Йестердэй

Действие происходит в наши дни, в Москве и придуманном подмосковном городке Ямки, а также в культурологическом пространстве древних мифов. Главный герой – журналист-фрилансер Афанасий Полушкин (Пол) – переживает неурядицы в семье в работе, связанные с его психологическим состоянием, постепенной утратой прежних ориентиров. В этот момент к нему обращается молодая девушка (Арина), дочь его одноклассницы, с просьбой найти пропавшую мать. Отец Арины намекнул, что ее мать, возможно, ушла к одному из старых школьных друзей Пола.

Василий Сретенский, Афанасий Полушкин

Необходимое предисловие

Часть первая

Цвет кассеты – черный

[Из файлов Василия Сретенского] Ямки Исторический очерк.

Кассета 2. Цвет черный

Кассета 3. Цвет – черный

[Из файлов Василия Сретенского] Зачем богам люди?

Кассета 4. Цвет – черный

Кассета 5. Цвет – черный

[Из файлов Василия Сретенского] «К*****»

Кассета 6. Цвет – черный

Часть II

Кассета 7. Цвет – белый

Кассета 8. Цвет – белый

Кассета 9. Цвет – белый

Кассета 10. Цвет – белый

Кассета 11. Цвет – белый

Кассета 12. Цвет – белый

Кассета 13. Цвет – зеленый

[Из файлов Василия Сретенского] Диктатура Яхве

Кассета 14. Цвет – белый

[Из файлов Василия Сретенского] К***** [продолжение]

Часть третья

Кассета 15. Цвет – красный

Кассета 16. Цвет – красный

[Из файлов Василия Сретенского] Переворот Яхве

Кассета 17. Цвет – красный

[Из файлов Василия Сретенского] К***** [продолжение]

Кассета 18. Цвет – красный

[Из файлов Василия Сретенского] Тир

Кассета 19. Цвет – красный

Кассета 20. Цвет – красный

Кассета 21. Цвет – красный

Василий Сретенский, Афанасий Полушкин

Йестердэй

Необходимое предисловие

Эта книга не была бы написана, если бы один мой знакомый не прислал мне, то ли по ошибке, то ли намеренно, чуть ли не все файлы со своего компьютера, а другой не всучил что-то вроде дневника, который он вел в течение нескольких недель летом 2008 года.

Дневник – слово не совсем подходящее. Еще менее подходит слово «записки». Наиболее точно определил этот жанр один литературный критик, представляя ныне забытую книгу: «бормотание главного героя просто так, ни о чем».

Автора этого «дневника», я знаю и недолюбливаю уже лет двадцать пять.

Впрочем, оба эти утверждения: и «знаю», и «недолюбливаю» относительны. Мне всегда казались, по меньшей мере, странными его бесцеремонность по отношению к друзьям и, в особенности, к их вещам; демонстративная дружба с чужими детьми и домашними животными (при отсутствии собственных); умение вести задушевные беседы с совершенно незнакомыми людьми. Да, мы кивали друг другу в студенческие годы, попадая в одну кампанию, с периодичностью раз в полгода и даже пару месяцев работали сторожами в одной бригаде, но в разные дни. Охраняли мы консерваторию. Только не спрашивайте от кого.

Учились, кстати, на разных факультетах одного университета. Он – на журналиста, я на историка. Только не спрашивайте зачем.

А в следующие двадцать лет мне вполне успешно удавалось не встречать его у общих знакомых и не брать в руки те сорок с лишним периодических изданий, в которых этот мой знакомый размещал свои, с позволения сказать, статьи. И я не считаю, что прожил эти двадцать лет зря.

Имя и фамилия этого моего знакомого стоят на обложке книги: Афанасий Полушкин. Сам же он везде, кроме военкомата и нескольких отделений милиции, отзывался исключительно на имя Пол.

Эта информация приводится здесь только для того, чтобы не возникало путаницы по поводу авторства всего того, что помещено ниже. Дело в том, что примерно год назад я имел сомнительное удовольствие беседовать с Полом, причем дважды.

