Подъем Китая

Сегодня все признают, что китайцы – это самый большой в мире этнос. Китай – это единственная страна на нашей планете с непрерывной письменной историей в более чем 4 тысячи лет. Этническая самоидентификация китайцев началась более трех тысяч лет назад. Она происходила медленно и нарушалась несколько раз болезненными и длительными распадами единой страны. Однако в последние 60 лет происходило быстрое восстановление и развитие китайского национального сознания – как через осознание ценностей и уроков своей трудной истории, так и через осознание сложных реальностей современного мира. Это очень нелегкий процесс национальной самоидентификации более чем миллиарда человек. Он происходит в иных условиях и в иных формах и формулах, чем аналогичные процессы происходили в XIX и XX веках в Западной и Восточной Европе или в Америке. Мы еще очень мало знаем о природе и особенностях становления китайского национального сознания, а также о процессах национальной самоидентификации в других крупных странах Азии. По моим наблюдениям, китайский национализм силен, но не агрессивен. Считается, что китайцы, как и японцы, – это интровертные нации, в отличие от русских, испанцев или итальянцев. Очевидно, что большая часть китайцев индифферентна к религии и их нравственные постулаты и традиции не основаны на догматах какой-либо церкви.

Почти все главные религии мира представлены в Китае отдельными общинами, но по масштабам Китая они невелики. За пределами этих общин в Китае нет ни монастырей, ни церквей, ни мечетей, ни священнослужителей. Даже китайский язык не имеет таких иероглифов, которые могли бы адекватно передать суть монотеистических религий. Считается, что большая часть китайцев придерживается атеистического мировоззрения, но в их сознании есть общее понятие о Небе и о Судьбе. Место религий здесь занимают этико-религиозные учения древности, наиболее авторитетное из которых – конфуцианство. Однако наряду с даосизмом и буддизмом конфуцианство воспринимается в Китае не как вероучение, а как часть древней традиции. Сходный с религиозным характер имеет в Китае культ предков, рода, семьи, родного дома. Давно покинувшие дом китайцы стремятся хотя бы раз в год побывать в родном селе. В Китае есть глубоко почитаемые древние книги – «Книга перемен», «Книга истории», «Книга песен» и другие, но здесь нет священных книг, подобных Библии или Корану. Индифферентность к религии делает для китайцев более простым усвоение многих реальностей современного мира. В общественном сознании китайца нет тех запретов или, напротив, требований, которые во многих случаях отягощают сознание и поведение правоверного мусульманина, ортодоксального иудея, ревностного католика или приверженца других слишком активных конфессий. Китайским женщинам легче обрести реальное равенство с мужчинами, которого у женщин пока нет не только в мусульманских странах, но и в Японии.

Стихийный китайский народный материализм способствовал распространению здесь в XX веке марксизма и коммунистической идеологии, но в сочетании с мощным подъемом китайского национализма. Я полагаю, что именно это сочетание социализма и национализма лежит в основе той мощной пассионарности, которую демонстрируют в последние десятилетия большие массы китайской молодежи. Известно, что почти все главные мировые конфессии намеренно противостоят формированию национального сознания, ибо для этих вероучений «нет эллина и иудея». Не нации, а конфессии противостоят друг другу на Ближнем и Среднем Востоке, а в последнее время и в Европе. Для развития китайского национального самосознания нет подобного рода конфессиональных препятствий. Коммунистическая партия Китая активно поддерживает развитие в стране сильных чувств национального достоинства и национальной гордости. Лидеры КПК – это не только коммунистические, но и национальные лидеры.

Скрепляет китайскую нацию и история Китая, которая развивалась независимо от истории Европы, Средиземноморья и Ближнего Востока.

Китай и Европа мало знали друг друга. Единственной нитью, которая связывала Китай с портами Средиземноморья еще со 2 в. до н. э. и до XVI в. н. э., был Великий шелковый путь – караванная дорога, идущая из центральных районов Китая через Кашгар, Самарканд и Багдад к Тиру и Антиохии. Главными экспортными товарами Китая были тогда шелковые ткани, а главной мировой валютой – не столько золото, сколько серебро. Первым из европейских путешественников, который смог за три с лишним года пройти через Палестину, Малую Азию, Ирак, Иран, Памир и Центральную Азию в Китай, был итальянский путешественник Марко Поло. Он провел в Китае 17 лет и вернулся на родину в 1295 году. Его записки или «Книга», изданная через несколько лет и переведенная на многие языки, стала важным пособием для всех других путешественников, включая Колумба и Магеллана. Китайские путешественники побывали во многих странах Азии, но им было запрещено огибать берега Африки или создавать здесь какие-либо поселения. Китайские мореходы не решались плыть на восток – через Тихий океан.

