Кукушка

Ксения решила, что ничего плохого в том, что она еще разок соврет не будет. Да и отступать теперь некуда, если начала.

– Конечно, у него есть машина. Новый «Мерседес», – не моргнув глазом, соврала она, приналегая на бутерброды.

Конопатая Наташка протяжно вздохнула, выдыхая зависть.

– Не слабо, – сказала она, таращась на Ксению задумчивым взглядом.

Кареглазая подруга Зойка тоже о чем-то размышляла сейчас. Сидела молча, забыв о надкусанном пирожке, который держала в руке. Ксюшин рассказ ее тоже пробрал как и рыжеволосую Наташку. Даже обычно веселые хохотушки подруги не разлей вода, Ирка со Светкой, теперь приумолкли и сидели погрустневшие.

Всем этим девчонкам взрослеющим вдали от дома, хотелось обустроить свою жизнь. Каждая из них надеялась, что здесь в столице ей обязательно повезет и в любви и счастье, но пока и то и другое обходило всех их стороной.

– Счастливая ты, Ксения, – не сдержалась конопатая Наташка. – Тебе парень предлагает жениться, а ты не хочешь. Я тут познакомилась с одним. Так он меня трахает, а о свадьбе пока и не намекает, – пожаловалась она подругам.

Ксюха помотала головой.

– Не хочу. Мне восемнадцать только через три месяца будет, а ему уже двадцать семь. Старик, одним словом. Да и разонравился он мне. Раньше нравился. А теперь гляжу, что-то в нем не то. И как скажите на милость, жить с человеком, который не нравится? Видеть каждый день, как он мелькает у тебя перед глазами. Он-то хоть сейчас. Сегодня я пришла к ним, его мать только про свадьбу и разговоры. Надо мол вам пожениться. А я сказала – нет! Зашла, говорю, вот попрощаться. Завтра уезжаю. – Ксения замолчала, и тихонько, чтобы никто из подруг этого не заметил, вздохнула. Настроение испортилось. И такая на душу тоска легла, что и аппетит сразу пропал. И есть теперь уже не хотелось. И вообще, не хотелось ничего. Особенно этого вранья, на которое она была вынуждена пойти, чтобы лишний раз показать свою девичью гордость. Пусть подруги знают, вот она какая. Чтобы просто так не сидеть за столом, Ксения ковыряла вилкой в банке остатки консервов, хотя в рот они уже не лезли.

Подруги молчали, пряча друг от друга грустные взгляды, под впечатлением услышанного.

Спать легли в этот вечер поздно. Девчонки уже заснули, а Ксение не спалось. Волновалась. Ведь даже предположить не могла, что с ней будет завтра. В не зашторенное окно она смотрела на темное небо, на котором почему-то была видна всего лишь одна единственная далекая звезда. Наверное ей было одиноко там. И Ксения сейчас тоже чувствовала себя одинокой. Вот как эта звезда. Только она на небе, а Ксения тут среди людей, но все равно одна со своими проблемами.

Оттого и тоскливо на душе. Ведь почти два года она прожила тут в этой комнате с девчонками. Успела подружиться с каждой. Вместе делили радости, отмечали праздники и дни рождения. А теперь вот получилось, что беду Ксении делить не с кем. И никто в целом свете ей не помощник.

Устав от собственных мыслей, она заснула уже перед самым рассветом.

Утром, когда девчонки стали собираться на занятия, в комнату притопала воспитательница Галина Сергеевна и разбудила Ксению. Причем, выражение ее лица было такое, как у приговоренного к ссылке.

– Директриса велела мне отвезти тебя домой к матери, – сказала она и вздохнула, уставившись на Ксению и ожидая ее реакции.

Но Ксюша не отреагировала никак. Молча оделась. Собрала постель.

Видя, что Ксения не прониклась к ней сочувствием, Галина Сергеевна опять вздохнула о своей незавидной роли. Вон сколько девчонок в общежитие, и если каждая из них вот так как Ксения будет залетать, что тогда ей, несчастной воспитательнице делать. Каждую развозить по домам?

– Сколько до твоей деревни ехать? Наверное, суток двое? – спросила Галина Сергеевна, не испытывая радости от предстоящей дороги.

– Чуть побольше, – отрывисто произнесла Ксения, покончив с постелью и давая понять, что она готова к отъезду.

