Страница 77 из 174
Второе предложение — закрыть все заводы, фабрики, полностью отказаться от промышленности и вернуться к тому первобытному состоянию, в котором мы находились сотни веков назад. Теоретически — это возможно, практически — неосуществимо. Хотя бы потому, что в реках нет рыбы, что нет деревьев, чтобы разжечь костер, и дичи, которой мы могли бы питаться. А главное — мы уже мыслим совершенно иначе и не сможем добровольно шагнуть назад, к первобытному обществу.
Остается третий путь: найти способ борьбы с промышленными отходами. Пятьдесят лет назад я занялся этой проблемой. Меня преследовали неудачи. Я придумывал всевозможные фильтры и пылеуловители, которые лишь откладывали временно гибель Ха-мизона. Много раз я был близок к отчаянию, уже собрался прекратить свою работу, когда вдруг в голову пришла интересная идея. Нужны бактерии, подумал я, которые питались бы промышленными отходами, выделяя при этом кислород.
Не буду останавливаться на долгом, мучительном поиске, на многолетних безуспешных экспериментах, после которых у меня опускались руки. В конце концов мне удалось получить бактерии, названные мною чистильщиками.
Дафникус открыл свой чемоданчик. В специальных ячейках стояли десятки пробирок.
— В каждой пробирке находится определенный сорт бактерий, — продолжал ученый. — Одни чистильщики питаются, например, двуокисью серы, другие — хлористым аммиаком, третьи — парами ртути. И так далее. У всех чистильщиков прекрасный аппетит. Достаточно установить в заводской трубе камеру с бактериями, и в атмосферу будет поступать чистый кислород. Точно так же можно очистить реки и озера.
Зал гудел, со всех сторон раздавались возгласы: «Гениально!», «Великолепно!», «Поразительно!»
Председательствующий предложил Дафникусу продемонстрировать Собранию возможности бактерий.
На сцену вынесли прозрачный шар, в котором клубились ядовитые пары серного газа. Дафникус взял из чемодана нужную пробирку, вынул из нее пробку и, приподняв крышку шара, быстро опустил туда сосуд с чистильщиками. Не прошло и минуты, как пар исчез. Ученый опустил голову в шар и глубоко вдохнул.
Зал ахнул. Все поднялись со своих мест и захлопали крыльями, выражая свое восхищение спасителю Ха-мизона. Раздались крики: «Браво!», «Мы вами гордимся!»
— Так держать, Дафникус! — громче всех орал ученый Арифметикус из первого ряда.
Председательствующий потребовал тишины и объявил, что желающие могут задавать вопросы.
— Шаша, гаси свет! — прошептал Арифметикус-Тараканыч, склонившись к набалдашнику. — Клиента можно выносить.
Первым задал вопрос представительный ха-мизонец с размахом крыльев в полтора метра. Он спросил, сколько нужно бактерий, чтобы полностью очистить планету.
— В этом чемоданчике все мои запасы, — ответил Дафникус — Но как только они получат пищу, то сразу же начнут размножаться с большой скоростью. Мы сможем получить любое количество бактерий.
— Если ваши чистильщики так прожорливы, — пропищал сухонький старичок, — то не столкнемся ли мы с новой опасностью? Не примутся ли они глотать наши заводы, когда им станет мало отходов?
— Это исключено, — ответил ученый. — Бактерии способны питаться лишь частицами вещества. Кроме того, в случае необходимости мы можем их без труда уничтожить.
Вопросы сыпались один за другим. Тараканыч не сводил глаз с заветного чемоданчика и, волнуясь, повторял: «Шаша! Почему не гасите свет?! Не могу работать…»
Обсуждение подходило к концу. Всем было ясно, что выдающееся открытие надо немедленно использовать для спасения планеты. Председательствующий уже поднялся, чтобы произнести заключительное слово, как вдруг из первого ряда выскочил ученый Арифметикус, он же Тараканыч, и громко крикнул:
— Глупости!
В Зале стало тихо.
— Вы хотите что-то сказать? — удивленно спросил председательствующий.
Тараканыч, не отвечая, прошел на сцену и заявил, взмахнув рукой:
— Все эти бактерии — чушь и ерунда! От них одни болезни и никакой пользы!
Аудитория недоуменно загудела.
