Страница 136 из 174
Приехали прокурор города и следователь прокуратуры. Следователя Зенич не знал.
«Марущенко», — назвался следователь. Он вызвался плыть к лодке. Прокурор остался на берегу и, нервно покуривая, топтался у машины.
Сторож тоже хотел плыть. Зенич попросил его остаться. Смерть Цырина глубоко тронула Додона. Он снова помрачнел, разговаривая, часто тряс головой и не скрывал волнения. Это была естественная реакция человека, потрясенного внезапным трагическим известием. Беседовали они в его будке.
Выяснилось, что пришел Цырин с чемоданчиком, который забрал с собой в лодку. В лодке чемоданчика не было, и капитан сказал сторожу об этом.
— Он взял, — повторил сторож.
Еще он вспомнил, что в прошлую субботу Цырин тоже рыбачил и мешок с собой принес. «Краска для лодки», — объяснил Цырин сторожу.
Капитан спросил, видел ли сторож краску.
— Нет, не видел.
Если Додон не путал, все так называемые «посылки» из Южного заканчивали свое путешествие здесь, на причале. И одна из них была отправлена пятнадцатого.
Капитан спросил о лодках: был ли кто-нибудь на воде, когда Цырин выходил в море?
Этого сторож не знал.
— Я спал, — угрюмо отвечал он.
— А мог быть?
— Рыбаки около восьми часов сети смотрят.
— Каждый день?
— Да.
— Где стоят сети?
Додон показал.
— А причал их где?
— Отсюда не видать. По шоссе в сторону города первый поворот направо и вниз.
Причал рыбколхоза занимал немного места: короткий на ржавых железных сваях пирс, десяток баркасов под навесом, гора пустых ящиков, аккуратный, на одну комнатку, домик. Зенич остановил машину у домика.
Появился человек в кожаной куртке. Присмотрелся. Пригласил в дом.
— Капитан Зенич из уголовного розыска, — назвался капитан, входя.
Стол, три стула, старый график на стене, диван и маленький сейф в углу — это была конторка.
— Понимаю, — выразительно сказал человек, будто действительно понимал, чем продиктован визит Зенича на причал. — Бригадир рыбколхоза имени Чапаева Рябов. Присаживайтесь, товарищ капитан.
— Благодарю. — Зенич сел. — Ваш баркас, тот, который сети ходит смотреть, вернулся?
— Вернулся. Да лучше б они не смотрели. Паршивый улов, скажу я вам, — бензин даром жгли. Но для вас пару килограммов найдем — гости у нас в почете.
— Я по делу, товарищ Рябов.
— Понимаю, — сразу посерьезнел бригадир.
— Кроме баркаса, ваших лодок в море сегодня не было?
— Нет.
— Где сейчас люди с баркаса?
— Трое домой пошли. Четвертый, Жохов, звеньевой, — здесь. Мотор забарахлил, он смотрит. Позвать?
— Не надо. Проводите меня к нему.
Жохов находился в последнем от домика баркасе. Звеньевой копался в моторе, пыхтел и чертыхался.
— Коля, — тягуче позвал его бригадир. — Слышь, вылазь. К тебе пришли. Товарищ капитан из милиции.
— Здравствуйте, товарищ Жохов, — сказал Зенич. Опираясь на борт, Коля поднялся, продемонстрировав двухметровый рост, фигуру штангиста и мрачную физиономию.
— Из милиции? — переспросил он. — С милицией дел не имел и не имею.
— В таком случае разрешите поздравить вас с дебютом, — сказал капитан. — Вы были сегодня в море?
— Я вас оставлю на минуту, — сказал бригадир. — Я сейчас — И ушел.
— Ну, был, — нехотя отвечал Жохов. Он продолжал стоять в лодке, возвышаясь над Зеничем на добрых полметра.
— Так. А с мотором что? — зашел капитан с другой стороны.
— Отказал, — мрачно ответствовал звеньевой. — На обратном пути. — Он пнул мотор ногой. — Бандуру такую на веслах вертеть — дураков нету. Завтра нехай сами на ней идут.
— Значит, на веслах назад добирались?
— И как это вы догадались? — съехидничал звеньевой.
— Отставить! — тихо, но внятно сказал капитан, и Жохов перестал улыбаться. — Попадался кто-нибудь на обратном пути?
— Попадались. Рыбаки вроде, — с сомнением сказал Жохов. — Почти у берега. Нас отнесло течением, и мы выскочили аккурат на них.