Первыми из европейских купцов-колонизаторов пришли в Китай португальцы. За ними двигались испанцы и голландцы, а также иезуиты-католики. В конечном счете возобладали в этом ограблении Китая британцы. Главным товаром, который ввозился теперь в Китай, был опиум из Индии и других британских колоний, Китай хорошо помнит «опиумные войны», в которых Британия сокрушила слабую тогда китайскую армию, навязав стране унизительный Нанкинский, а затем и Пекинский договора, превратив Китай в полуколонию. Помнят китайцы и первые английские сеттльменты в Шанхае, где у входа в парк висела надпись на английском и китайском языках: «Собакам и китайцам вход воспрещен». Еще в первые десятилетия XX века Китай поражал людей из Европы своей бедностью и своей слабостью. Он казался почти всем безнадежно отставшей страной, у которой нет будущего. С тем большим вниманием и удивлением мир наблюдает за событиями, которые происходят в Китае в последние годы. 30 лет непрерывного и быстрого роста такой большой страны, как Китай, не остановившейся ни во время локальных, региональных и всяких иных кризисов 1980 – 1990-х годов, ни во время нынешнего мирового экономического и финансового кризиса, – такой картины историки и экономисты еще не видели ни в XX, ни тем более в XIX или XVIII веках. Рушатся все недавние концепции глобализации, и Запад, только недавно выигравший «холодную войну» у Советского, или Восточного, блока, начинает отступать под давлением стран Восточной и Южной Азии.

Первоначальные объяснения успеха китайцев были просты: Китай располагает самым большим в мире массивом дисциплинированной, трудолюбивой, а также дешевой рабочей силы. Народ Китая – это культурный и экономический монолит, экономически активная часть которого превышает 750 миллионов человек. Даже недоброжелатели Китая должны были признать за его народом «невероятную» социальную дисциплину и энергию, способность к организации, а также «эффективное развитие талантов». Крупные западные корпорации, которые начали создавать в Китае свои предприятия, с немалым удивлением наблюдали, как с руководством пятитысячного коллектива китайских рабочих и служащих справлялись всего 15 менеджеров. Известный американский экономист и социолог Джованни Арриги писал: «Особая привлекательность китайской рабочей силы состоит в ее высоком качестве – в смысле здоровья, образования и способности к самоуправлению – в сочетании с быстрым образованием внутри самого Китая условий спроса и предложения для продуктивной мобилизации этих резервов рабочей силы. Это сочетание не результат деятельности иностранного капитала, но результат процесса развития, основанного на национальных традициях, включая даже революционную традицию, собственно, и породившую КНР. Иностранный капитал включился в этот процесс позже, в некоторых аспектах поддерживая его, но в чем-то и препятствуя» (Д. Арриги. Адам Смит в Пекине. М., 2009. С. 386).

Дополнительным объяснением для многих служило обращение к ценностям богатой и древней китайской истории. Мусульманский мир не смог и не захотел опираться на ценности и достижения предшествующих ему цивилизаций Ближнего Востока и Средиземноморья. Напротив, многие из успехов Европы историки связывают с феноменом Возрождения, необычной связью между античностью и поздним Средневековьем, которая помогла быстрому становлению европейской культуры и цивилизации. Однако сходные процессы передачи информации через столетия и тысячелетия происходят сегодня и в Китае. Эти процессы развиваются на наших глазах, и по интенсивности, а также по быстроте освоения открывающегося Китаю исторического наследия они превосходят все то, что происходило в Европе в столетия Ренессанса. Современный Китай открывает, находит, а то и в самом прямом смысле откапывает огромные культурные ценности, накопленные за несколько тысячелетий китайской цивилизацией. Все это служит важным стимулом для мощного развития китайского национального самосознания и источником большой национальной энергии. В последние 60 лет в Китае происходил стремительный по историческим меркам процесс национальной консолидации, и сегодня китайцы – это единая и патриотически настроенная нация. Идея социализма не противоречит в Китае идеям национального возрождения, ибо Китай строит социализм «с китайской спецификой». Поддерживая и углубляя развитие новой китайской идентичности, лидеры современного Китая не противопоставляют свою страну и свой народ другим странам и другим народам. Они заявляют о своем стремлении к построению «богатой, сильной, демократической, цивилизованной, гармоничной и модернизированной социалистической страны, которая будет проводить политику реформ и открытости» (из торжественной речи Ху Цзиньтао на параде по случаю 60-летия КНР 1 октября 2009 года).