Бычки в томате

Подруга, как всегда, оказалась на высоте.

— Прошу меня извинить, — обратилась она к Буцким. — Мариан, ты отдаешь себе отчет, чьи консервы ты лопаешь?

Сказано это было таким патетическим тоном, что парень застыл с набитым ртом и даже перестал двигать челюстями, что для него совсем не характерно. Зато пана Вацлава переклинило, он покраснел и даже начал заикаться:

— Ах, нет… Мы не… С чего вы взяли? Это не наше!

Мариан не выдержал паузы и проглотил нажеванное:

— А что? Алиция сама сказала, что найду, то мое…

— Стояло на видном месте?

— Не, в углу, но я нашел…

— Ах, в самом деле? Пустяки… — смущенно пробормотал Вацлав. — Откуда такое предположение?

Ну кто, будучи в своем уме, удержался бы тут от комментария? Как единственный свидетель падения и заката банки «Бычков в томате», я просто обязана была внести ясность.

— Как же, как же, именно что ваши бычки, пан Вацлав, — заявила я твердо, имитируя при этом такое искреннее огорчение, на которое только была способна, как будто Мариан сожрал их фамильные брильянты или единственную чековую книжку. — Вы банку эту потеряли, когда первый раз в дом входили, я как раз возвращалась из магазина и своими глазами видела, как банка закатилась в живую изгородь. Я поискала, нашла и принесла, да все забывала вам отдать. Я страшно извиняюсь, сразу как-то закрутилась и забыла сказать…

— И я прошу прощения, потому их спрятала, чтобы запомнить, где лежат, и чтобы никто не переставил, — добавила Мажена, изображая огорчение с гораздо меньшим, чем я, успехом. — Так нет же, принесла нелегкая этого обжору!

— Мариан, купишь новую банку господам Буцким, — ледяным голосом приказала Алиция.

Мариан собрал волю в кулак, поборол свою ненасытную утробу и дрожащей рукой протянул банку.

— Тут еще чуток осталось… Может, вы…

Стефан жутко раскашлялся от смеха и выскочил на террасу. Эльжбета выпрямилась и задала невинный вопрос:

— А собственно говоря, зачем вам эти «Бычки в томате»? Чтобы есть или как экспонат?

— Нечто вроде плавленого сырка? — пришло на выручку хорошее воспитание Алиции.

Ее уже не переделаешь.

Пан Вацлав перестал заикаться, восстановил нормальный цвет лица и собрался было поймать ветер в паруса, но тут вмешалась Юлия. Теперь она уже стояла, опираясь руками на спинку стула.

— Нам это кто-то сунул, не помню, кто именно, — со вздохом сожаления произнесла она. — Стараюсь припомнить, но не уверена… В качестве символа то ли выносливости населения, то ли ужасов коммунизма. Вацлав протестовал, а этот некто не иначе как тайком нам подбросил, а я… Опять прошу у всех прощения, что была слишком занята собой…

— Потому-то я в первый момент и не понял, откуда взялось нелепое подозрение, что это наше… — начал пан Вацлав, уже чувствуя себя практически на коне.

Но рано радовался, я была неумолима и продолжила в том же духе:

— Как же, вы вернулись и довольно долго их искали.

— Мне показалось, будто что-то упало…

— А мне просто не терпится рассказать про плавленый сырок. — Проклятое бонтонное воспитание Алиции не позволяло развиваться скандалу. — Вот Иоанна свидетель, — подруга по привычке ткнула в меня пальцем. — Прошу всех в салон, я без кофе долго жить не могу…

Плавленый сырок спас ситуацию. История была рассказана во всех подробностях и состояла в том, что в незапамятные времена моего первого приезда в Данию Алиция получила посылку из Польши, а в посылке — упаковку плавленых сырков, таких треугольных, в серебряной фольге. Достав один, она протянула мне:

— Попробуй.

— Спятила, что ли? — скривилась я недовольно. — Оно мне надо?

Я уже несколько месяцев работала в нормальной европейской стране, где в магазинах на полках лежали двести сорок шесть сортов сыра, и на кой черт мне был обычный польский сырок? Но Алиция натаивала:

— Попробуй, что тебе стоит. Он маленький.

— Я же знаю, что это.

— Ну, ради меня.

