Страница 4 из 8
* * *
…Происходящее напоминало сон.
Выложенный плиткой тротуар, купеческие домики, высотные дома – от восторга слезы наворачивались. Столица мира с техникумом в центре.
Перед зданием техникума Нилке захотелось пасть ниц. Внушительные колонны, портики, пушкинские фонарики…
В их рабочем поселке самыми значительными архитектурными сооружениями числились бывший клуб завода (ныне здание поселковой администрации) и церковь. Ни там ни там Нила ни разу не была.
Сумки обрывали руки, восторг пополам со священным ужасом стиснули сердце, и ноги налились тяжестью. Если бы ее не подхватила и не внесла в святая святых стайка девчонок, не исключено, что Нила бы простояла, пялясь на львиные морды на капители, до темноты.
– Ну? Ты туда или оттуда? – услышала она насмешливый голос и вынуждена была сдвинуться с места, и войти в каменную прохладу, и ощутить себя одной из небожительниц.
Наконец-то.
Дверь с хитрой пружиной мягко вернулась на место, отсекая Нилу от прошлого.
Попав со света в полумрак, она ослепла и целых пять минут ориентировалась на запахи и звуки. Пахло едой и краской.
Постепенно из мрака проступили очертания холла и лестницы на второй этаж, к которой устремились девчонки. Во все глаза рассматривая одежду и обувь на них, Нилка потрусила следом.
Она бы так не оделась. Впрочем, как бы оделась она, если бы у нее была возможность, – неизвестно.
Запах столовой исчез, зато запах краски усилился.
– Эй, абитура? – раздался все тот же насмешливый голос.
Девчонки наблюдали за потугами вновь прибывшей втянуть сумку (чего только бабушка туда натолкала, камней, что ли) по ступенькам.
Во взглядах, устремленных на нее, читалось осторожное любопытство, и Нила насупилась:
– Че?
– Как звать?
В горле запершило, губы стали чужими.
– Неонила. Нила, – исправилась она и внезапно обозлилась. Дура. Деревня. Так и будешь снизу вверх смотреть на девок?
– Меня Ира, – как вождь с трибуны, помахала ладонью круглолицая простушка.
– Меня Ксения, – подхватила другая – со свисающей на глаза челкой.
– А меня Наташа.
Низкая, крепкая шатенка сделала шаг навстречу. Нила сфотографировала девушку быстрым женским взглядом: высокие скулы, брови вразлет, яркие губы. Красок было так много, что глаза разбегались. Зависть острым коготком царапнула неяркую Нилу: везет же некоторым.
Впрочем, в мире нет совершенства – у новой знакомой не было и намека на талию.
Пришедшая в следующее мгновение неожиданная, смелая мысль удивила саму Нилку: она их всех сделает. Всех переплюнет. Заткнет за пояс. Обойдет на повороте.
Эта странная, взявшаяся из ниоткуда идея подчинила себе Нилу полностью… На целых три года…
…К третьему курсу время, когда Нилка безвозмездно шила для подруг, прошло безвозвратно.
К третьему курсу Неонила Кива уже знала себе цену и за определенную мзду строила лекала и кроила ткани для особо одаренных студенток. Плату брала в твердой валюте: консервами, сахаром и крупами.
Правило не распространялось только на Бабич: в точности как когда-то в школе на уроках труда, Нила пахала за себя и за «того парня». Только тогда «парнем» была Тонька Белкина, а сейчас – Наталья Бабич – та самая девчонка с насмешливым голосом. Жили они в одной комнате, и Бабич без стеснения пользовалась Нилкиными талантами.
Незаметно для себя Нилка обросла клиентами.
– Не боишься? – намекали девчонки.
– Чего мне бояться? Экзамен я сдам по-любому, – отбрехивалась Нила.
Свой невинный бизнес особо не афишировала, и все было шито-крыто, пока Наталья не почувствовала себя обделенной.
Случилось так, что во время сессии Нила зашилась в буквальном смысле и не исправила дефект на пиджаке, который конструировала Наташка.
Дефект был в окате проймы, из-за него все изделие тянуло и морщило, и зачет Бабич не получила.
В это самое мгновение у Натальи обнаружился талант в области далекой от пошива одежды.
