Кассандра

— Ты мог бы крысу съесть? Знаешь, ее мясо ничем не отличается по вкусу от старой говядины.

— Похоже, ты сам сумасшедший! Давай: вой, кричи, матюгайся, бейся головой об стенку — радуйся полной свободе! Под землей нет правил и условностей, которые властвуют на земле! — примкнул к его кажущемуся безумию парнишка и закричал что есть силы: — Я сво-бо-ден! Я сво-бо-ден! Я сво-бо-ден! — Громкий крик через несколько шагов глохнул, словно его крали. — Слышишь?! — Он возбужденно затормошил Леонида за плечо. — Здесь нет эха. Мы в царстве тишины и крыс. Рая на небесах нет, души умерших скапливаются под землей — тут им покойно: не шумят реактивные самолеты и ракеты не дырявят небо!

Безумие Серого отрезвляюще подействовало на Леонида, он сбросил его руку со своего плеча:

— Успокойся — биться головой об стенку и сходить с ума можешь сколько угодно, но только без меня.

— Испугался? — неожиданно паренек весело рассмеялся. — А ты говоришь — старая говядина!

Дальнейший путь они проделали молча, Леонида больше не терзали воспоминания о прошлой жизни.

— Вот мы и пришли. — Паренек остановился перед боковым ответвлением.

— Да я знаю. В самом конце его — замаскированный лаз в пещеру. Интересно, почему ее называют Кассандрой?

— Бог его знает. Эту пещеру обнаружил Мишка, он ее и назвал так.

— Это тот парень, который упал со стенки и разбился?! — вспомнил Леонид. — Близкий друг Ксаны.

— Ее младший брат, — неприятно рассмеялся Серый. — Она его вечно опекала, но не уберегла.

— А как Миша обнаружил эту пещеру — он не рассказывал?

— У него был дружок — полоумный художник, с бородой. Он ему дал какие-то ориентиры, а тот по ним и обнаружил, но времени на это потратил порядочно.

«Вроде Эльвира не упоминала, что у Смертолюбова была борода… — И тут Леонида осенило: — Это был Стас, он нашел дневник и обратился к Мишане за помощью».

Первым в лаз ужом прошмыгнул Серый, вслед за ним протиснулся Леонид. На противоположной стороне хода было точно так же тихо, как и везде в подземелье, — ничего не говорило о присутствии здесь людей.

— Что-то нас не встречают, — проворчал Леонид. — Может, Ксаны здесь нет?

— Должна быть — скорее всего, затаилась. Боится. Пошли в центр лабиринта — думаю, там объявится, — оптимистично произнес Серый и вдруг уронил фонарик, который тут же погас.

— Вот черт! Надо лампочку поменять — в рюкзаке есть запасная. Иди вперед, а я догоню. Можешь подать голос — Ксана услышит, объявится. — Он достал и засветил «налобник», стал возиться с фонарем.

Леонид, с нетерпением ожидая встречи с девушкой, к которой назрела масса вопросов, ринулся вперед по хитроумному сплетению ходов, но заблудиться было невозможно из-за их малой протяженности. Время от времени он кричал:

— Ксана! Это я, Леонид… — но ответа так и не услышал. Внезапно страшная боль расколола голову, и сознание померкло.

Сознание вернулось вместе с потоком воды, обрушившимся на него, и болью, раскалывавшей голову. Он по-прежнему находился в пещере, только его руки были скованы сзади наручниками, а он лежал на каменном полу. Рядом стоял мощный фонарь, светивший на стену, и в его отраженном свете Леонид заметил тени нескольких человек.

— Пришел в себя? — послышался вроде знакомый голос, но Леонид не смог узнать, мучаясь от головной боли, кому он принадлежит.

— А что ему сделается? Крепкая черепушка, явно в ней мозгов маловато, — это был, конечно, Серый.

«Он заманил меня в ловушку. Но кому я мог понадобиться и зачем?»

— Где я?

— Сам знаешь где — в Кассандре, — раздался низкий вкрадчивый мужской голос, явно очень знакомый, но пока Леонид не мог его идентифицировать.

— Что вам нужно?

— Картины.

— Из-за этих трех картин вы меня чуть не убили?!

— Нет, нам нужны все картины.

— У меня могут быть неприятности: Эльвира мертва, следователь знает, что у меня находится коллекция, и я должен всю ее вернуть наследникам.

