Подъем Китая

Легализация частной собственности и наемного труда, а также общий курс на развитие в Китае рыночной экономики – все это привело к быстрому росту числа индивидуальных, коллективных и частнокапиталистических предприятий и хозяйств. По данным китайской статистики, в период с 1985 по 1990 год в городах и поселках городского типа число частных хозяйств возросло с 3,3 млн до 6,1 млн, а объем производства в этом секторе увеличился в семь раз. В основном это были мелкие и средние предприятия. Однако в это же время и число крупных государственных промышленных предприятий увеличилось с 93 тысяч до 104 тысяч. Таким образом, в Китае быстрый рост частнокапиталистического сектора не ущемлял роли и значения государственного сектора (Ганшин Г.А. Экономическая реформа в Китае. Эволюция и реальные плоды. M., 1997. С. 70–77). Термин «приватизация» в Китае не применялся. Никто не собирался проводить здесь массовый и безвозмездный раздел общегосударственной собственности «в интересах развития рыночной экономики». Десятки тысяч мелких государственных предприятий передавались коллективам, а иногда и отдельным лицам на условиях аренды, и возможность перехода таких предприятий в собственность арендатора предусматривалась только после выплаты всей суммы стоимости имущества. К концу 1980-х годов в частном секторе Китая преобладали коллективные предприятия, правовой статус которых был различен в разных провинциях. В 1989 году в Китае имелось более 200 тысяч таких предприятий с общим числом занятых свыше 12 млн человек. На коллективный сектор приходилось тогда 36 % всего валового производства в промышленности и 33 % розничной торговли. Предприятий «чистого» капиталистического типа было в это же время около 40 тысяч, и на них было занято около 1 млн человек (там же, с. 78–80.).

Реформирование государственной промышленности сопровождалось в Китае и разработкой необходимой нормативной базы. Один за другим принимались новые законы: «Закон КНР о банкротстве предприятий», «Закон КНР о предприятиях иностранного капитала», «Закон о патентах», «Закон о статистике» и др.

По итогам 6-й и 7-й пятилеток рост промышленного производства в Китае был много более значительным и заметным, чем рост сельскохозяйственного производства. Производство угля в Китае поднялось с 620 млн тонн в 1980 году до 1080 млн тонн в 1990 году. Добыча нефти возросла в эти же 10 лет со 106 до 138 млн тонн. Выплавка стали возросла с 37,1 до 66,4 млн тонн. Производство электроэнергии поднялось с 300 млрд кВт/ч до 621 млрд кВт/ч. В 1980 году в Китае было произведено 13,5 млрд м хлопчатобумажной ткани, а в 1990-м – 18 млрд м. Производство телевизоров возросло за десять лет в 25 раз, а холодильников – в 500 раз. Во времена Мао Цзэдуна разнообразные бытовые приборы длительного пользования считались роскошью и почти не производились. Никто и не мечтал тогда о собственных стиральных машинах или пылесосах (данные по Краткому китайскому статистическому справочнику. Пекин, 1995. С. 2, 75).

Реформы в китайской экономике в 1980-е годы, а также рост производства в Китае в это десятилетие были замечены во всем мире, в том числе и в России. Именно в это время о Дэн Сяопине стали говорить и писать как о «великом реформаторе». Однако после событий 1989 года, о которых я буду писать в другом разделе этой книги, о Китае в западной печати публиковалась главным образом негативная информация. Между тем реформирование китайской экономики и китайской промышленности продолжалось и в 1990-е годы. В России тем более замалчивались в эти годы успехи Китая, так как слишком значителен и нагляден был контраст между неудачами рыночных реформ в России и их большими позитивными результатами в Китае. «Шоковая терапия», «приватизация», «ваучеры», «либерализация цен», «обманутые вкладчики», «капиталистическая революция», «олигархи» и, наконец, «дефолт» – вот типичные понятия и термины, которые мы вспоминаем, говоря о «лихих 1990-х годах». В Китае была в ходу другая терминология. Еще в 1978 году КПК объявила о создании в Китае «плановой экономики, дополненной регулированием рынка». В 1984 году китайскую модель называли во многих партийных документах «плановой товарной экономикой». В 1987 году было объявлено о строительстве экономики, в которой «государство регулирует рынок, а рынок регулирует предприятия». В 1989 году появилась формула об «экономике с органически интегрированной плановой экономикой и регулированием рынка». Только в 1992 году в нескольких выступлениях Дэн Сяопина твердо прозвучала формула о «социалистической рыночной экономике» в Китае. Речь шла в данном случае не о терминологии, а о серьезных изменениях в экономической политике, которые сопровождались и острыми идеологическими дискуссиями. Однако в 1993 году формула о «социалистической рыночной экономике», или о «китайском рыночном социализме», была включена в Устав КПК и в Конституцию КНР.

