Страница 35 из 117
69. НОЧЬЮ
«Нежная овощь — сгнила б от непогоды. Приехали на помощь девчата-рыбоводы…» Весел председатель, морщинки у глаз. «Сколько, угадайте… картошки у нас?..» Ситцевая кофта, сатиновые брюки. Быстро, ловко работают подруги. Ты вспомнишь общежитку, а тут канитель. Откусишь нитку — готова постель. Матрас колюч от сена, вали его, смейся. Темнеет постепенно, не видно месяца. Булькает варево, у костра — всё в инее. Дружно ударили ложки алюминиевые. Зарозовели пальцы у дымного огня. Я к стволу прижался, не видно меня. Лежишь, подмяв подушки, ладошка под щекой. Я стоял и слушал осенний покой. Дрожишь ты от сырости, холод от пруда. Не успела вырасти, вот уж беда!.. Спите, спите, спите, пусть шумит трава. Счастья хотите? Есть у вас права. Спи теперь, девчонка, завтра с зарей склонится челка над родной землей. Спи, девчонка тоненькая, грейся, молчи. Одеяло комкая, спи себе в ночи. Встал над изголовьем, грозен и красив, танк, умытый кровью, на пути в залив. Спи, а счастье сбудется. Встал над тобой на Гвардейской улице обелиск святой. 195970. ВОЛЖСКОЕ
Ты всё кричишь: «Не приставать! Не чалиться!» Зачем так строго, милая баржа? От слов таких совсем могу отчаяться, на ребра ляжет въедливая ржа. Ты угрожаешь мне: «Огнеопасно!» А я угрозы этой не пойму. Огнеопасно? Это же прекрасно! То, что и надо сердцу моему. Хожу, дымлю, а ты стоишь на месте,— так можно оказаться на мели. Есть у меня в груди силенок двести. Давай буксир. Гужу я. Ну, пошли! Нам хорошо — весь горизонт качается. Кипит меж нами светлая вода. И окрик твой: «Не приставать! Не чалиться!» — мне нравится теперь, как никогда. 195971. ПЕРВЫЕ СЛОВА
Всё молодо, и всё — сначала, как трепет первого ростка. Ты вся как песня дозвучала из векового далека. Ты как оазис — жизни чаша. Идешь пескам наперерез. Как на краю Тахиаташа шагающие стрелы ГРЭС. Как расцветающая ветка, как всходы хлопка, как весна, как творчество и как разведка. В тебе такая новизна! Каракалпакия, прости мне вот эти первые слова. Ты учишь говорить простыми, как жизнь, делами, ты права. Меня просторы взволновали, пленил Нукус — цветок земли. Поэты в круг меня позвали, мы вместе песню завели. Народ застенчивый и добрый мне руку дружбы протянул. Предчувствие любви сквозь ребра доносится, как вешний гул. Я в ожиданье переправы ходил по берегу Аму. Ее характер мне по нраву. Он близок сердцу моему. Я шел по улицам Чимбая, я вглядывался в чернотал, он, людям ветки отдавая, под небо новые метал. Ты научи меня, просил я, быть вечным, старость стороня. Хочу, чтобы земная сила так обновляла и меня. Хочу на травах отогретых жить, душу солнцем опаля. Хочу ходить в твоих поэтах, каракалпакская земля. Запомню, проходя над Волгой, твоих ладоней жар людской. Весны твоей разлив недолгий, ее рабочий непокой. И небо на краю пустыни, глубокое, как водоем, и чистую полоску сини на красном знамени твоем. 195872. БЕССМЕРТИЕ ХАМЗЫ
Постойте, товарищи, снова подумаем вместе о нем. Бессмертная слава готова сиять негасимым огнем. И песни, и сказки мы сложим, но наше, его торжество не в том, что мы славу умножим, а дело продолжим его. Ведь было то сердце не камень, любило и билось в груди, и мерило жизнь не веками, а знало, что смерть впереди. Прострелено было, как знамя, кого-то просило — люби. И черная тень непризнанья, как рана, зияла в глуби. То сердце сжималось в тревоге, когда он, готовый к борьбе, по шахимарданской дороге поехал на валкой арбе. Был не великаньего роста и жил-то не так уж давно, не песня, не музыка просто, не просто герой для кино. Тем славен он будет и вечен для жизни, а не для красы, понятен нам, прост, человечен и близок характер Хамзы. Отдача в труде и сраженье, отчетливость в каждом шагу, народу любовь и служенье и непримиримость к врагу. Готовность по первому знаку пожертвовать жизнью, собой и, как над землею, в атаку — подняться над личной судьбой. Всё то, что в отцах трепетало, в расцвете сегодняшних дней советским характером стало и славой советских людей. То было такое начало, которому нету конца. Оно в Маяковском звучало и нам закаляло сердца. Роднит нас великая сила — и смерть комиссаров Баку, и жизни Хамзы и Джалиля в единую слиты строку. 1958