Страница 53 из 73
Он плыл в других мирах, он сам желал слиянья,
хотя какой-то частью существа
он понимал, что это -- химия, вино, трава,
и падал в идеальный грех нарочно без сознанья,
и бился чреслами, плечами, грудью с ней,
дотрагивался до меняющейся кожи.
Любой другой бы этим жизнь свою итожил,
а он лишь становился и смелей и злей
и чувствовал, чего разгорячённой хочется Сивилле.
Ни Труд, ни Гений, ни Божественные Силы --
тянуло лоно чёрное его тоску и мрак,
его жестокость, позабытые могилы.
Он зарычал, завыл и взвился, и упал, как стяг.
О, как бы я хотел от мерзости своей освободиться так!
11
Затем пейзажи и натурщицы менялись.
Он с ними говорил, писал по их телам.
Он создавал их пол. Они совокуплялись
и уходили по хозяйственным делам.
Густой и тонкий лес. Без листьев. Это лето.
На первом плане ветки, пасторали на втором.
Индейцы по воде кораллового цвета
ведут в густых цветах сиреневый паром.
Вот бегемот плывёт в реке кровавой,
им управляет негритёнок веточкой оливы,
и голые купальщицы оравой
играют -- каждая с животным суетливым.
Там девочка с енотом, мать её с конём,
а вот старуха на бревне плывёт сосновом.
И всё так резко высвечено утром или днём,
так ярко отрезвляюще и ново.
И так естественна любовь свиньи с кротом,
как фонограмма с открывающимся ртом.
12
Он завершает полотно. Ему несут другое.
Воображения его бескрайние моря
переливаясь бликами, калейдоскоп творя,
снега Сибири плавят аравийским зноем.
И лица странные со знаками различных рас
являлись в образах Давида, Александра,
Веласкеса, Орфея и Менандра,
напоминая в чём-то каждого из нас.
Вино! как ты освобождаешь руки,
как оживляешь, обостряешь взгляд!
Какие краски в полотне Галактикой горят,
какие формы, недоступные науке!
Когда же мощное вино теряло силу,
Царица Чёрная, сверкая белизной,
кричала -- "Шпринделя с Наркомом!" и вводила
ему в тугую жилу нестерпимый зной.
Хотя порой на полном истощенье сил
он гениальные уродства с полотном творил.
13
Менялись залы. Питер переплыл в Москву.
Обратно. Он работал -- ночь? а может, две недели?
Картины по дворцам буржуев улетели,
но пуст карман. Во сне ли, наяву?
Последнее, что помнит -- Сандро Боттичелли
"Рождение Венеры" создаёт на Кипрских берегах.
У Леди Белой жемчуга и пена на ногах,
на берегу отлив -- дневное лунное теченье.
Последний ясный миг. И пропасть бессознанья.
Закончился лимит, отпущенный ему.
Теперь он перейдёт в безвременную тьму.
Вдруг по лицу бежит родное осязанье!
Когда вошла его любимая в забитый пьянью зал,
узнала лица русской недоразвитой элиты,
ослабленные тем, что выше ватерлинии залиты.
И сзади быстро подошла. Он в руки ей упал.
"До чего же он стал лёгким!.."
Элеонора -- голая натура -- убежала в туалет.
14
А гордость нации жужжит, гудит. Претензий нет.
Нескромное отсутствие обаяния буржуазии.
15
Ей помогли друзья его перенести в автомобиль.
И, слава Богу, это в Питере случилось.
Она со всеми созвонилась, всё включилось
и до больницы Павлова осталось десять миль.
Он чуть не умер по дороге от потери Янь и Синь.
Но на четвёртой линии В. О. его ждала палата.
И двадцать капельниц целящим сном богаты
сменили кровь его, как траченный бензин.
Хвала врачам! Они как полубоги
почти бесплатно возвращают счастье нам
любить, творить и постигать итоги
дорог прямых, кривых, смотреть по сторонам.
Андрея за неделю прокачали.
Он встал на нoги, потеряв полвеса,
дал клятву Анне "Будь спокойна в европейской дали"
и не сдержал. Алкаш, подлец, повеса.
И как шахтёр спускается в забой,
ушёл в глубокий, длительный запой.
А ведь она была уже на седьмом месяце.
16
Из чего только сделаны пьяные?
Из гримас от сивух окаянных,
из стаканов гранёных и грязных,
из ругательств и окриков разных,
и из запахов винных и водочных,
из хвостов и головок селёдочных,
из скандалов, разводов, предательства,
ненадёжности, ссор, надругательства.
Из чего только пьяные созданы?
Из блужданий по городу позднему,
подозрительности, недоверия,
из аптеки и из парфюмерии,