— Они что, ловили?
— Черт их знает, что они там делали. Одному вроде плохо было.
— Плохо? — взволнованно переспросил капитан. Жохов это заметил.
— Ну, да, — повторил он. — На корме лежал. Мы спросили второго, в чем дело. Ответил, что укачало.
— Вам не показалось странным, что человека укачивает в такую погоду?
— Я на море двенадцать лет, — сказал звеньевой. — А меня самого другой раз в штиль укачивает.
— Вы предлагали им помощь?
— Спросили, не надо ли чего. А тот, второй, показывает на чемоданчик — он на банке стоял — и говорит, что там у него такое лекарство есть — мертвого поднимает!
— Чемоданчик… — повторил капитан. — Тот, кому плохо было, как выглядел?
— Дождевик на нем был. Лицо капюшон закрывал.
— А второй?
— Второй в плаще. В нейлоновом. Парень лет тридцати.
Когда капитан закончил с Жоховым и уже сидел в машине, появился бригадир с пластиковым мешочком рыбы.
— А как же это? — спросил он, указывая на мешочек.
— Иди ты со своей рыбой, — посоветовал ему звеньевой. — Тут не до рыбы.
— Понял, — серьезно повторил бригадир, глядя вслед «Волге».
ДЕВЯТЬ ЧАСОВ СОРОК ВОСЕМЬ МИНУТ
— У меня скромные известия, — сообщил Камоликов.
Судебно-медицинский эксперт замолчал, тщетно пытаясь прикурить от допотопного вида зажигалки, которую берег еще с войны.
— Возьмите спички. — Зенич протянул ему коробок.
— Благодарю. — Камоликов в ответ протянул пачку «Беломора». — Закуривайте.
Емелин отказался. Капитан взял папиросу и прикурил от зажигалки, которая все-таки сработала.
— Разверзлись хляби небесные, — сказал Камоликов. — А что это вы, молодые люди, торчите под дождем, когда вокруг масса удобных навесов? Попытка остудить подобным образом разгоряченные головы обычно приводит к простуде.
— И действительно, — поддержал Зенич. — Давайте поищем какое-нибудь укрытие.
Выбрали дощатое строение, в котором на зиму были сложены лодки. Стояли в открытых дверях, дымили.
— Удар, вероятнее всего, нанесен сверху, — докладывал Камоликов. — Повалили на корму и ударили. Под курткой — байковая рубашка, ворсистая такая, знаете, и теплое белье. Крови снаружи совсем нет.
— Какие-нибудь побочные явления? — спросил Зенич.
— Ушиб затылочной части головы.
— Сопротивлялся?
— Вероятно. У убитого на мизинце правой руки длинный ноготь. Ноготь в крови. Я полагаю, Цырин нанес тому, второму, глубокую царапину или порез на левой щеке или на шее.
— Ногтем до крови? — засомневался Емелин.
— Ох уж мне эта недоверчивая молодежь, — вкрадчиво сказал Камоликов. — Во все их нужно ткнуть румяным личиком, иначе не убедить. У меня, правда, нет ногтей, но давайте я вас поцарапаю.
— Брэк! — вмешался капитан. — Оставьте его, Василий Сергеевич, дорогой. Разве вы не видите, он в нокдауне. Но уверяю вас, на счете «три» он придет в себя и надает вам сдачи.
Все заулыбались.
— Уже пришел, — сказал Емелин. — И наношу ответный удар. Лодка стояла метрах в пятнадцати от берега. Глубина там с полметра. У борта валун. Рядом второй. И так до самого берега. Пройдешь и ног не замочишь. В склоне вырублена лестница. Она ведет прямо к трамвайной остановке. Там же автобусы. Такси…
— Чувствительный удар, — сказал Зенич. — Надо искать от остановки. Людей порасспросить — может, видел кто этого второго.
— Кто он, второй? — подал голос следователь Марущенко. — Как выглядит? Как в лодку попал? Ведь сторож его не видел.
— Сторож спал, — сказал капитан. — А в лодку этот второй мог сесть там, за скалой. С причала не видно. По-видимому, и Цырин не нуждался в свидетелях, раз пошел туда. Не бычков же он там ловил!
— Пустите погреться двух мужчин с хорошими вестями? — спросил Бежан, появляясь в дверях и шумно отряхиваясь. В руке он держал канистру. Сзади стоял практикант. Канистра была и у него.
— С хорошими пустим, — сказал Зенич. — Потеснитесь, братцы.