Бычки в томате

— Да нет же, он у тебя на дорожке потерял банку «Бычков в томате», а я подняла и принесла вместе с молоком.

— Совсем сбрендила!

Все наше внимание сосредоточилось на бычках, и так продолжалось достаточно долго. Я растолковала, в чем дело, и Алиция расстроилась еще больше.

— И где эта твоя идиотская банка? Я не намерена держать в своем доме всяких… бычков в томате. Пусть он их заберет!

Я была с ней целиком и полностью согласна. Мы решили отыскать консервы и положить на самом видном месте, чтобы сразу бросались в глаза. В противном случае их могла бы найти Алиция, и тогда продукт исчез бы с концами. Что я могла с ними сделать? Были в сумке с молоком, молоко я вынула, теперь оно в холодильнике, а где сумка?

— Откуда что берется? — медитировала вслух Мажена. — Сам-то он откуда? Все эти объятия и поцелуи — это советский обычай, а тут еще и бычки. Он что, из Советского Союза?

— Понятия не имею, ни Ханя, ни Збышек ничего такого не говорили.

— Зато он там бывал, — мрачно напомнила нам Алиция. — Может, это как зараза.

— Точно, конечно же я тебя все хотела спросить, мы уже не один год знакомы, и тут столько народу перебывало, но так плохо ты еще ни к кому не относилась. Впервые слышу, чтобы ты обращалась к людям на «вы». Это как понимать? Не хочешь, не говори, но я тогда точно не усну. И обед без вина… Что-то тут нечисто.

Алиция молчала довольно долго, а Мажена напряженно ждала ответа, серьезно заинтригованная. Наконец Алиция решила открыть карты:

— Другая группа крови, — промолвила она вполголоса, но так, что мы поежились. — Само собой получилось.

Ну, конечно! Все встало на свои места! Интересно, поймет ли Мажена определение, которое бытовало у нас испокон веку и было вполне исчерпывающим Отлично поняла, но, похоже, ее терзала очередная загадка:

— Знаете… Как бы это выразиться… Ерунда, конечно…

Заиканием Мажена не страдала и изъяснялась обычно легко и свободно. Особой злорадностью она тоже не отличалась и смотрела на мир и людей весьма доброжелательно. Теперь же она была явно смущена, что вызвало у меня жуткое любопытство. На всякий случай я бросила взгляд на двери комнаты с телевизором: обе половинки плотно закрыты, из ванной тоже не подслушаешь, слишком далеко она находится. Дикие крики, конечно, туда долетели бы, но не обычная речь.

— Да говори уже, пока есть возможность, — не утерпела я.

— Прямо не знаю, может, это на радостях, что вообще добрались, или он так проголодался? — продолжала интриговать Мажена.

— Что?

— Вацлав так жадно ложку облизывал.

— Ложку? — заинтересовалась Алиция. — Какую? Супа же не было!

— От салата…

— Я что-то пропустила? — спросила Алиция.

— Облизывания не было слышно, — заметила я. — Разве что видно.

— Ну, это смотря какое…

— Только не надо ссориться из-за деталей!

— Мы не ссоримся, а дискутируем.

— Иногда обе вы хороши, — вздохнула Мажена. — К счастью, редко. Но он облизывал, причем как-то так с наслаждением… Слова не подберу… О, плотоядно!

Алиция пожала плечами.

— Может, он просто любит креветки. Я, во всяком случае, не заметила.

Я тоже не заметила. Впрочем, я на пана Вацлава не смотрела, меня гораздо больше интересовала Юлия. Было в ней нечто такое, что мне никак не удавалось определить, но чувствовалась, что за всей этой сдержанностью скрывается натура весьма страстная. Какого рода это были страсти, слепая и безграничная любовь к мужу или не менее сильная ненависть к себе самой за свою физическую немощь? И то, и другое подходило под Ханино описание. При этом гостья из Польши упорно хранила молчание, а лицо ее, казалось бы выражавшее ко всему живой интерес, на самом деле было совершенно непроницаемым. Этакая вещь в себе, видна привычка к скрытности, эмоций не показывать. Может, она чувствовала себя не в своей тарелке? Но при этом на своего обожаемого Ромео она смотрела редко. Вот и я облизывания ложки не заметила.

И тут мне снова привиделся панголин. Мерзкий такой… Может, даже им запахло!

— Слушайте, а вы ничего такого противного не чувствуете? — не удержалась я от вопроса.

