Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 46 из 162



ИЗ СБОРНИКА «ВОЗВРАЩЕНИЕ ЧОРБА. РАССКАЗЫ И СТИХИ»{*}

204. ОТ СЧАСТИЯ ВЛЮБЛЕННОМУ НЕ СПИТСЯ{*}

От счастия влюбленному не спится; стучат часы; купцу седому снится в червонном небе вычерченный кран, спускающийся медленно над трюмом; мерещится изгнанникам угрюмым в цвет юности окрашенный туман. В волненье повседневности прекрасной, где б ни был я, одним я обуян, одно зовет и мучит ежечасно: на освещенном острове стола граненый мрак чернильницы открытой, и белый лист, и лампы свет забытый под куполом зеленого стекла. И поперек листа полупустого мое перо, как черная стрела, и недописанное слово. 18 мая 1928; Берлин

205. ТИХИЙ ШУМ{*}

Когда, в приморском городке, средь ночи пасмурной, со скуки окно откроешь, вдалеке прольются шепчущие звуки. Прислушайся и различи шум моря, дышащий на сушу, оберегающий в ночи ему внимающую душу. Весь день невнятен шум морской, но вот проходит день незваный, позванивая, как пустой стакан на полочке стеклянной, — И вновь в бессонной тишине открой окно свое пошире, и с морем ты наедине в огромном и спокойном мире. Не моря шум — в тиши ночей иное слышно мне гуденье: шум тихий родины моей, ее дыханье и биенье. В нем все оттенки голосов мне милых, прерванных так скоро, — и пенье пушкинских стихов, и ропот памятного бора. Отдохновенье, счастье в нем, благословенье над изгнаньем… Но тихий шум не слышен днем за суетой и дребезжаньем. Зато — в полночной тишине внимает долго слух неспящий стране родной, ее шумящей, ее бессмертной глубине… 6 июня 1926

206. КИРПИЧИ{*}

Ища сокровищ позабытых и фараоновых мощей, ученый в тайниках разрытых набрел на груду кирпичей, среди которых был десяток совсем особенных: они хранили беглый отпечаток босой младенческой ступни, собачьей лапы и копытца газели. Многое за них лихому времени простится — безрукий мрамор, темный стих, обезображенные фрески… Как это было? В синем блеске я вижу красноту песков. Жара. Полуденное время. Еще одиннадцать веков до звездной ночи в Вифлееме. Кирпичник спит, пока лучи пекут, работают беззвучно. Он спит, пока благополучно на солнце сохнут кирпичи. Но вот по ним дитя ступает, отцовский позабыв запрет, то скачет, то перебегает, невольный вдавливая след, меж тем как, вкруг него играя, собака и газель ручная пускаются вперегонки. Внезапно — окрик, тень руки: конец летучему веселью. Дитя с собакой и газелью скрывается. Всё горячей синеет небо. Сохнут чинно ряды лиловых кирпичей. Улыбка вечности невинна. Мир для слепцов необъясним, но зрячим всё понятно в мире, и ни одна звезда в эфире, быть может, не сравнится с ним. <1 апреля> 1928

207. «Когда весеннее мечтанье…»{*}

Когда весеннее мечтанье влечет в синеющую мглу, мне назначается свиданье под тем каштаном на углу. Его цветущая громада туманно звездами сквозит. Под нею — черная ограда, и ящик спереди прибит. Я приникаю к самой щели, ловлю волнующийся гам, как будто звучно закипели все письма, спрятанные там. Еще листов не развернули, еще никто их не прочел… Гуди, гуди, железный улей, почтовый ящик, полный пчел. Над этим трепетом и звоном каштан раскидывает кров, и сладко в сумраке зеленом сияют факелы цветов. 14 мая 1925

208. ПРЕЛЕСТНАЯ ПОРА{*}

В осенний день, блистая, как стекло, потрескивая крыльями, стрекозы над лугом вьются. В Оредежь глядится сосновый лес, и тот, что отражен, — яснее настоящего. Опавшим листом шурша, брожу я по тропам, где быстрым, шелковистым поцелуем луч паутины по лицу пройдет и вспыхнет радугой. А небо — небо сплошь синее, насыщенное светом, и нежит землю, и земли не видит. Задумчиво в усадьбу возвращаюсь. В гостиной печь затоплена, и в вазах мясистые теснятся георгины. Пишу стихи, валяясь на диване, и все слова без цвета и без веса — не те слова, что в будущем найдет воспоминанье. В комнате соседней играют в бикс: прерывисто, по капле, по капельке сбегает тонкий звон. Как перед тем, чтоб на зиму уехать, в гербарий, на шершавую страницу кладешь очаровательно-увядший кленовый лист, полоскою бумаги приклеиваешь стебель, пишешь дату, чтоб вновь раскрыть альбом благоуханный да вспомнить деревенский сад, найдя багряный лист, оранжевый по краю, — так, некогда, осенний ясный день я сохранил и ныне им любуюсь. <17 октября> 1926 вернутьсявернутьсявернутьсявернутьсявернутьсявернуться