понял свою ошибку… — голос не изменился, пожалуй, однако в нем проявился хоть какой-то интерес. Старик подался вперед, и слабый свет лампы явил на свет божий высохшее лицо дедушки – божьего одуванчика. Лысый череп, тонкие, недовольно поджатые губы, мешки под глазами. А вот глаза… На лице царствовали глаза. Запавшие в глазницы, но большие и умные, они сразу приковывали к себе внимание собеседника. Казалось, этот взгляд сразу связывал и подчинял вашу волю, заставляя всматриваться в них и ловить любое подобие невысказанного приказа. Старик пожевал губами и продолжил.
— Я приношу вам свои извинения, курсант… Но – дела, знаете ли… Они имеют свойство никогда не заканчиваться. Только что освободился, и то – не знаю, сколько у меня свободного времени. Итак. Как мне доложили, наземный курс обучения вы закончили?
— Человек учится всю жизнь… И, чем лучше он усваивает материал, тем дольше живет.
— Интересная мысль… Но верная. Однако – если не выпускать человека из-за учебной парты, он уподобится комнатному растению, любовно посаженному в горшок и поливаемому теплой водичкой. А где же жизнь? Где солнце, гроза, мороз?
— Вы меня, ваше превосходительство, разбудили, чтобы обсудить проблемы растениеводства в тепличном хозяйстве вашей учебки? Я не агроном!
— Да-а… Я вижу… Вы – нахал. Ну, что же… Это, может быть, даже и к лучшему. Так вот, повторяю свой вопрос. Вы готовы к работе?
— Нет! — Мой голос был строг и решителен. — Вами не выполнены еще кое-какие условия нашего договора, а именно – …
— Да-да, я помню, конечно… Но разве вам не сказали? Ваша практика в космосе и подразумевает полет…
— Я не об этом. Я о моей девушке! И еще – мне нужен небольшой отпуск… точнее – каникулы. Я не могу привезти и бросить ее там, в окружении незнакомых людей, в новом для нее мире…
— Вы перебили старика, а это, по крайней мере, невежливо… Не говоря уже о том, что этот старик – ваш руководитель.
— Еще не руководитель. Я пока не Корректор, я пока личинка… головастик. Вот мне и надо пару-тройку недель, чтобы хвост отвалился, и гадкий утенок стал… стал… — теперь я с сомнением пожевал губами.
— Хорошо прожаренным цыпленком табака! — Старик сладко прищурился. — Знаете, мне приходилось бывать в Грузии… Помню там один шалманчик… или – духанчик? Впрочем, не важно! Как там готовили! А какое вино! Ах, ах! Спасибо, курсант! Знаете, у меня диспепсия… да-да! Старческие дела. А сейчас мне так захотелось съесть что-нибудь остренького и вкусненького! Благодаря вам, между прочим. Но – к делу! Я согласен. Сдавайте ваш зачет и будем считать, что у вас началась большая перемена… Три недели вас устроит?
— Четыре!
— Ну, хорошо… Это, в конце концов, не принципиально. Решайте свои дела, и – добро пожаловать на службу, курсант! Прошу прощения – Корректор!
Старик язвительно улыбнулся.
— А хронокапсулу мне оставите? А я вам привезу вина… Монастырского! Такого вы еще не пили. Божественное вино, ваше превосходительство! Прямо от местного бога, можно сказать!
— Майор?
Герр майор только пожал плечами.
— А, впрочем, берите! Нужно либо доверять своим сотрудникам, либо – не доверять! Ну – удачно вам сдать экзамены и хорошего отдыха!
Я застенчиво улыбнулся улыбкой первого отличника школы, освобожденного от уроков физкультуры.
— Приятного аппетита, вашество!
— Наглец, ты! Как есть наглец! Наливай…
Спать не хотелось, и мы с Дедом, высвистав Каптенармуса, засели у меня в кубрике.
— А что он выделывается? "Как почивать изволили, курсант? Как успеваемость в школе?" Тьфу! — я плюнул и попал на тапочек. А-а-а, плевать! Все равно выбрасывать. Надо новые взять у Каптенармуса.
— Да! Кстати! А парадка мне полагается? Я же в отпуск лечу? А там люди серьезные – короли да графья всякие, бароны, там, рыцари и паладины…
— А что бы ты хотел? — со всей широтой пьяной русской души вопросил Каптенармус. Взгляд его уже терял осмысленность и бродил где-то там… в горних высях. На стеллажах его склада, я хочу сказать.
— У тебя приличная офицерская форма есть? Чисто шерстяная?
— У меня есть все… ик!
— Значит – "ЧШ", командирская упряжь, пряжка со звездой, ессественно, хромачи, что там еще? Да, а ордена-то! Ордена мои! — я весомо стукнул по столу. — Где мои ордена? "На нем защи-и-тна-а гимнастёрка и кра-а-сный орден на груди! "
— Будут… они же в твоем личном деле указаны? Звездочки две?
Я задумался…
— Нет. Одну. Вторая пусть будет Виктору… Я ее не получал. И вообще – я всегда думал, что Звезда Героя должна быть одна… Дважды Герой как-то не так звучит… Я уж не говорю – пятырежды, тьфу! Как это сказать-то правильно? А то был у нас один бровеносец… тьфу – орденоносец! Вешал их на грудь, как значки какие-то, прости господи… А номера на орденах будут?
— Будут, будут… Бюст-то свой возьмешь?
— А зачем он мне?
— Ну, поставишь где-нибудь. В замке своем! — захохотал Дед.
— Не… не возьму. Там бюсты не в ходу, там все больше статуи богов и героев… Пистолет мой не забудьте. И монет каких-нибудь отсыпьте, ладно? А то в отпуск – и без копейки в кармане…
— В отпуск без денюшек нельзя! — согласился Каптенармус. — Отсыпем… Наливай! "На побывку е-е-дет молодой моряк! Грудь его в медалях, жопа в якоря-я-х!"
— Все… Спекся Каптенармус… Бери его, заканчивать будем. Рассвет скоро уже…
Когда я вышел из бункера, хронокапсула уже висела над площадкой. Под ней кучей громоздились какие-то ящики. Люк был открыт, и в нем виднелась чья-то тощая, виляющая задница. Слышалось сопение. Видимо шли погрузочно-разгрузочные работы. Мыслить было тяжело – башка трещала после вчерашнего… или сегодняшнего?
— Слышь, ты… пилотяга. Дай пройти.
Ко мне повернулось мальчишеское лицо. Ух, ты! Сколько же ему лет? Пятнадцать-семнадцать? А права-то у него есть?
— Ты Салага? Поднимайся!
— А в бубен? Салага доблестно пал на Полигоне в борьбе с кратким курсом молодого бойца. — Я сморщился от головной боли. — И с зеленым змием, зараза! Я – Тур! И это звучит гордо!