Страница 119 из 174
Когда посты были расставлены и налажена система охраны, в лагерь начали прибывать первые транспортные вертолеты. А еще через некоторое время, после того как командиры взводов приучили солдат к распорядку дня на новом месте и к соблюдению необходимых мер предосторожности, Шют, прихватив переводчика, впервые вышел на разведку.
Полковника не было в лагере больше недели, зато он смог убедиться, что в радиусе тридцати километров вокруг нет человеческого жилья. Деревни начинались только за этой чертой, и Шют внимательно за ними наблюдал. Деревня Наке лежала как раз на пути к шоссе номер 9. Но полковнику мешали также деревни Рапет и Наонгсин. Там, где жили люди, были глаза и уши, были охотники, бродившие в окрестностях. Его лагерь могли обнаружить чисто случайно еще до того, как отряд начнет действовать. Следовательно, надо было ликвидировать эти селения. Шют решил стереть с лица земли Наке, Рапет и Наонгсин. Гибель деревень, конечно, заметят власти Патет Лао в Сепоне, но вряд ли кто-нибудь рискнет снова поселиться тут. На это и рассчитывал Шют, когда по возвращении из разведки отрядил три группы солдат с заданием уничтожить эти деревни, да так, чтобы ни один из жителей не остался в живых.
Когда деревни будут уничтожены, Шют сможет свободно маневрировать на значительно большей территории. Зона его действий протянется от вьетнамской границы вдоль шоссе номер 9 почти до самого Сепона. Это открывало прекрасные перспективы для нанесения удара в тыл южновьетнамским патриотам, осаждавшим Кхесань. Шют лично разработал план нападения на деревни. Он сам уточнил все детали, ибо лишь в исключительных случаях полагался на своих подчиненных. Все три деревни должны были подвергнуться нападению ночью, за час до восхода солнца.
Спустя несколько дней после операции по уничтожению Наке Пит Гендерсон прилетел в лагерь.
— Полковник, что вы скажете насчет небольшого паблисити? — поинтересовался он. — Когда операция будет завершена, фильм о вас и ваших людях может вызвать сенсацию.
Сначала Шют не хотел даже обсуждать этот вопрос.
— Ничего не выйдет, — отрезал он. — Если просочится хоть слово о том, что мы здесь делаем, поднимется колоссальный скандал.
Но пилот не отступал. Он привел довод, что командование морской пехоты все больше рекламирует свои дела и что всю американскую нацию пичкают рассказами о «героических морских пехотинцах», чтобы каждый считал, будто войну во Вьетнаме ведет одна лишь морская пехота.
— Мы же выполняем грязную работу, — сказал Пит. — Мы готовим для них почву. Можно ведь, в конце концов, доставить сюда человека, чтобы он даже не знал, где находится. А ленту, которую он отснимет, придержать до тех пор, пока в один прекрасный день мы не раскроем наших карт. Тогда люди в Штатах узнают, что войска особого назначения не умерли вместе с Кеннеди[17] и именно они добиваются здесь решающих успехов. Скажите сами, полковник, разве не пойдет вам на пользу немного паблисити, когда вы вернетесь на родину?
Они обсуждали эту проблему довольно долго. Наконец Шют признал, что дело, задуманное сержантом, не лишено положительных сторон.
В Кхесани у Гендерсона все было уже готово. Он знал там одного кинорепортера, который умел молчать и отнюдь не был чужим в войсках особого назначения. Они порешили на том, что Гендерсон доставит в лагерь человека, не открыв ему, куда они летят. Что же касается задачи отряда, то Пит должен ему сказать, что речь идет о перехвате коммуникаций Вьетконга и что это исключительно сложное и опасное дело.
Вскоре после отлета Гендерсона один из патрулей доложил Шюту: примерно в двадцати километрах от Наке, на небольшом, укрытом среди лесистых гор плато замечена группа из четырех лаосцев. Там, наверху, было большое маковое поле, с которого крестьяне собрали урожай. Несколько часов назад эти люди двинулись в южном направлении. Они несут с собой груз, вероятно опиум-сырец, тот самый густой коричневый сок, который так высоко ценится на рынке наркотиков.
— В южном направлении? — переспросил Шют.
— Так точно, сэр.
— Эти люди, вероятно, из Наке?