— У тебя уже неприятности, — вмешался грубый голос третьего участника их беседы, и Леонид тут же почувствовал сильный удар ногой по ребрам, от которого перехватило дыхание.

— Не надо, Баха, — мы еще не услышали ответ. Надеюсь на его благоразумие — мы не сторонники насильственных действий.

В голове у Леонида немного прояснилось: Баха, работник крематория, завтра утром должен был выступить экспертом в сделке по продаже картин. Видно, он решил, что гонорар эксперта гораздо меньше стоимости всей коллекции, и теперь намерен исправить эту несправедливость.

— Что я должен сделать?

— Написать записку жене, пусть она отдаст коллекцию нашему посланцу. Текст должен быть нейтральный: тебе коллекция понадобилась для размещения ее в галерее или для продажи. Мы получаем коллекцию, ты — свободу.

— А если я не соглашусь?

— Будет очень больно, но если ты окажешься слишком твердолобым и это не поможет, то записку напишем мы сами. Впрочем, она уже готова. Образец своего почерка ты нам любезно предоставил. Ситуация у тебя проигрышная без вариантов, вопрос, насколько ты заботишься о своем здоровье. Выбирай.

— Я согласен.

— Разумное решение, и, пожалуйста, без всяких хитростей в тексте — этим ты подвергаешь опасности здоровье жены.

— Я помню — вы противники всякого насилия, — с иронией произнес Леонид.

— Все правильно. Баха! Ручку и бумагу.

С Леонида сняли наручники, и он стал растирать затекшие натертые запястья. В свете фонаря ему поднесли его собственный блокнот для записей, хранившийся в автомобиле, и ручку.

— Как он у вас оказался? — удивился Леонид, рассматривая блокнот.

Затем пошарил в верхнем кармане рубашки, ища ключи от автомобиля, — их не было на месте.

— Ловкость рук и никакого мошенничества — не надо было зевать, когда переодевался, — рассмеялся Серый. — Я их бросил в пакет, чтобы не бегать потом за блокнотом.

— Не волнуйся — ключи и автомобиль ты получишь в целости и сохранности. Комбинация с блокнотом была заранее продумана — листы в нем сильно запоминающиеся. Думаю, твоя жена их сразу узнает и у нее не возникнет никаких сомнений.

Блокнот-ежедневник был сделан на заказ — с кожаной обложкой и тиснением на лицевой стороне, с золотым обрезом и розовым оттенком листов.

Леонид вздохнул и написал записку Богдане с просьбой срочно передать ему коллекцию.

— Часть этой записки мы продублируем в виде эсэмэски с твоей мобилки, которая тоже у нас. Если бы здесь была мобильная связь, то твой звонок жене упростил бы дело, — обошлись бы и без записки, но десяток метров почвы над головой лишает нас такой возможности, а подземелье ты покинешь, только когда вся коллекция будет у нас. А теперь ручки вновь попрошу в браслеты, и не надо упрямиться — все это чревато осложнениями для здоровья.

«Их трое — можно было бы рискнуть, попробовать силой вырваться отсюда, но я не знаю, что они имеют в своем арсенале, да и голова чертовски трещит — чем они по ней так сильно лупанули? Как бы сотрясения мозга не было. Записку написал, ста тысяч лишился, но жизнь и здоровье дороже этого», — подумал Леонид и позволил сковать руки наручниками.

— Баха, отведи нашего гостя… ты знаешь куда. Пусть он потешится разговорами, а то совсем заскучал.

Леонид поднялся, и, следуя по лучу света, отправился с лысым служителем крематория вглубь подземелья. Вскоре они остановились, и его скованные руки пристегнули замком к цепи, прикрепленной к стене.

— Думаю, тебе здесь будет не скучно, но не обольщайся — мы рядом, — произнес служитель Харона и удалился.

Леониду послышалось в темноте чье-то сдерживаемое дыхание.

— Кто здесь?

— Это я, — раздался девичий голос.

— Ксана, ты? — обрадовался Леонид.

— Как слышишь, я. Только радоваться нечему.

— А тебя для чего похитили? У меня картины — хотят заработать на них кругленькую сумму, с пятью нулями. А ты…

— Глупый ты, Леонид, и слепой.

— Не понял.