Страница 13 из 98
– Дешевая игра,– сказал он,– вы врете. Я продумал вперед на пять ходов всевозможные комбинации. Опасности никакой. Вы просто дешевый шарлатан. Игра Гарина – мат. Он это знает и прислал вас торговаться. Я не дам и двух луидоров за его патент. Гарин выслежен и попался. (Он живо взглянул на часы, живо сунул их в жилетный карман.) Убирайтесь к черту!
Гарин в это время тоже поднялся и стоял у стола, опустив голову. Когда Роллинг послал его к черту, он провел рукой по волосам и проговорил упавшим голосом, будто человек, неожиданно попавший в ловушку:
– Хорошо, мистер Роллинг, я согласен на все ваши условия. Вы говорите о ста тысячах…
– Ни сантима! – крикнул Роллинг. – Убирайтесь, или вас вышвырнут!
Гарин запустил пальцы за воротник, глаза его начали закатываться. Он пошатнулся. Роллинг заревел:
– Без фокусов! Вон!
Гарин захрипел и повалился боком на стол. Правая рука его ударилась в исписанные листы бумаги и судорожно стиснула их. Роллинг подскочил к электрическому звонку. Мгновенно появился секретарь…
– Вышвырните этого субъекта…
Секретарь присел, как барс, изящные усики ощетинились, под тонким пиджаком налились стальные мускулы… Но Гарин уже отходил от стола – бочком, бочком, кланяясь Роллингу. Бегом спустился по мраморной лестнице на бульвар Мальзерб, вскочил в наемную машину с поднятым верхом, крикнул адрес, поднял оба окошка, спустил зеленые шторы и коротко, резко рассмеялся.
Из кармана пиджака он вынул скомканную бумагу и осторожно расправил ее на коленях. На хрустящем листе (вырванном из большого блокнота) крупным почерком Роллинга были набросаны деловые заметки на сегодняшний день. Видимо, в ту минуту, когда в кабинет вошел Гарин, рука насторожившегося Роллинга стала писать машинально, выдавая тайные мысли. Три раза, одно под другим было написано: «Улица Гобеленов, шестьдесят три, инженер Гарин». (Это был новый адрес Виктора Ленуара, только что сообщенный по телефону Семеновым.) Затем: «Пять тысяч франков – Семенову…»
– Удача! Черт! Вот удача! – шептал Гарин, осторожно разглаживая листочки на коленях.
28
Через десять минут Гарин выскочил из автомобиля на бульваре Сен-Мишель. Зеркальные окна в кафе «Пантеон» были подняты. В глубине за столиком сидел Виктор Ленуар. Увидев Гарина, поднял руку и щелкнул пальцами.
Гарин поспешно сел за его столик – спиной к свету. Казалось, он сел против зеркала: такая же была у Виктора Ленуара продолговатая бородка, мягкая шляпа, галстук бабочкой, пиджак в полоску.
– Поздравь– удача! Необычайно!– сказал Гарин, смеясь глазами.– Роллинг пошел на все. Предварительные расходы несет единолично. Когда начнется эксплуатация, пятьдесят процентов вала – ему, пятьдесят – нам.
– Ты подписал контракт?
– Подписываем через два-три дня. Демонстрацию аппарата придется отложить. Роллинг поставил условие – подписать только после того, как своими глазами увидит работу аппарата.
– Ставишь бутылку шампанского?
– Две, три, дюжину.
– А все-таки – жаль, что эта акула проглотит у нас половину доходов, – сказал Ленуар, подзывая лакея. – Бутылку Ирруа, самого сухого…
– Без капитала все равно мы не развернемся. Вот, Виктор, если бы удалось мое камчатское предприятие, – десять Роллингов послали бы к чертям.
– Какое камчатское предприятие?
Лакей принес вино и бокалы, Гарин закурил сигару, откинулся на соломенном стуле и, покачиваясь, жмурясь, стал рассказывать:
– Ты помнишь Манцева Николая Христофоровича, геолога? В пятнадцатом году он разыскал меня в Петрограде. Он только что вернулся с Дальнего Востока, испугавшись мобилизации, и попросил моей помощи, чтобы не попасть на фронт.
– Манцев служил в английской золотой компании?
