Знакомьтесь: МУР

Выстрелы свидетель услышал, уже свернув к Кировским воротам. Поэтому не видел, кто стрелял и в кого стреляли.

Был установлен и непосредственный очевидец убийства, на глазах которого разыгралась преступная драма. Он хорошо видел, как на противоположной стороне переулка человек средних лет плотного телосложения, в темно-синей фуражке остановил идущего ему навстречу низкорослого мужчину с небольшим чемоданом в руках. Все дальнейшее произошло мгновенно. Один за другим раздались два выстрела. Мужчина с чемоданом упал на тротуар. Стрелявший подхватил чемодан и бросился к стоящему вблизи извозчику. С разбегу прыгнул в сани, и кучер тут же пустил лошадь галопом. На повороте в Улановский переулок сани занесло и из них вывалился портфель. Свидетель, бросившийся вдогонку за преступником, подобрал его. Однако лихач с седоком в санях скрылись.

Показания других свидетелей подтверждали этот рассказ.

Оперативные работники переключили свое внимание на жертву. Они без труда установили, что И. Фролов поступил на должность кассира районо два года назад, сменив здесь недавно осужденного за растрату некого Совостьянова. По существовавшим в отделе народного образования правилам Фролов раз в месяц получал заработную плату для учителей и разносил ее по всем школам района. Так было и на этот раз. Получив деньги, кассир направился по знакомому маршруту. Но преступник встретил его на пути к первой школе. Все 28 тысяч оказались в его руках.

Кроме того, муровцы выяснили, что Фролов был женат на разведенной женщине. С первым своим мужем — Демидовым она разошлась из-за того, что он стал пить запоем и совсем опустился. И сейчас он нередко навещал ее, вымогая деньги на выпивку. В пьяном виде Демидов угрожал, что прикончит бывшую жену и ее нового мужа.

Поинтересовались судьбой предшественника Фролова — ранее осужденного Совостьянова. Выяснилось, что он две недели назад освобожден из колонии и выехал в Москву к прежнему месту жительства. Учитывая, что Совостьянов был хорошо осведомлен о порядке получения денег из банка и выплаты зарплаты учителям, следовало срочно проверить, где он находился в момент преступления.

Заинтересовал оперативных работников и светло-коричневый портфель, выпавший из саней во время бегства преступника с места преступления. Собственно, не сам пустой портфель, а надпись на внутренней стороне его крышки. Черными чернилами там было написано: «Гейзингер». Возникло предположение, что это фамилия владельца портфеля либо владелец портфеля записал чью-то фамилию для памяти или в связи с какими-то обстоятельствами.

К удовлетворению муровцев, лишь одна семья в столице имела такую фамилию. Уточнив адрес Гейзингеров, немедленно выехали к ним, несмотря на позднее время. Оперативных работников встретил глава семейства, весьма симпатичный, обходительный человек. Оказалось, что он работает заведующим бюро жалоб Наркомата путей сообщения.

Осмотрев предъявленный ему портфель, Гейзингер недоуменно пожал плечами и твердо заявил, что видит его впервые. Кому он принадлежит — не знает. Как на крышке появилась его фамилия — сказать ничего не может.

Извинившись за поздний визит и договорившись о новой встрече назавтра в НКПС, оперативные работники ни с чем вернулись на Петровку, 38. Закончился напряженный трудовой день, а они ни на йоту не продвинулись в раскрытии тяжкого преступления. Прежде чем разойтись по домам, подвели итоги проделанного и определили, чем необходимо заняться с утра. Все сошлись на том, что, наряду с выяснением причастности к убийству первого мужа жены Фролова и бывшего кассира районо Совостьянова, основное внимание необходимо уделить работе с сотрудниками бюро жалоб Наркомата путей сообщения.

На следующий день муровцы вновь встретились с Гейзингером. Разговор снова и снова возвращался к портфелю: кто и когда написал его фамилию на крышке. Заведующий бюро жалоб, к сожалению, ничем не мог помочь розыскникам. И они видели, что он искренен. Почерковедческая экспертиза подтвердила, что надпись на портфеле оставлена не его рукой.

— Может, ваши сотрудницы называли вашу фамилию кому-либо из посетителей бюро? — поинтересовался Ножницкий. — Не было такого разговора?

— Не припомню.