— Вероятно, так, сэр.
После короткого раздумья Шют распорядился, чтобы патруль продолжал преследовать лаосцев. Сам же поспешил к рации и вызвал Конхьен. Гендерсон только что посадил свою машину. Шют попросил его немедленно разыскать репортера и к вечеру доставить его в лагерь.
Через два часа после захода солнца Дэвид Дункан был уже на месте. Маленький человек с кинокамерой не задавал лишних вопросов. Ему объявили, что он находится в лагере войск особого назначения, имеющих задание блокировать коммуникации Вьетконга, и что завтра он сможет заснять, как будет захвачена колонна носильщиков. Дункан нюхом почувствовал выгодное дельце. Материалов об операции войск особого назначения было не так уж много: то, что они делали, они старались делать без свидетелей. Дункан не возражал и против условия, чтобы лента, которую он отснимет, не публиковалась до тех пор, пока он не получит на то разрешения Шюта. А про себя подумал — через пару недель никто не будет знать, где я. Даже если я и покажу этот фильм до условленного срока, у Шюта не будет никаких юридических оснований возбуждать против меня дело.
— О’кей, — сказал он, — согласен. Я отсниму ленту, а вы сообщите мне, когда ее можно будет показать. Связаться со мной вы сможете через. Кхесань или через людей из «паблик рилейшнс»[18] в Сайгоне. Дэвида Дункана знает каждый. Лишь об одном я хочу условиться с вами, полковник. Если вы задержите этих людей, то не спешите. Помните, пожалуйста, что камерой я работаю не так быстро, как вы вашей винтовкой.
— Я позабочусь о том, чтобы вы смогли все заснять спокойно, — пообещал Шют.
И он сдержал свое слово. После того, как Дункан хорошо выспался и разведчики доложили, что четверо лаосцев наутро продолжили свой путь в направлении Наке, Шют с репортером вышли из лагеря. С патрулем они встретились примерно в шести километрах севернее сожженной деревни, в месте, которое уже было подготовлено для засады. То была ложбина, окруженная густым лесом.
Через полчаса здесь в самом деле показались четверо лаосцев. Они попарно несли на шестах завернутую в куски ткани поклажу. Люди были в хорошем настроении — они подходили к родной деревне, где не были уже несколько недель. Возделывать мак далеко от селений стали еще во времена, когда здесь правили французы. Колониальные власти облагали производителей опиума большими налогами, и, чтобы их избежать, люди возделывали мак в труднодоступных местах, куда не добирались французские чиновники.
Сейчас четыре крестьянина подходили к дому. Там они поделят свой груз и отдохнут после дальней дороги. Старый Йон размышлял, сколько денег сможет он послать своему сыну в Бангкок, чтобы тот мог продолжать свое образование. Все четверо остановились как вкопанные, когда их внезапно окружили солдаты.
— Взгляните на старика, полковник, — воскликнул Дункан. — Это как раз тот тип, что мне нужен. Великолепный старик!
— Вьетконг! — закричали солдаты крестьянам.
Те стали протестовать, попытались объяснить, кто они на самом деле. Но солдаты не слушали их. Они вообще не понимали, что говорят эти четверо. Лишь только, когда подошел Шют со своим переводчиком, лаосцы смогли объясниться.
— Мы же в Лаосе, господин, — сказал старый Йон. — А вы вьетнамцы и американцы, и нам до вас нет никакого дела.
Но Шют перебил его.
— Вы снабжаете Вьетконг. Где ваш лагерь?
— Господин офицер, у нас нет никакого лагеря, мы никого не снабжаем. Мы крестьяне из Наке.
— Расстрелять! — приказал Шют, и указал на самого молодого из четырех.
— Не спешите, — попросил Дункан, бегая вокруг с кинокамерой.
Солдаты отвели крестьянина к обочине дороги. Один из них приставил к его виску дуло автомата.
— Стой! — закричал Дункан. — Не так. Стань от него в нескольких шагах и что-нибудь спроси. Он должен тебе ответить. Дразни его, пока он не закричит, а затем уж стреляй.
17
Кеннеди, Джон — президент США, погибший в 1963 году в результате покушения. (Примеч. пер.)
18
Отдел по связям с общественностью при штабе командования американских оккупационных войск в Южном Вьетнаме. (Примеч. пер.)