Страница 8 из 19
Не знаю, что со мною,
Луна ли виновата, —
Но хочется мне плакать,
Как плакал я когда-то.
Пешт, 1846 г.
КАНДАЛЫ
За вольность юноша боролся —
И брошен, скованный, в тюрьму;
И потрясает он цепями,
И цепи говорят ему:
«Звени, звени сильнее нами,
Но в гневе проклинай не нас.
Звени! Как молния, в тирана
Наш звон ударит в грозный час!
Ужель тебе мы не знакомы?
Когда за вольность шел ты в бой,
Мечом в руке твоей мы были,
Врага рубили мы с тобой.
Так вот где встретил ты, страдалец,
Свой верный меч на этот раз!
Звени! Как молния, в тирана
Наш звон ударит в грозный час!
Да, из меча превращены мы
В оковы гнусною рукой.
О горе! Мы томим в неволе
Того, с кем шли за вольность в бой,
И эта ржа — багрянец гнева,
Стыда, что тайно гложет нас.
Звени! Как молния, в тирана
Наш звон ударит в грозный час!
Надь-Карой, 1846 г.
РОЗАМИ МОЕЙ ЛЮБВИ...
Розами моей любви
Устланное ложе!
Снова душу положу
К твоему подножью.
Укачает ли ее
Ветерок пахучий,
Или глубоко пронзит
Длинный шип колючий?
Все равно, душа, усни,
Утопая в розах,
В сновиденья погрузись,
Затеряйся в грезах.
Слово мне во сне найди,
Чтоб оно вместило
Все, что рвется из груди
С небывалой силой.
Надь-Банья, 1846 г.
ДНЕЙ ОСЕННИХ ПРОЗЯБАНЬЕ...
Дней осенних прозябанье.
Солнце прячется в тумане,
Мелкий дождик сеет,
Пасмурно и мрачно,
И камин не греет
В комнате невзрачной.
Окна, дверь прикрыл от стужи
И не выхожу наружу.
Примостился с краю
У огня камина
И перебираю
Прошлых лет кручины.
А воспоминаний — кучи!
Я сгребаю их, как сучья,
К печке ворохами,
И сношу в вязанки,
И бросаю в пламя
Дней былых останки.
А от них-то дыму, дыму!
Что же, это объяснимо.
Но сырыми стали
Ветки не от ливней,
Ливших непрерывно,
А от слез печали.
И сейчас в слезах ресницы.
Если б вместе очутиться,
Ты б улыбкой милой
Тотчас втихомолку,
Как платком из шелка,
Их бы осушила.
Чеке, 1846 г.
СНОВА ДУМАЮ И СНОВА...
Снова думаю и снова...
Не сказала ты ни слова.
Любишь — так скажи об этом.
Нет — так что тянуть с ответом?
Видишь, как я полюбил!
Пусть бы так господь хранил
И тебя бы, и меня,
Как верна любовь моя!
Больше, чем красу твою,
Душу я твою люблю;
Так люблю, коль хочешь знать,
Как меня любила мать.
Это мало, чтоб весной
Веселились мы с тобой.
Ни весною, ни зимой —
Быть всю жизнь должны с тобой!
Лишь одно на небе солнце,
Лишь одна луна зажжется.
Бог один для мирозданья.
У меня одно желанье:
Чтоб делила ты со мной
Жар священного объятья,
Чтобы мог тебя назвать я
Милой сладостной женой!
Чеке, 1846 г.
ЛЮБИШЬ ТЫ ВЕСНУ...
Любишь ты весну, а я —
Осень, сумрак, тени.
День весенний — жизнь твоя.
А моя — осенний.
Ты румяна, как весной
Роза молодая.
Луч осенний, спутник мой,
Гаснет, поникая.
Стоит сделать шаг один,
Шаг один небрежный —
И в гостях я у седин,
У зимы у снежной.
Если б я шагнул назад,
Ты — вперед, мы двое
Об руку вошли бы в сад,
В лето огневое.
Сатмар, 1846 г.
В АЛЬБОМ БАРЫШНЕ Ю. С.
Облакам не объясняют:
«На восток передвигайтесь,
Это родина рассвета,
А рассвет бросает розы,
Розы радости в лицо вам».
Облака и без указки
Тянут все равно к востоку,
Подчиняясь безотчетно
Тайному веленью духа.
Облака к востоку тянут
И, когда достигнут цели,
Окунаются с разбега
В красный океан восхода.
После этого купанья
Их уже не занимает,
Долго жить или погибнуть
И какие испытанья
Ожидают их в дороге.
Если вечером, быть может,
Ветер их истреплет в клочья,
Все равно на миг пред смертью
Загорятся вновь их лица
В память юности минувшей,
Просиявшей на рассвете.
Так я тоже перенесся
На восток веленьем духа.
Сатмар, 1846 г.
ЦВЕТЫ БОЛЬНЫ...
Цветы больны, бедняжки,
И мучит их тоска,
Им жить осталось мало —
Уже зима близка.
Как старческие пряди,
Печально пожелтев,
Тихонько облетают
Листы с ветвей дерев.
Вокруг себя гляжу я
Напрасно — даль пуста,
Нигде я не увижу
Зеленого куста.
Душа! Сейчас я вспомнил,
Что куст зеленый — ты,
Что осень не посмеет
Сорвать твои листы
И что тебя, как прежде,
Украсит вновь и вновь
Зелеными ветвями
Счастливая любовь.
Колто, 1846 г.
НЕПРИЯТНО ЭТО УТРО...
Неприятно
Это утро,
Необъятна эта муть.
Дождик льется,
Будто хочет
Сам в той мути утонуть.
В это утро
В хмуром доме
Я да скука — двое нас.
Отвратительная
Гостья,
Обману тебя сейчас!
Я с таинственной улыбкой
Прошепчу:
«Душа, лети
Далеко
На милый запад
По воздушному пути!
К старикам
Под кров родимый
Ты, душа моя, лети,
Прилети
К моей любимой,
Всех, кто мил мне, посети.
И обратно
Возвращайся
В час, когда сгустится мгла,
Как с цветочным
Сладким соком
Возвращается пчела!»
Колто, 1846 г.
МЕЧТАЮ О КРОВАВЫХ ДНЯХ...
Мечтаю о кровавых днях:
Они разрушат все на свете,
Они на старого руинах
Мир сотворят, что нов и светел.
Звучала б лишь, о, лишь звучала б
Труба борьбы, все громы множа.
О, знака битвы, знака битвы
Едва дождаться сердце может!
И вскакиваю я в восторге
На жеребца, седла не чуя,
В ряды бойцов скачу я с жаром,
С свирепой радостью лечу я.
И если грудь пробьют мне пули,
Найду, кто рану забинтует,
Кто будет боль моих ранений
Лечить бальзамом поцелуев.
И есть кому — в плену ли буду —
Прийти в темницу, к изголовью,
И осветить ее, как светом
Звезды предутренней, — любовью.