Первый раз он заявился ко мне домой на взводе, без звонка, с молоденькой девушкой. Девушка была симпатичная. Все остальное – просто отвратительно. Он требовал выдать ему «файлы Сретенского».

Василий Михайлович Сретенский (его имя тоже стоит на обложке), историк и мой коллега, некоторое время назад скончался при не вполне выясненных обстоятельствах. Перед смертью он передал мне материалы научного и биографического характера. Часть из них позднее, при моем скромном участии, была издана под названием «От/чет», что, видимо, привело моего незваного гостя к выводу о какой-то чрезвычайной важности материалов, оставшихся неопубликованными.

Каково содержание так называемых «утаенных файлов» и зачем они понадобилось небритому журналисту и его молодой спутнице, будет ясно из представленного ниже текста. Материалы я им, конечно же, отдал. Причин их держать у себя не было никаких. И незачем было так кричать.

Вторая встреча была совсем короткой. Он позвонил, зашел. Трезвый. Плюхнув на мой кухонный стол пластиковый мешок, в котором я впоследствии обнаружил двадцать три пронумерованные диктофонные кассеты разного цвета, Пол пробормотал что-то о том, что хочет покинуть Москву. Потом, видимо, вспомнив, как прошла предыдущая встреча, он произнес фразу, слегка напоминающую извинения сержанта милиции, наступившего на ногу бомжу. После этого он попытался попрощаться и уйти. Второе у него получилось.

Кассеты остались у меня. Видимо, Полу показалось что, подкинув мне свою историю, он сделает доброе дело.

Ну-ну.

Почему, спросите вы, я не отправил эти кассеты прямиком в мусорный бак или в интернет, а расшифровал их, скомпоновал в нечто читаемое, прилепил самое бестолковое название, какое только смог придумать и понес в издательство?

Позвольте ответить Вам вопросом на вопрос. А почему Вы купили (взяли в библиотеке, у друзей, нагнулись и подняли с тротуара) эту книгу?

Вот и я также.

февраля 2010 К. А. С. 5

Часть первая

«Следует знать, что каждый человек обладает «я» в пяти смыслах. Первое «я» – общее с камнем, и это есть сущность. Второе – общее с растением, и это есть рост. Третье – общее с животными, и это есть восприятие. Четвертое, объединяющее всех людей, – это общая человеческая природа. Пятое «я» принадлежит лишь ему одному, и это есть личность – как в смысле ее достоинства, так и в смысле ее случайности».

Генрих Сузо. Книга Истины.

Цвет кассеты – черный

Стол. Ну, какой… обычный, деревянный с потрескавшимся темным лаком. След от утюга на нем. Еще пятно светлое, в разводах. На углу скатерка застиранная. На ней водки бутылка, рюмки, стаканы, одинаковых нет. Капуста в миске. Квашенная. Грибочки. Сковорода жареной картошки. Тарелки, миски. Двое сидят за столом, остальные столпились рядом.

Тот, что сидит справа – хитрый донельзя. Взгляд пронзительный, рожа небритая, рот слега насторону. Слушает, не верит. Одет, как и те, что вокруг, во что-то такое, в чем обычно дают интервью московским тележурналистам россияне, у которых опять кончился водопровод и прорвало электричество. Ну, фуфайка на молнии. Пиджак по моде 60-х годов, мал на три размера. Штаны рабочие, упертые с какого-то производства лет десять назад. Ботинки. Кажется. Рядом с ним женщина неопределяемого возраста, в кофте и юбке, то ли с сыном, то ли с внуком на коленях. Из-за спины выглядывают его родственники или соседи.

Тот, что слева, он еще хитрее, но выглядит добрым малым. Выпил рюмочку, тянется к грибам вилкой без одного зуба, а сам что-то втолковывает всем, кто собрался возле стола. Прическа – коленка, зато есть короткая ухоженная бородка. Костюм очень дорогой, но мятый, галстука нет, рубашка, явно в Лондоне купленная, расстегнута на четыре пуговицы. Волосы на груди пышно разрослись. Чуть выше ботинок, сшитых вручную, вместо носков прямо-таки шерсть.