— Куда ведет нас этот лжеученый?! — распаляясь, продолжал Тараканыч, указывая на Дафникуса. — Он ведет нас к новым трагедиям! Мы не дети, профессор! Мы ученые мужи, и не втирайте нам очки!
— Прошу без оскорблений! — сказал Дафникус, не понимая, в чем его обвиняет этот странный незнакомец.
— Я еще не оскорблял, — холодно глянув на Дафникуса, произнес Тараканыч. — Перехожу к сути. Допустим, мы посадим бактерию в трубу. Вы что же думаете, что она там будет сидеть и нюхать всякую гадость? Ошибаетесь, коллеги! Вон тот старик был прав. Тварь спустится на территорию завода и будет грызть металл, кусать работников — словом, чинить безобразия. Разве мало нам хлопот с непутяками? Нет, профессор, народу Ха-мизона ваши чистильщики не нужны!
В Зале раздались негодующие возгласы: «Кто он?», «Лишить его слова!», «Прекратите!»
— Ваше время истекает, — предупредил председательствующий.
— Заканчиваю! — Тараканыч бросил быстрый взгляд на чемоданчик, стоявший в нескольких метрах от него. — Коллеги! У меня другое мнение. Не надо чистить атмосферу. Хватит болтать про загубленную природу! Пусть все идет как идет! Возможности организма неисчерпаемы. Мы приспособимся к любой грязи. Сегодня мы кашляем и задыхаемся, а завтра нас будет тошнить от чистого воздуха. Я верю, что народ Ха-мизона выживет! А все эти бактерии…
Внезапно погас свет. В Зале стало темно. Ученые заволновались. Кто-то побежал выяснять, в чем дело.
Председательствующий призвал всех оставаться на местах и соблюдать спокойствие.
Света не было минут десять, затем вновь ярко вспыхнули лампы.
— Мой чемоданчик! — пронзительно закричал Дафникус. — Где мой чемоданчик?!
На сцене не было ни чемоданчика с пробирками, ни Тараканыча.
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ,
в которой рушится карьера Тараканыча
Да, читатель, в то самое время, когда человечество беззаботно ело пломбир, спешило на стадионы, купалось, смотрело кино — словом, было занято обычными земными делами, в это самое время наш герой сидел в клетке, ожидая казни.
Больше всего угнетало Колю собственное бессилие. Он был человеком действия, а такие натуры тяжелей других переносят неволю. Он готов был грызть зубами окружающие трубы, если бы это могло помочь.
«Абсолютно безнадежных ситуаций не бывает!» — вспомнил Редькин папины слова. Он и сам раньше так думал. Но сейчас, первый раз в жизни, Коля усомнился в справедливости этих слов.
А рядом страдал Сид, совершенно павший духом. Кроме страха, Укротителя вареников теперь мучил голод, и он метался по клетке, прося есть. В редкие минуты затишья Сид вспоминал вслух, как целую неделю он питался жареным Кибонгом.
— Какая ужасная была внешность! — Он мечтательно вздыхал. — И какое нежное мясо…
Слезы, крупные, как ягоды крыжовника, ползли по его щекам.
«Иметь бы хоть какой-нибудь напильник, — с горечью думал Редькин. — А ведь на рынке, куда Мёбиус нас водил, что угодно было… За чужими мыслями погнался! — ругал себя Коля. — Лучше бы ключ взял, который ко всем замкам подходит…»
Мысли завертелись вокруг ключа Тараканыча, но в этот момент на площадь с ревом опустились циклолёты. На одном из них прибыл белобородый старец с двумя крыльями за спиной и чемоданчиком в руке. Он слез с циклолёта, подошел к клетке с пленниками, сорвал с лица бороду, сдернул крылья и спросил:
— Тоскуете, чилдрены?
Редькин оторопел. Это был злой волшебник.
— А у меня очередной успех! — похвастался Тараканыч, подняв чемоданчик повыше. — Теперь ха-мизонцам крышка! — И он величественно зашагал во Дворец.
Ему навстречу уже спешил Шаша Бесподобный.
— Не подвел? — взволнованно крикнул король.
— Живи и наслаждайся, химичество, — фамильярно ответил заместитель. — Вот тебе в подарок гнусные бактерии!
Тараканыч открыл чемоданчик, и изумленный король увидел множество пробирок.
— Но они пусты! — воскликнул Шаша Бесподобный.