С каждой из работающих в бюро жалоб девушек поговорили. Но ни одна не могла вспомнить, чтобы кто-либо из посетителей спрашивал фамилию заведующего, а тем более записывал ее на крышке портфеля. Правда, двух сотрудниц не было на месте: одна болела и находилась в Боткинской больнице, вторая уехала на похороны родственника в Воронеж.

Не откладывая дела в долгий ящик отправились в Боткинскую больницу. Беседа с девушкой ничего нового не дала. Пожелав ей скорейшего выздоровления, оперативники ушли.

На следующий день Безруков и Ножницкий, не ожидая, когда появится на работе вернувшаяся только что из Воронежа сотрудница, пришли к ней домой. Разговор все о том же портфеле и надписи на нем. И опять ничего утешительного.

К этому времени совершенно точно было установлено, что ни Демидов, ни бывший кассир Совостьянов к преступлению никакого отношения не имели. У того и другого было твердое алиби. Никаких улик не удалось обнаружить и при отработке других возможных версий по делу.

И вот работники МУРа снова в бюро жалоб НКПС. Опять тот нее злополучный вопрос к девушкам.

— Уверен, что запись сделана с ваших слов, девчата, — заявляет Безруков. — Но кто и когда писал, вы просто подзабыли. Постарайтесь вспомнить, напрягите память.

И тут та самая девушка, что ездила на похороны родственника, с большим сомнением, неуверенно проговорила:

— Кажется, в прошлом году к нам с жалобой приходил директор одного из вагонов-ресторанов — грузин или азербайджанец. Он хотел попасть на прием к заведующему, но того не оказалось на месте. Посетитель, если мне не изменяет память, еще долго ругался по этому поводу. Я посоветовала ему оставить жалобу, а через день-два позвонить заведующему и узнать о ее судьбе. По-моему, он так и поступил. Уходя, он спросил у меня фамилию заведующего бюро и записал ее то ли на папке, то ли на портфеле. Правда, это было давно, и я могла что-то напутать.

Девушка смущенно умолкла. Чувствовалось, что ей хотелось помочь работникам милиции, но она боится бросить тень подозрения на невиновного человека.

— А жалоба этого директора сохранилась? — спросил Саксаганский. — Можно на нее взглянуть?

— Конечно. Сейчас найдем.

Достали из шкафа дела за прошлый год и нашли жалобу директора вагона-ресторана Маргеладзе о том, что из-за неисправности букс его вагон был отцеплен и простоял на солнце более двух суток. В результате многие продукты испортились. Директор просил наказать материально осмотрщиков вагонов, выпустивших на линию вагон-ресторан с неисправными буксами, а также начальство одной из южных станций, не сумевшее в течение двух с половиной суток организовать пустяковый ремонт.

Работники МУРа сделали необходимые запросы в учреждения, где раньше работал подозреваемый, получили его характеристику по последнему месту работы. Поговорили с соседями. В результате удалось выяснить, что Маргеладзе до последнего времени носил фуражку, а недавно сменил ее на шапку-ушанку.

Один из соседей рассказал, что видел у него в руках светло-коричневый портфель. В бухгалтерии треста вагонов-ресторанов подтвердили, что Маргеладзе приносил к ним отчетные документы в портфеле. Однако предъявленный им светло-коричневый портфель, найденный на месте преступления, ни одна из работниц бухгалтерии с уверенностью не опознала. Характеристики с мест работы далеко не в восторженных тонах рисовали Маргеладзе и как работника, и как человека.

Взвесив все собранные по делу данные, прокурор дал санкцию на обыск в квартире Маргеладзе. Прежде чем выяснить, где он находился в момент убийства кассира Фролова, работникам МУРа хотелось тщательно обследовать его квартиру. И прокурор согласился с доводами оперативников.

При обыске обнаружили в тайнике револьвер «наган» с пятью патронами и несколько пачек денег в банковской упаковке. В других местах нашли еще деньги в пачках и россыпью — всего 13 тысяч рублей. Хозяина квартиры отправили на Петровку, 38, а на месте оставили засаду на случай, если появятся его соучастники. В квартире остались жена и пятилетний сын хозяина. Шустрый, подвижный мальчик носился по комнатам, приглашая включиться в его игры и незнакомых дяденек. Те были не прочь повозиться с ребенком. Иванов смастерил бумажного голубя, и они начали соревноваться, кто дальше запустит птичку.