Я пожала плечами, сдалась и откусила кусочек. Прожевать мне его не удалось.

— Господи, ну и дерьмо!

— Вот именно! — Алиция была удовлетворена. — Сколько бы я ни говорила, никто не верит, это надо лично попробовать. Теперь будешь знать.

«Бычки в томате» отлично гармонировали с плавленым сырком, и пан Вацлав ухватился за этот соцнабор, как утопающий за соломинку. Не глядя на Мариана и Стефана, он принялся разглагольствовать исключительно на тему продуктов, и прежде всего болгарских сыров, не уточняя при этом, козьих или овечьих, и довольно легко позволял себя прерывать.

Мариан, официально подвергнутый осуждению, получил, однако, кофе, и никто не вырвал у него из рук ни сливок, ни сахара. Заслуги его в деле были весьма велики, хотя сообщать ему об этом никто не собирался, однако необходимость вернуть гостям бычков в томате висела над ним, как Дамоклов меч. Парень явно был этим удручен, а меня разбирало любопытство, как он намерен выкрутиться из положения, в Дании банку советских бычков днем с огнем не сыщешь. Разве что по возвращении в Польшу где-нибудь откопает? А смысл? Ведь это, как ни крути, был походный харч супругов Буцких!

Не будь Мариан таким обалдуем, купил бы им вместо бычков банку сардин, и дело с концом. В этой стране дешевле продукта просто не найти. В нищие времена, уже, к счастью, прошедшие, я сама ими питалась. Стоили сардины дешевле хлеба. Надеяться на сообразительность Мариана не имело смысла, поэтому я решила подсказать Алиции, пусть подбросит ему эту идею в награду если не за бычков, то за убиенных вредителей…

А уж произвести возмещение убытков надо будет при всем честном народе и с большой помпой!

Разбухшая в печке до невероятных размеров свинина в конце концов, запеклась. Длилось это достаточно долго для того, чтобы Стефан успел хорошенько развлечься. Я, Мажена, Эльжбета и Алиция по очереди вызывали его на террасу… Алиция, похоже, сообщила ему известие малоприятное, когда после краткого разговора с Варшавой, чуть не лопаясь от злости, делилась с ним информацией. Они друг друга успокоили, так как на горизонте вроде бы замаячил счастливый эпилог. Оставалось надеяться, что позже и меня посвятят в курс дела. Мажена во всех подробностях рассказала ему о Вацлаве в роли панголина А на самый конец трапезы мы приберегли вино, чтобы уже вполне оклемавшийся пан Вацлав мог поразить присутствующих своими дегустаторскими комментариями.

Кухонный стол пришлось перетащить в салон и там разложить, иначе девять человек бы за ним не поместились. С гарнирами проблем не возникло — зеленый горошек и кукуруза сами разогрелись в микроволновке, для салата хватило двух больших банок, а помидоры, огурцы, зеленый салат и шампиньоны Мажена успела настругать неизвестно когда, наверное, пока снимала стресс.

При таком снабжении и я смогла бы без труда сварганить обед на двенадцать персон, будь это даже двенадцать разбойников.

И пан Вацлав не подвел.

К трем бутылкам, купленным Эльжбетой и Олафом, добавилась еще одна. Даже я, при всей своей необразованности, оценила качество Cote du Rhone какого-то хорошего года. Однако пан Вацлав не мог долго над ним умиляться, ибо сообразил, что Мариан представляет собой реальную угрозу… Кстати, следует признать, что и у Мариана была одна весьма положительная черта: он все делал медленно, в том числе и ел, но ел методично и безостановочно… Поэтому наш краснобай Вацлав, тоже не дурак пожрать на халяву, воздерживался до времени от затянутых рассуждений. Однако по мере дематериализации еды на столе угроза конкуренции спадала, и на третьей рюмке, налитой уже из четвертой бутылки, пан Вацлав приступил-таки к вдумчивому анализу винного букета:

— А это, несомненно, из южных регионов… Более тонкое… Аромат короче… Два такта, возможно, возникнет и третий…

Мне тоже кто-то плеснул в рюмку из той же бутылки вдохновения. К счастью, немного. Я попробовала и содрогнулась от брезгливости. С мольбой взглянула на Алицию: я, конечно, человек воспитанный…

— Алиция, откуда у тебя это вино? — спросила я с подозрением.