Страница 9 из 21
Первая строфа и впрямь звучит как виолончельное вступление. Вторая — это целая буря в оркестре; на редкость экспрессивны живописные мазки: «Был битвой дуб!» Зато в третьей — фигура «железного Августа» словно сошла с декоративного панно, говорящего об обилии благ земных. И смолкают в следующих строфах, как бы умиротворяясь в ночной тишине, отголоски яркого и в то же время тревожного дня. И лишь мгновенная вспышка залетного метеора снова напоминает о том, что «покой — только призрак покоя», как скажет Н. Заболоцкий впоследствии.
В стихотворении «Венчание плодами» сначала показано «равномерное страданье» плодов в ту пору, когда «землей невежественно правил животному подобный человек»:
Торжественно-одическая, размеренная интонация здесь как бы удерживает в русле бурный поток фантазии, умеряет экспрессию образов. Архаическое словосочетание «рощи царь» оттеняет трагическую гротескность последующих строк, выводящую нас за пределы «земного» притяжения образа, за пределы обычного правдоподобия. И уже совсем сказочной дымкой заволакивается, относится куда-то в легендарное прошлое человечества рай, который в «Торжестве земледелия» мерещился в грядущем:
Правда, автор сначала (см. «Вторую книгу») рисовал ту же, что и прежде, сказочную перспективу дальнейшего прогресса в развитии природы:
Но это уже воспринималось как избыток метафоричности, и центр стихотворения естественно перемещался на мироощущение человека, вступившего в гармоническое единство с природой и обретшего общий с нею язык:
Надо отметить, что порой поэту не удавалось найти эту внутреннюю логику переходов, и тогда в его картинах при всем их великолепии появлялся риторический холодок, невольные повторения уже известного (так, последние строфы «Седова» живо напоминают знаменитый финал стихотворения В. Маяковского «Товарищу Нетте, пароходу и человеку»).
В целом же изменения, происшедшие в поэтике Заболоцкого в связи с тем новым, что вошло в его творчество, могут быть охарактеризованы его собственными словами:
Окончившийся накануне 1938 года пленум Союза писателей, посвященный юбилею поэмы Руставели «Витязь в тигровой шкуре», отметил среди других ее переводчиков и работу Н. Заболоцкого.
Отвечая на вопрос «Литературной газеты» о творческих планах, Н. Заболоцкий говорил: «Попробую дать стихотворную обработку „Слова о полку Игореве“. Буду переводить поэмы Важа Пшавела. Буду работать над третьей книгой стихов».[35]
Однако этим планам пришлось осуществиться не скоро.
19 марта 1938 года Н. Заболоцкий был арестован по ложному политическому обвинению. Последующие годы он находился на Дальнем Востоке, Алтае и в Казахстане, и вернулся в Москву в мае 1946 года.
Истинным поэтическим подвигом является завершенный им в 1946 году труд — вольное переложение «Слова о полку Игореве», начатое еще в 1938 году.
Н. Заболоцкого справедливо называют одним из первых в блестящем ряду выдающихся советских поэтов-переводчиков — М. Лозинского, Б. Пастернака, Н. Тихонова, С. Маршака, В. Левика. С. Липкина и др. Их трудам русский читатель обязан тем, что за последние десятилетия он с огромным эстетическим наслаждением, не говоря уж о познавательном интересе, прочел множество произведений, известных прежде в крайне несовершенных переводах, а то и вовсе ему недоступных. В ряде случаев эти переводы оказывались не просто литературным фактом, а знаменовали собою для читателя открытие ранее ему неизвестных пластов человеческой культуры, бывших прежде узконациональным достоянием.
«Переводчик служит делу дружбы народов, их взаимному обогащению в области культуры, — писал Н. Заболоцкий. — Весь его труд и все его профессиональные навыки определяются этой основной его целью».[36] «Заметки переводчика», откуда взяты эти слова, — это своеобразные заповеди, которые выработал для себя поэт и которых он строго придерживался. Они свидетельствуют о высоком чувстве ответственности переводчика перед автором оригинала, перед иноязычной культурой, перед своими читателями: «Успех перевода зависит от того, насколько точно переводчик сочетал меру точности с мерой естественности. Удачно сочетать эти условия может только тот, кто правильно отличает большое от малого и сознательно жертвует малым для достижения большого… Переводчиков справедливо упрекают в том, что многие из них не знают языка, с которого переводят. Однако первая и необходимая их обязанность: хорошо знать тот язык, на котором они пишут… Перевод — экзамен для твоей литературной речи. Он показывает, каким количеством слов ты пользуешься и как часто обращаешься к Ушакову и Далю… Подстрочник поэмы подобен развалинам Колизея. Истинный облик постройки может воспроизвести только тот, кто знаком с историей Рима, его бытом, его обычаями, его искусством, развитием его архитектуры. Случайный зритель на это не способен… Переводчик, последователь лингвистического метода, подобно жуку, ползает по тексту и рассматривает каждое слово в огромную лупу. В его переводе слова переведены „по науке“, но книгу читать трудно, так как перевод художественного произведения не есть перевод слов… Существуют образы, которые, будучи выражены автором, заставляют читателей плакать, а в буквальном переводе на другой язык вызывают смех. Неужели ты будешь смешить людей там, где им положено проливать слезы?»
35
«Литературная газета», 1937, 31 декабря.
36
«Молодая гвардия», 1956, № 3, стр. 197–198.