Вылетев из аудитории, Бабич отправилась прямиком к завучу по воспитательной работе, старенькой Юлии Валентиновне Варенцовой, и настучала на подругу – избавилась от всех конкуренток одним махом.
От линчевания Нилку спасла телеграмма о смерти родителей.Оба задохнулись в пожаре, не приходя в сознание.
…Хоронили за счет средств поселка и на пожертвования. Похороны были немноголюдными и тихими, только бабушка пронзительно вскрикнула, когда о крышку гроба сына застучала земля.
Постройневшая Тонька заглянула на поминки с каким-то мачо – жгучим брюнетом, невесть откуда взявшимся в малороссийской глубинке.
– Знакомься, это Алик, – представила Тонька мачо, – он из Адыгеи. Продает у нас помидоры.
Алик доставал Нилке до пупка, что не мешало ему корчить плейбоя.
Чуть пошловатый, развязный, он быстро понимал, когда нужно было держаться в рамках.
– Зачем он тебе? – шепотом поинтересовалась Нила, когда джигит вышел во двор за малой надобностью.
Тонька поразила подругу философичностью:
– Я помидоры люблю.
– Много помидоров вредно.
– Мне – нет. С ним интересно. И потом, кто из наших способен сводить девушку в кафе или покатать на машине? И вообще я за смешанные браки и дружбу между народами. Вот возьму и женю на себе Алика.
– Так он и разбежался жениться на тебе.
– Раньше ты такой злой не была, – надулась Тонька.
– Раньше я была дурой.
– А теперь, значит, умная?
– Поумнее некоторых. – Акции подруги в Нилкиных глазах резко упали, когда она узнала, что Тонька торгует фруктами на рынке.
Веня уже был контрактником, топтал горы Кавказа и писал на бабушкин адрес так, будто они с Нилой – жених и невеста и дело это решенное.
Уход сына подкосил Катерину Мироновну, она слегла.С тоской глядя на таявший снег в огороде, Нилка уже подумывала оформить академический отпуск, но бабушка заставила себя подняться.
* * *
…После девятого дня Нилка вернулась на занятия и с недоумением обнаружила, что ее вещи из комнаты исчезли.
Кроссовки, джинсы и зимние сапоги, купленные на бабушкину пенсию, найти так и не удалось, и Нила выставила счет Наташке.
– Я тебе не сторож. Надо было забирать с собой свои тряпки, – огрызнулась та.
– Ты не сторож, ты воровка!
– Сама воровка!
– Что ты сказала? Повтори! – наступала тщедушная Нилка. Она была на голову выше крепкой Наташки и в три раза жиже.
– Сама такая, – воинственно вздернула подбородок та.
Дело кончилось тем, что комнату поделили на две автономные половины.
Но соблазн оставался.
Бывшие подруги продолжали сновать мимо друг друга на двенадцати квадратных метрах, так что иногда воздух готов был самовоспламениться.
А уж какой простор воображению это давало!
Приграничные стычки участились: пропажа учебников, лекций, ручек, мелков для кройки и выкроек стали почти регулярными.
Вскоре мелкие пакости перестали удовлетворять Наташку.
После того как она срезала пуговицы на Нилкиной кофте, а Нилка в отместку покромсала ее лекции по основам дизайна, дошло до рукопашной.
От накопившейся ненависти тузили друг дружку в полном молчании.
Потешный бой собрал зрителей, и в самый отчаянный момент схватки до слуха Нилки долетела фраза:
– Дуры, вас же к конкурсу не допустят!
За секунду до этого желавшая смерти врагине, Нила потеряла к ней интерес, обернулась на голос и пропустила фланговый удар.
Теснота комнаты спасла Нилку от дальнего полета. Она вписалась в тумбочку у кушетки и даже не почувствовала боли.
– Какой конкурс? – плохо соображая, спросила она у хлопотавшей над нею девушки – кажется, ту звали Мариной.
– Конкурс готовых изделий, – произнесла сакраментальную фразу кажется-Марина и протянула Нилке руку.
Конкурс готовых изделий. Матч-реванш. Полет первого человека в космос. Второе пришествие. С чем еще можно сравнить это событие?