Страница 111 из 174
Пошли другие кадры: показывали тщательно упакованные тюки, прикрепленные к бамбуковым шестам-коромыслам. Лао Йон сказал:
— Так у нас доставляют опиум с гор в долину, к реке, где его грузят на лодки.
Затем показался американец с пленным. Лао Йон, который хотел продолжить рассказ о контрабанде опиума, вдруг замолчал и удивленно уставился на экран. Диктор объявил:
— Один из носильщиков был захвачен в плен. Он не захотел признаться, что является главарем этой банды. Но американцы не церемонятся. В этом опасном районе они не хотят подвергать себя риску. Или пленный выдаст, где находится ближайший отряд Вьетконга, или…
Американец швырнул человека на землю, наставил на него дуло короткой автоматической винтовки и что-то крикнул. Человек, лежавший на земле, был не молод. Седые волосы, через лоб тянулась кровавая рана, которую он, очевидно, получил во время схватки. Американец — высокий и широкоплечий — его и без того длинное лицо вытянулось еще больше, когда он кричал на пленного. Американец был без головного убора, сто коротко остриженные волосы топорщились как щетина. Было видно, что пленный что-то хочет ему объяснить, но американец не слушал и кричал без перерыва. Потом он выстрелил в правую ногу пленного. И еще раз — в левую, затем в живот и наконец — пленный закрыл глаза — приставил дуло к голове и нажал на спусковой крючок. На заднем плане стояли другие американцы и смотрели на расправу. Можно было увидеть еще несколько вьетнамцев. Объектив камеры выхватил тропинку, на которой валялись тюки и коромысла.
— Конец одной из троп Хо Ши Мина, — комментировал диктор, — «зеленые береты»[9] все больше теснят Вьетконг. Его снабжение иссякает. Пусть вьетконговцы не ждут снисхождения. Тот, кто упрямо молчит, как этот красный фанатик, будет уничтожен на месте.
Фан Кса Ту с отвращением отвернулся. Было видно, что он презирает американцев.
— Раньше хотя бы скрывали жестокости, творимые на войне, — сказал он. — А сейчас американцы нагло выставляют свои преступления напоказ. Хотят запугать людей, вдолбить им, что, стоит лишь выступить против Соединенных Штатов, их всех зверски истребят.
Он посмотрел на Лао Йона и удивился: тот застыл, напряженно уставившись на экран, хотя последние известия уже окончились.
— Что с тобой?
Лао Йон ответил не сразу, с трудом выдавливая каждое слово:
— То, что там… Ты видел… это не вьетконговец… Это мой… отец.
— Ты что? — вскочил Фан Кса Ту. — Это же сообщение из Вьетнама!
Но Лао Йон покачал головой.
— Это не Вьетнам… Это Лаос… И это мой отец… Он… он убит.
На экране возникло лицо Ками. Она объявила последнюю передачу: сейчас покажут документальный фильм о шлифовке драгоценных камней, получивший приз на кинофестивале в Гонконге. Она не попрощалась с телезрителями. После фильма ее очаровательная улыбка еще раз покажется на экране, и Ками нежным голосом пожелает телезрителям доброй ночи. «А до этого, — механически подумал Лао Йон, — она будет сидеть в своем кресле на студии». Думать об отце он был просто не в состоянии. Ему казалось, что он видел кинофильм, не имеющий ничего общего с реальной действительностью.
Голос Фан Кса Ту напомнил ему, что они сидят перед телевизором в гардеробе ночного бара и что его товарищ по университету вместе с ним был свидетелем невероятного случая.
— А ты не ошибся? — Голос Фан Кса Ту звучал неуверенно.
Лао Йон покачал головой.
— Это был мой отец.
— Но ведь телевизор немного искажает лица. Можно запросто принять кого-либо другого за того, кто тебе кажется знакомым.
— Я был бы рад, если б ошибся, — сказал Лао Йон.
— Что же ты будешь делать? Лао Йон пожал плечами.
— Нет, ты должен что-то сделать. Ты должен обратиться к американцам. B посольство, скажем, или в объединенную группу военных советников. У них контора на Саут Сатхолн роуд. Пойдем вместе туда?
— Спасибо за кофе, — помедлив, ответил Лао Йон. Он встал и протянул приятелю руку.