– Производил разведки на Лене, на Алдане, затем в Колыме. Рассказывал чудеса. Они находили прямо под ногами самородки в пятнадцать килограммов… Вот тогда именно у меня зародилась идея, генеральная идея моей жизни… Это очень дерзко, даже безумно, но я верю в это. А раз верю – сам сатана меня не остановит. Видишь ли, мой дорогой, единственная вещь на свете, которую я хочу всеми печенками, – это власть… Не какая-нибудь королевская, императорская, – мелко, пошло, скучно. Нет, власть абсолютная… Когда-нибудь подробно расскажу тебе о моих планах. Чтобы властвовать – нужно золото. Чтобы властвовать, как я хочу, нужно золота больше, чем у всех индустриальных, биржевых и прочих королей вместе взятых…
– Действительно, у тебя планы смелые, – весело засмеявшись, сказал Ленуар.
– Но я на верном пути. Весь мир будет у меня – вот! – Гарин сжал в кулак маленькую руку.– Вехи на моем пути– это гениальный Манцев Николай Христофорович, затем Роллинг, вернее– его миллиарды, и, в-третьих,– мой гиперболоид…
– Так что же Манцев?
– Тогда же, в пятнадцатом году, я мобилизовал все свои деньжонки, больше нахальством, чем подкупом, освободил Манцева от воинской повинности и послал его с небольшой экспедицией на Камчатку, в чертову глушь… До семнадцатого года он мне еще писал: работа его была тяжелая, труднейшая, условия собачьи… С восемнадцатого года – сам понимаешь – след его потерялся… От его изысканий зависит все…
– Что он там ищет?
– Он ничего не ищет… Манцев должен только подтвердить мои теоретические предположения. Побережье Тихого океана– азиатское и американское – представляет края древнего материка, опустившегося на дно океана. Такая гигантская тяжесть должна была сказаться на распределении глубоких горных пород, находящихся в расплавленном состоянии… Цепи действующих вулканов Южной Америки – в Андах и Кордильерах, вулканы Японии и, наконец, Камчатки подтверждают то, что расплавленные породы Оливинового пояса – золото, ртуть, оливин и прочее – по краям Тихого океана гораздо ближе к поверхности земли, чем в других местах земного шара…¹ Понятно тебе?
[¹Существует предположение,что между земной корой и твердым центральным ядром земли есть слой расплавленных металлов– так называемый Оливиновый пояс.]
– Не понимаю, тебе-то зачем этот Оливиновый пояс?
– Чтобы владеть миром, дорогой мой… Ну, выпьем. За успех…
29
В черной шелковой кофточке,какие носят продавщицы универсальных магазинов, в короткой юбке, и простенькой шапочке Зоя Монроз соскочила с автобуса, перебежала шумную улицу и вошла в огромное, выходящее на две улицы кафе «Глобус».
Отыскала свободный столик. Закурила папироску. Приказала гарсону подать литр красного и села перед налитым стаканом, подперев щеки.
- Нехорошо, малютка, ты начинаешь спиваться, – сказал старичок-актер, проходя мимо, потрепав ее по спине.
Она выкурила уже три папиросы. Наконец, не спеша подошел тот, кого она ждала, – угрюмый, плотный человек, с узким, заросшим лбом и холодными глазами. Усы его были приподняты, цветной воротник врезывался в сильную шею. Он был отлично одет – без лишнего шика. Сел. Коротко поздоровался с Зоей. Поглядел вокруг, и кое-кто опустил глаза. Это был Гастон Утиный Нос, в прошлом – вор, затем бандит из шайки знаменитого Боно. На войне он выслужился до унтер-офицера и после демобилизации перешел на спокойную работу комиссионера по разным темным и тайным делам.
К Зое Монроз он относился с величайшим уважением. Встречаясь в ночных ресторанах, почтительно предлагал ей протанцевать и целовал руку, что делал единственной женщине в Париже. Зоя поддерживала с ним дружбу, и он время от времени выполнял наиболее щекотливые из ее поручений.
Сегодня она спешно вызвала Гастона в кафе «Глобус» и появилась в обольстительном виде уличной мидинетки. Гастон только стиснул челюсти, но вел себя так, как было нужно.
Потягивая кислое вино, жмурясь от дыма трубки, он хмуро слушал, что ему говорила Зоя. Окончив, она хрустнула пальцами. Он сказал:
– Но это – опасно.
– Гастон, если это удастся, вы навсегда обеспеченный человек.