Страница 163 из 174
— Короткая, — показал он. — Прикури-ка папироску. Пять минут не решают.
— Эй-эй-эй, — вдруг услышали они. — Радиограмма от какого-то Королева. Требуют срочно передать Палло.
Кричал Козлов.
— Докури, я узнаю, что там. — Палло направился к вертолету.
Он не оборачивался. А Комаров, втоптав в снег окурок, резко встал и шагнул к «шарику».
— Передали из Туры, — сказал Козлов, — что Королев предупреждает об опасности взрыва пиропатронов. Действуйте по собственному усмотрению… Перестраховывается, видно, ваш Королев.
— Не болтай ерунды, — разозлился. Палло. — Он о нас заботится… Я пойду туда, а вы в случае чего следите отсюда, и никто не должен шагу ступить в нашу сторону. Понятно?
Комаров все-таки ошибся. То ли батарея от удара раскололась, то ли оборвался провод, но система была обесточена. «Зря беспокоился, — подумал Комаров, — взрыва и не могло быть… И самолетная гонка теперь ни к чему».
Он махнул рукой. Палло подбежал к нему.
— Немного перестраховался… — Комаров оправдывался. — Извини за спички…
— Нет, браток, все же тебе придется постоять за сосной, — улыбнулся Палло. — Пиропатроны все же не сработали… Теперь моя очередь.
Комаров неохотно отошел: сейчас Палло имел право приказывать ему.
«Контейнер, упакованный в специальный чехол, находится в нижней части люка № 2 под рамой. При работе с контейнером соблюдать осторожность — он может быть выброшен из шара», — вертелись в голове строки из инструкции. Надо прежде всего добраться до разъемов, а они с той стороны, у самой земли. Палло просунул отвертку в щель, прижался к «шарику». Да, если сейчас сработают пиропатроны… Разъем поддался легко… Теперь надо снять планку и отвернуть два болта… И ввинтить ударную трубку, а потом гайку… Пиропатрон за ней…
— Я держу, — услышал он голос Комарова, — одному не справиться.
Работали молча. Болты пригорели, поддавались с трудом.
Вдвоем они вытянули из аппарата контейнер. И первое, что увидел Палло, — большие, удивительно большие глаза собаки. Они смотрели на него доверчиво и, как ему почудилось, с грустью…
Механик нашел командира в ресторане аэропорта. Они вылетели из Москвы на рассвете, и Капрэлян так и не успел позавтракать.
В Красноярске их уже ждал транспортный самолет, но Капрэлян выпросил полчаса, чтобы перекусить.
— Собачку привезли, — сказал механик, — можно взглянуть….
— Какую собачку? — не понял Капрэлян.
— Ту самую, из Туры. Забавная. А главное — жива… — Механик был возбужден. — Представляете?
— Ну и что?
— Нет, но очень интересно… — Механик не почувствовал иронии. — К ней никого не пускают, но я уговорил. Вам дадут взглянуть.
— Я много дворняжек видел. Спасибо за приглашение. А вот такой шашлык, — Капрэлян показал на тарелку, — давно не ел. Сибирский шашлык. Не хочешь?
— Эх вы, — огорчился механик, — такой исторический момент пропустите… Потом пожалеете!
Долго потом вспоминали Капрэляну этот разговор в ресторане. Он опоздал, так и не увидел собачку. Ее отправили в Москву. А история о шашлыке расползлась, причем много лет спустя, даже уйдя на пенсию, однажды Капрэлян услышал: «Больше всего Рафаил Иванович любит сибирские шашлыки, он даже ради них на Нижнюю Тунгуску летал». Капрэлян ценил юмор, сам был не прочь пошутить, но за леность себя ругал: жаль, что так и не взглянул тогда на собачку. Уж больно популярность у дворняжек оказалась большая.
В Туре Капрэлян понял, что операция по спасению «шарика» продумана до мелочей. И площадка есть, и просеку прорубили.
Машина тоже была в порядке. Козлов прогревал мотор.
Вот только Капрэлян сплоховал. Он это почувствовал, как только выбрался из самолета. Сигарета примерзла к губе, а по спине поползли мурашки. Мороз изрядный.
Ветров, командовавший на аэродроме, понял все сразу и приказал одному из своих сотрудников раздеваться. А сам вновь развернул карту.