– Ох и занесло же тебя, – не поскупилась воспитательница на упрек.

Ксения упрек приняла молча. Да и чего понапрасну болтать.

А вот Галина Сергеевна молчать не могла. На ее кругленьком лице отразилась легкая тревога, умолчать о которой она не могла.

– Помнится, ты говорила, будто от вас там недалеко Чечня? – напомнила она Ксение давний разговор. Хотя напоминать его и не особенно надо было.

– Как раз в пятнадцати километрах от нашей деревни.

– Вот как, – всплеснула руками толстушка воспитательница, уставившись на Ксению. – Так это же совсем близко! – разочарованно произнесла она, уверенная, что вряд ли такое соседство может быть спокойным. И как там только люди живут? Ведь по ночам бандиты не только скот воруют, но и людей. Галина Сергеевна читала в газетах о таком беспределе.

– Значит у вас там неспокойно? – в голосе воспитательницы слышалась настороженность.

Ксения взяла и подлила масла в огонь.

– Ни о каком спокойствие не может идти и речи. Чечены и раньше делали на наше село набеги. Скот воровали. А теперь людей воруют. Остановят автобус, выберут из толпы человек пять поколоритней навроде вас и с собой уводят, – Ксения обвела взглядом толстушку Галину Сергеевну с головы до ног, тем самым давая понять, что если такое случится с ними, то воспитательнице точно не миновать сей участи.

Галина Сергеевна вздрогнула.

– Какие ужасные вещи ты говоришь, – потускневшим голосом произнесла она. Только на Ксению это не подействовало, и отвернувшись к окну, девушка улыбнулась. Потом напустив на себя побольше серьезности, обернулась к Галине Сергеевне и сказала:

– Говорю как есть. Ну, а дальше вам решать. – Прозвучало с прямым намеком, стоит ли воспитательнице ехать.

– Если бы ты знала, как мне не охота ехать, – призналась вдруг Галина Сергеевна. – В такую даль… Да и дел у меня полно…

Ксения не ответила. Видела, воспитательница еще не приняла окончательного решения. Колеблется. А решить она должна сама, стоит ли ей ехать или нет.

Из-под кровати Ксения достала свою сумку, в которой лежало кое-что из одежды. Сумка была нетяжелой и это оказалось очень даже кстати, тащить легче.

Галина Сергеевна взяла сумку у Ксении.

– Легкая, – улыбнулась она.

Ксюша и на этот раз промолчала, мысленно отсчитывая время, когда же эта толстушка решится на главное. Она досчитала до двадцати, когда Галина Сергеевна тихим и как показалось самой Ксюше жалостливым голоском заговорила:

– Слушай, а может ты сама доберешься, а? Ну чего мне ехать в такую даль? Потом возвращаться оттуда…

Ксению предложение Галины Сергеевны вполне устраивало. Она сразу повеселела в один миг. Даже улыбнулась. Ну наконец-то, эта толстушка решилась.

– А и в самом деле. Чего вам ехать со мной, когда я вполне могу добраться и сама. Зачем вам скитаться по вокзалам. От нас ведь так легко не уедешь, – начала Ксюша нарочно накручивать, тем самым запугивая впечатлительную Галину Сергеевну еще больше. – Деревня наша километров шестьдесят от города, – соврала она на целую двадцатку.

Услыхав такое, Галина Сергеевна ойкнула, твердо для себя определив не ехать. Да пусть лучше с работы увольняют. Дурочку нашли. А Ксения и сама доедет.

– Конечно, доеду, – пообещала Ксюша.

На душе у Галины Сергеевны полегчало. Хорошо, что Ксюша нормальная девчонка, понятливая и с сочувствием, не как директриса. Вспомнив про нее, толстушка загрустила.

– Что такое? – решила Ксения разузнать в чем дело.

– Да я вот подумала. А вдруг директриса узнает? – выразила беспокойство воспитательница. Но Ксения тут же нашлась, чем утешить ее.

– А как она узнает, если вы не скажите?

– И правда. Разок и соврать можно, – весело подмигнула воспитательница. Хотя Ксения и подозревала, что таких разков было не один, не два. Но о своих подозрениях умолчала, лишь бы отвязаться от толстушки, чтоб не мешалась.

А Галина Сергеевна в свою очередь не упустила уточнить.

– Слушай, а ты точно сама доберешься? Ничего?