Обе так на меня посмотрели, что пришлось признаться и подробнейшим образом описать панголина и все связанные с ним ассоциации, а то вовек бы не отстали. Предположения подруг насчет всяких примитивных жучков-червячков и прочей мелкой живности я тут же отмела, мои видения были гораздо более сложными. Алиция огорчилась, что книг о более крупных животных у нее маловато. Ее в основном интересовали растения и их вредители. Вредители показались нам темой тоже очень даже уместной, но они, конечно, мелковаты. Решили поискать завтра, все равно сегодня уже поздно, а кора с яблони пока пусть полежит…

— Кстати, а где та кора с вредителями?

— Последний раз я ее видела на кухонном столе, — информировала я вежливо. — Аккуратно прикрыта была салфеткой.

Подумав недолго, Алиция одобрила местоположение коры, пусть себе полежит и подождет. Затем она констатировала, что кофе ужасно быстро кончается, и отправилась на кухню за добавкой.

Панголин Мажену крайне заинтересовал, и она охотно согласилась выпить пива. Мое вдохновенное приобретение оказалось как нельзя кстати.

— А ты случайно не в курсе, как эта зверушка панголин относится к жене? — задумчиво спросила она, потягивая пиво. — Ну, в смысле, к своей самке.

— Понятия не имею, этого на картинке не было. На марке двое особей фигурировало, одна побольше, другая поменьше, но над их чувствами я как-то не задумывалась. Там даже пола не разберешь.

— Жаль. Хотелось бы знать.

Фауна Мажену никогда особенно не интересовала, а значит, панголин ее чем-то зацепил. Алиция приготовила кофе по своему рецепту и вернулась минуты через две. Ясное дело, чашка побывала в микроволновке. Я, воспитанная на нормально сваренном кофе, возмущалась такой профанацией ритуала кофеварства, но ей плевать было на мое возмущение. Она велела немедленно оставить в покое супругу панголина, прямо-таки заткнув мне рот, откуда уже лез очередной вопрос.

— Сегодня не удастся помыться, даже не рассчитывай, — сообщила мне хозяйка. — Вода все время течет. Неважно, забыл он ее закрыть или нет, но бойлер не безразмерный, и больше уже нагреть воду не успеет.

— Вот гад! И правда — водолей. Не мешало бы ему сообщить, что он здесь не один.

— Кто, интересно, должен сообщать, я или ты?

— Ты, наверное. Это как бы твой дом?

Алиция поставила чашку на стол и села.

— Мне тоже так кажется. Но я моюсь по утрам, вот и не подумала. Уж извини…

— Да ладно тебе.

— И вообще, еще никто на моей памяти столько времени воду не лил.

— Правда, — подтвердила Мажена. — Цистерны три?

— Если совсем точно, то три с половиной. Как вы думаете, он там постирушку устроил, чтобы помочь жене-инвалиду?

— Не выдумывай. — На этот раз Мажена со мной не согласилась. — Стиральная машина у тебя на виду стоит, а пару нижнего белья обработать и пяти минут хватит.

— Ну, тогда я не знаю, чем он занимается. Ванна там сидячая и жутко неудобная.

— Заснул, как факир на гвоздях, и проснется только утром, — выдвинула я свою версию. — Или оставил воду для маскировки, а сам вышел потихоньку через ателье и шарит сейчас вокруг дома в поисках своей банки, так как обнаружил недостачу.

— В темноте?

— А какая разница, все равно не найдет. А туалетом, я тебя официально предупреждаю, я буду пользоваться в доме и укромного местечка в саду искать не собираюсь. В худшем случае на крючок запрусь.

— Учти, он на соплях держится. Что до укромного места, то выбор у тебя здесь большой. Но я тоже буду в доме пользоваться.

— Погоди… Мажена, а с чего это ты жену панголина вспомнила? Наш-то Ромео-Вацлав, честно говоря, не слишком на панголина похож, но я, по крайней мере, загибоны своего воображения объяснила. А твоя жена тут при чем?

— Жена не моя, — на всякий случай открестилась Мажена. — У меня нормальный муж есть. Странный этот ваш Вацлав-Ромео. Юлия с трудом сидит, видно, что из последних сил, слова не вымолвит. Так он, вместо того чтоб женой заняться, токует, как глухарь, и к Грете клеится. Кстати, открою вам секрет, в своих музыкальных излияниях он пару жутких глупостей сморозил. И знаток из него как из меня королева Маргарет.