В то время как в России в 1992 году начался фактический развал всей системы крупных государственных предприятий, большая часть которых переходила за ничтожные цены в руки будущих олигархов, в Китае именно в 1992 году начался новый этап экономической реформы, который продолжался до 2003 года и сопровождался быстрым ростом производства во всех отраслях. Китай также начал в эти десять лет осторожную приватизацию, которую здесь называли «развитием разных форм собственности». При этом речь шла только о малых государственных предприятиях. Реформа проводилась органами провинциального и местного управления в соответствии с требованием Пекина – «удерживать крупные предприятия, отпускать мелкие». Схемы этой приватизации были очень различны, и мы их здесь приводить не можем. Однако везде они проводились без какого-либо «шока» и гораздо более эффективно, чем в России или в странах Восточной Европы.

Проводилось и реформирование крупных государственных предприятий. Общий смысл этого реформирования состоял в переводе деятельности таких предприятий на коммерческую основу, но с сохранением их в государственной собственности. Очень многие из крупных государственных предприятий были до этого «планово-убыточными» предприятиями, т. е. они не могли работать без государственных субсидий. Теперь все более и более настойчиво эти предприятия превращались в предприятия, которые приносили прибыль. Для иллюстрации огромного различия между российскими и китайскими методами рыночных реформ я приведу ниже только один пример из очень многих.

В 1953–1955 годах в Китае была построена практически точная копия московского автомобильного гиганта ЗИЛ. По тому времени Московский автомобильный завод, получивший в 1956 году имя И.А. Лихачева, своего бывшего директора и министра автомобильной промышленности, являлся образцовым советским машиностроительным предприятием. Завод выпускал несколько моделей грузовых машин и автобусов, а также легковые машины высшего класса. Здесь были сотни автоматических линий, а все основные агрегаты автомобилей собирались на конвейерах. Китайская копия ЗИЛа строилась в г. Чанчунь в провинции Цзилинь как Автомобильный завод № 1. Работа проводилась с участием инженеров и рабочих из Москвы по технической документации ЗИЛа. В это же время на московском заводе проходили практику несколько тысяч китайских рабочих, а также сотни инженеров и техников. Первые грузовики и легковые автомашины сошли с конвейера в Чанчуне в 1956 году. В 1957 году в Китае было произведено всего лишь около 7 тысяч грузовых и легковых автомашин. Разрыв экономических связей с Советским Союзом был тяжелым ударом для китайского автомобилестроения, и Автомобильный завод № 2 был построен в Китае в провинции Хубэй только в 1975 году. Он должен был изготавливать автомобильные двигатели. В 1985 году в Китае было выпущено около 440 тысяч автомобилей; это были главным образом грузовики, автобусы и машины специального назначения (Энциклопедия нового Китая. М., 1989. С. 238). В 1992 году производство автомобилей в Китае превысило один миллион, тогда как в России автомобильные заводы стали объектом ваучерной приватизации и начали быстро деградировать. Огромный ЗИЛ, который занимал в Москве площадь в 600 гектаров и давал работу более чем 100 тысячам человек, был продан за 800 тысяч ваучеров некоему А. Епифанову. Завод достался этому темному дельцу всего за 3–4 млн долларов, которые он смог быстро вернуть, продав лишь часть новейшего лабораторного оборудования. Предприятие стало быстро разрушаться. Московское правительство выкупило ЗИЛ в 1996 году за 7 млн долларов, но так и не смогло наладить его нормальную работу. Огромное предприятие, которое в свои лучшие времена производило до 200 тысяч машин в год, а также десятки тысяч холодильников, тысячи бронетранспортеров, в 2000-е годы производило немногим более 10 тысяч машин в год, а также запасные части, шасси и разного рода непрофильную продукцию. Совсем иначе обстоит дело на Чанчуньском автомобильном заводе № 1. На сегодня это мощный автомобильный холдинг, который объединяет под единым управлением не менее 20 предприятий. В целом холдинг дает работу более чем одному миллиону человек и входит в число 25 самых крупных предприятий Китая. Он производит ежегодно сотни тысяч автомашин разных моделей и уже предлагал свою помощь терпящему бедствие московскому ЗИЛу. В 2009 году Китай, как известно, вышел на первое место в мире по производству и продажам автомобилей, главным образом легковых. По общей промышленной мощи Китай занимает в 2009–2010 годах второе место в мире, приближаясь к США. Не менее 50 % всей промышленной продукции страны производится на модернизированных и основательно реорганизованных государственных предприятиях. Все 160 крупных предприятий, которые были в 1950-е годы построены и запущены с помощью Советского Союза, продолжают работать и сегодня – после многих модернизаций и перестроек – в духе рыночного социализма. Совсем иначе обстоят дела в России на тех предприятиях, которые когда-то были образцом для Китая. Российское машиностроение и сегодня находится в крайне плачевном состоянии. Успешно работают только те советские машиностроительные предприятия, которые находились до распада СССР в Белоруссии. Но и Республика Беларусь определяет свою экономическую модель как рыночный социализм.