— Хочу посоветоваться, товарищ Капрэлян, — сказал он. — Если вы вывезете объект сюда, мы его все равно не сможем отправить в Туруханск. Полоса здесь крохотная, транспортная машина не сможет сесть. Козлов, командир вертолета, предложил дойти по реке до Туруханска. Сможете?
Капрэлян удивился:
— Это же полторы тысячи! Без дозаправки нельзя.
— В тайге сидит один человек. Он подтолкнул к этой идее — приказал гнать сюда еще вертолеты, и мы решили две промежуточные базы с горючим создать. Оленьи упряжки уже вышли из Туруханска. Вертолеты новые, наверное, будут не нужны?
— Мне хватит этого.
— Я тоже так думаю, — охотно согласился Ветров. — Так, может, через недельку и махнуть в Туруханск? Вдоль реки лететь, конечно, трудновато, но если впереди пустить Ан-2, чтобы тащил на хвосте? Как?
— Сначала вывезем «шарик» сюда, — сказал Капрэлян, — а потом и решайте.
— Хорошо, — вновь согласился Ветров. Капрэлян понял, что свою задумку тот будет отстаивать до конца. — Теперь еще один вопрос: Козлов требует, чтобы вы его взяли с собой. Не возражаете?
— Я с ним сам поговорю. Мне он не нужен…
— Конечно, но опыт Козлову пригодится, — настаивал Ветров, — в данном случае вам никто приказывать не может. Вы понимаете, что я имею в виду?
— Да, несу полную ответственность, — улыбнулся Капрэлян. — Так и передайте по начальству: «Капрэлян сам принял решение».
— Вы уж извините, — Ветров смутился, — но в данном случае ни мы, ни Красноярск не можем дать разрешения на вылет…
— Я работал с таким грузом, — успокоил Ветрова Капрэлян, — опасность, конечно, есть, но не так уж велика, как кажется. А Козлова я должен предупредить… Будем считать этот вылет испытательным.
Разговор обоим был неприятен. Рафаил Иванович подумал, что будь воля самого Ветрова, наверное, тот, не раздумывая, сам поднял бы вертолет. Но как человек, получивший приказ еще раз напомнить Капрэляну об ответственности, которая ляжет на него в случае неудачи, он обязан был говорить на эту тему, которую, летчики обычно не затрагивают. Особенно перед вылетом.
Козлов ждал Капрэляна в кабине.
Они поняли друг друга с полуслова, и Рафаил Иванович не стал говорить о риске, об ответственности и обо всем остальном, что к их профессии, по сути, не имело отношения. А Козлов, хоть и немало был наслышан о знаменитом испытателе вертолетов, сразу почувствовал в Капрэляне товарища: громкие звания не имели никакого значения.
Эвакуация «шарика», как это и бывает в подобных случаях, заняла всего два часа и прошла гладко, без осложнений. Капрэлян легко поднял аппарат, завис над просекой, словно проверяя трос на прочность, а потом повел вертолет в Туру напрямик. Встретился на пути холмик, но машина послушно взяла вверх. «Шарик» висел неподвижно, не раскачиваясь.
Пожалуй, лишь Козлов по достоинству оценил мастерство испытателя. Остальным, в том числе и Палло, подумалось, что напрасно, наверное, вызывали из Москвы Капрэляна, — справились бы и сами.
На аэродроме летчик разъединил замок рановато, и «шарик» приземлился не мягко, а с глухим ударом, который привел в бешенство Палло, хотя с аппаратом ничего не случилось.
Произошла ссора, о которой позже Палло горько сожалел.
— Вам не изделия возить, а… — Палло подыскивал слова, — …а чугунные болванки. Бракодел!
Капрэлян обиделся на «бракодела», словечко-то не часто встречается в авиации. Вспылил:
— С этой обгорелой штуковиной ничего не будет! А вы, гражданин самозваный начальник, действительно правы: у меня дела поважнее, чем возить ваши железки!
Через два часа Рафаил Иванович улетел в Красноярск. Задание он выполнил, в Москве его ждала новая машина. Ее испытания надо было закончить к Новому году — график работы никто отменять не собирался.
Палло не провожал Капрэляна. Он попросил начальника аэропорта истопить баньку и, захватив с собой Ветрова и Комарова, отправился туда «поговорить о будущем».
Ветров сначала сопротивлялся: мол, не по-людски получилось с известным человеком. Но Палло резко оборвал его: