Страница 74 из 117
Тетрадь семнадцатая ВЕСНА «Машин-то перевернутых — уйма!» Наши танки идут, просят посторониться. Весна промывает освобожденную Умань. Армии вражеские покатились к границе. Вчера еще эти дома и заборы издали возникали неясно, вчера наши пушки смотрели на город и каждый шаг наш подстерегала опасность. Сегодня мы едем, и люки открыты. Регулировщик у каждого поворота. Крылья «опелей» хозяйкам пошли на корыта, а дверцы изображают ворота. Рядом два остановленных «тигра». Вчера они смерть возили за бензобаком, сегодня ребятишки на них затеяли игры, не церемонятся, как с домашней собакой. Поросенок уткнулся в немецкую каску, интересуется: это что за посуда? Воробьи, поворачивая круглые глазки, над каской повели пересуды. А время продвигается странно, как волжские берега с парохода. Из завтра в сегодня претворяясь нежданно, из настоящего в прошлое переходит. Жадность моя во времени — непобедима! Вместе бы — день ушедший и приходящий! Чтоб время сплавилось при мне воедино, прошедшее с будущим — в настоящем. Но время продвигается с нами, оно не испытывает отступлений. В кроватках, размахивая розовыми кулачками, кричит, просыпаясь, новое поколенье. Уже стучатся в землю новые травы. В отростках новые закипают деревья. На остановки не имеем мы права и продвигаемся по закону движенья. Идем по закону нашего гнева, по закону любви, закаленной в страданье, всей силой наступательного нагрева, идем, выполняя боевое заданье. Жидкая грязь заливает по башню, у пехотинцев разрисованы лица, глядеть на дорогу становится страшно, чтобы в небо нечаянно не провалиться. Время движется. Вот мы в апреле. Солнце на гусеницах ежится колко и, сразу врываясь в тонкие щели, на приборах устраивает кривотолки. На запад! На запад! От боя до боя. «Смотри, как бегут!» — крутим мы головами. Гибнут замыслы мирового разбоя. Светлый мир наш оживает за нами. Люба! Мы найдем тебя у Берлина! Мы расправимся с бегущей оравой. Проходят, покачиваясь, машины зыбкою речной переправой. Я на небо и землю гляжу с удивленьем: «Сема, подумай, сколько прошли мы речушек, и рек, и полей, и селений, и всё это земли отчизны любимой!..» Мы изучали географию в классе, полезные ископаемые — угли и руды — и место, окрашенное краскою красной, обводили указкой за полсекунды. Урал был рудой, Украина — пшеницей, Курск — с магнитной аномалией сросся. Столбик раскрашенный — это граница, море Черное — это песня матроса. В это же время на уроке в ди шуле место, окрашенное красною краской, фашист подрастающий, поднявшись на стуле, перечеркнул на карте указкой. Им преподали идею блицкрига, и полезли в сумасшедшем азарте фашисты подросшие, с громом и гулом, родину нашу перекрасить на карте. Но то, что на карте было просто землею, оказалось нашей родиной милой, полем боя лужок оказался зеленый, точка — крепостью, холм — фашистской могилой. Урок географии справедливый — для школьников от Адольфа до Фрица, и ранцы их, брошенные сиротливо, и каски, успевшие в земле утопиться… Сколько неба над нами проплыло! Сколько девушек улыбнулось с приветом! Ведь это же девушки родины милой, наши сестры, — ты подумай об этом. Не знал я, что здесь вот домик построен, а тут журавль наклоняется над колодцем, и гуси, переваливаясь, движутся строем, у калитки девушка засмеется. Не знал, что через тысячи километров такая же степь развернула просторы и люди, заслоняясь от ветра, чтоб увидеть нас, выйдут на косогоры. О, как это здорово, Сема! И я не могу волнения пересилить, когда молдаване на языке незнакомом спрашивают об урожаях России. О, родина! В охотничьем чуме, в соленом мареве Кара-Бугаза, в тесной заснеженной чаще угрюмой, на вершинах снеговерхих Кавказа! Родина — золотой Украиной! Отечество — белорусским селеньем, родинкой маленькой на щеке у любимой, неразрывна ты с моим поколеньем. Родина! Ты — учитель Остужев, вдова Селезниха на железной дороге, жена, проводившая мужа, мать, меня поцеловавшая на пороге. Отечество! Ты — наш Вася бессмертный! Ты — Сема у орудия в шлеме, ты — Сережа, товарищ наш верный, ты — Тамара, чистая перед всеми, ты — Люба! Мы дойдем до победы! Всё наше счастье к тебе возвратится. Свобода за нами продвигается следом. Сема, слышишь, мы дошли до границы!