— Я, наверно, сделаю что-то другое.
Он не сказал, что именно. Фан Кса Ту напомнил:
— В любом случае можешь на меня рассчитывать.
Лао Йон кивнул ему и вышел. Он сел в «фиат» и поехал к телестудии. Он гнал машину по ночным улицам, не обращая внимания на еще довольно частых в это время пешеходов и велосипедистов. Ками уже стояла перед зданием телецентра — маленькая, стройная фигурка, одета по-европейски, с высоко взбитой прической и следами грима на лице. Она торопилась, чтобы не заставлять его ждать.
Лао Йон поцеловал ее, и она сразу почувствовала: что-то случилось. Тогда он рассказал ей все.
Ками долго молчала. Она испугалась: происшествие действительно невероятное. Но испуг не помешал ей напряженно думать. Ками выросла в довольно зажиточной семье, жизнь которой протекала без особых потрясений и переживаний. Она попыталась поставить себя на место Лао Йона. И вдруг в ней поднялась волна гнева. Но Ками взяла себя в руки. Ей стало ясно: надо дать разумный выход этому гневу. Они должны действовать.
— Вот что, Йон, — сказала она, — я вернусь на студию. Узнаю, откуда поступил фильм.
Он кивнул.
— А ты подожди меня здесь, — предложила она. — Я долго не задержусь.
Ками вошла в помещение редакции последних известий. Сердце ее сильно стучало. Дверь в комнату главного редактора была открыта. Маленький, всегда возбужденный Бун Сен разговаривал по телефону. Он кивнул Ками, жестом пригласил сесть и продолжал говорить в трубку.
— Я сейчас же выясню в соответствующем отделе, сэр. Да, да, выясню немедленно. Если произошла ошибка, мы поправим. Мне очень неприятно, сэр.
Ками обратила внимание, что разговор велся по-английски. Значит, собеседник Бун Сена не владел языком таи. Но она не придала этому обстоятельству особого значения, пока не услышала, как редактор сказал:
— Я прошу вас дать мне немного времени. Из последних известий американской телепередачи этот сюжет безусловно можно вырезать. До нее еще целый час. Вашего звонка вполне достаточно. Я уверен, что это сделано не умышленно, а просто упущение… Мы, конечно, покупаем хроникальные ленты о событиях во Вьетнаме прямо у корреспондентов. Если они нам предлагают. Как только я выясню обстоятельства, немедленно информирую вас. Еще сегодня, сэр, само собой понятно…
Он бросил трубку на рычаг телефона и перевел дух. Потом взглянул на Ками.
— Вы видели последние известия?
— Я их объявляла.
— Помните вьетнамский сюжет?
— Да, — медленно ответила Ками, — там где-то кого-то застрелили.
— Вот именно! — Маленький, холерического вида, редактор замахал руками. — Обычно для них чем больше крови, тем лучше, но сегодня, видите ли, они возражают.
— Американцы?
— Да. Группа советников. Полковник Дальтон — шут гороховый. — Он яростно швырнул бумаги в ящик стола. — Их интересует, кто сделал фильм, находится ли корреспондент еще в Бангкоке, где и как его разыскать. И ни в коем случае больше не показывать эту ленту. Да, задаст он теперь жару парням с армейского телевидения: они должны выбросить этот кусок из уже готовой передачи.
— Чего ради? — спросила Ками. Редактор пожал плечами.
— Я достаточно долго проторчал на телевидении, чтобы не задавать американцам вопросов. А этот Дальтон пусть не воображает, что может мной командовать. Имя он получит лишь завтра утром, раньше — ни за что. Кто со мной вежлив, для того я все сделаю. Но если со мной обращаются по телефону, как с молокососом, — пусть ждут. Все! А вам, собственно, что от меня нужно?
Ками быстро сообразила! Редактора в суть дела лучше не посвящать. То, что она хотела, нужно узнать другим путем. И она сказала:
— Я хотела бы взглянуть на программу моих передач на следующие две недели. У меня неотложные дела вне студии. Маленький Бун немного поворчал. Затем отыскал программу и протянул ее Ками.
— Это на будущую неделю. Дальше мы пока не заглядываем. Остальное можете узнать лишь послезавтра.
9
«Зеленые береты» — диверсионные подразделения армии США. (Примеч. пер.)