Пурпурный занавес

Помещение представляло собой огромных размеров зал с высоченным потолком. Прямо посередине возвышалась статуя какого-то существа – поначалу Николай решил, что это то ли обезьяна, то ли питекантроп из учебника по первобытной истории… Но приглядевшись, с удивлением и неприятным неким чувством обнаружил, что изваяние изображает человекоподобное существо, обросшее густой косматой шерстью, с небольшими рожками на голове и копытцами вместо ступней.

Бес какой-то. Черты лица искажены яростью. Кого-то он напоминал…

Ну, конечно же! – бога Пана. У Николая была книга – мифология Древней Греции, иллюстрированная фотографиями статуй и рисунков на сосудах. Было там изображено и это козлоподобное чудище.

Но на той иллюстрации лицо божка было спокойным и кротким, даже лукавым, а здесь… Ненависть, какая-то первобытная жестокость сквозила в каждой черточке лика идола. От одного взгляда на эту застывшую маску злобной враждебности становилось не по себе, холод пробирал до самых печенок.

И тут он услышал шорох. Оглянулся, увидел низенькую дверь в дальнем углу помещения. Шум доносился оттуда.

Николай почуял след. Туда! Толкнул дверь, наклонился и нырнул.

Поднял голову – и обомлел.

На огромном кресте был распят человек – обнаженный и, судя по всему еще живой, так как судорога время от времени пробегала по его изможденному, покрытому пятнами засохшей крови телу. Крест медленно крутился вокруг своей оси, издавая тихий скрип. На плечах несчастного сидели два коршуна и терзали его плоть, с жадностью вырывая клювами кусочки мяса. Брызгала кровь. Коршуны урчали, как звери.

Мерзкие птицы оторвались от своей жертвы и с громким хлопаньем крыльев взлетели вверх. Николай бросился к распятому, чтобы попытаться снять того с орудия пыток и мучений. Подбежав к подножию креста, внезапно услышал шум позади. Обернулся и не мог поверить своим глазам – в комнату входил каменный идол. Страшилище жутко переступало негнущимися козлиными ногами, вперив в незваного гостя горящий ненавистью взгляд.

Николай похолодел и попятился от этого ужаса во плоти. Мысли его всполошившимися куропатками заметались в голове. Отступать дальше некуда, путь вперед отрезал оживший идол. И с ним не справиться. Все, Коля! Пропал.

И тут распятый на кресте мученик издал пронзительный вопль, оглушительными раскатами пронесшийся под сводами зала. И демон вздрогнул.

Вернее, он не просто вздрогнул – он содрогнулся, и мерзкий лик его перекосился в гримасе, совсем невыразимой никакими словами – чудище адски взревело и точно взорвалось изнутри.

Обломки разлетелись в стороны, один из них просвистел мимо молодого человека, взорвавшись в воздухе и пробарабанив по стенам помещения…

Николай пробудился, все еще не в силах понять, что отдававшее в ушах грохотание доносится с улицы. Наконец, понял, что за окном работает отбойный молоток дорожных ремонтников.

Он встал, прошёл в ванную, отвернул кран и долго, жадно пил, никак не мог напиться – так пересохло у него всё внутри. Оторвался тогда только, когда, показалось, вода вот-вот начнёт выливаться из утробы наружу. Тяжело выдохнул, утёр ладонью губы.

Ну, братцы, так дальше не пойдет! Нужно срочно что-то делать.

Специалистам каким показаться, что ли?.. Вот именно! Николай сразу же подумал о Марине и ухватился за эту мысль как за спасительную соломинку. Она же врач, должна знать, к кому лучше всего пойти с его странными проблемами.

Вот вам и повод для встречи. Сейчас же и пойти, и воззвать о помощи! Где там эта двадцать девятая поликлиника?.. Ах, ну да, она же показывала.

Решив так, он скоренько оделся, выбежал из дома и – прямиком в сторону серого пятиэтажного дома, на первом этаже которого размещалась районная поликлиника. И в регистратуре узнал, что педиатр Марина Строкина сегодня не работает.

Мысленно плюнул – надо было сразу к ней домой. Но кто бы знал!

«Ну, не беда, не беда», – пробормотал он и быстро зашагал к памятной пятиэтажке.

По пути он впервые заметил – день выдался что надо: залитые ярким солнечным светом улицы, непривычно веселые лица прохожих, птички щебечут, травка зеленеет… словом идиллия какая-то, а не надоевший городской пейзаж. Это оттого, что я к ней – подумал Николай, улыбнулся, тряхнул головой, но мысль не отлипла, оказалась крепкой.

Больше того! Чем ближе подходил Гордеев, тем сильнее волновался – как пацан, идущий на первое свидание. Это уж совсем казалось смешным, а вот поди-ка! Не мог он себя унять. Да честно говоря, и унимать не хотелось.

Сердце билось в груди часто и мелко. Николай целую минуту простоял перед дверью с номером 31. И неизвестно решился бы или нет, если бы этажом выше не лязгнула железная дверь. Он вздрогнул и нажал кнопку звонка.

Послышался приглушенный звук шагов и ее звонкий голос:

– Кто там?

Запнувшись, Николай назвался.

Вышло как-то глухо. Он прокашлялся и поспешил повторить громче. Но хозяйка уже щелкала замком и отворяла дверь. И вот отворила.

– Извини, что без предупреждения… – язык повернулся туго.

– Да ничего, – Марина улыбнулась.

Николай откашлялся ещё сильнее.

– Я это… г-мм! Извини. В общем, в прошлый раз я не догадался спросить телефон… В смысле твой номер телефона…

– Ну, что ты! Тебе я всегда рада, – девушка улыбнулась ярче. – Да что мы здесь стоим! Проходи.

Прошли. Николай стянул кроссовки и тут же проклял себя – дурак, напялил вчерашние носки! Правда, других и нету, но ведь прежде, чем идти… Ну, дурак, одним словом, что тут скажешь. Лапоть!

– Вот сюда, – приглашала Марина, – проходи, садись вот сюда, в кресло.

Николай от смущения стал ступать косолапо, ноги сами стыдливо поджимались.

– Может, тебе шлёпанцы дать? – тактично догадалась хозяйка.

– Нет, нет! – так и вскинулся горе-визитёр, поспешно плюхнулся в кресло, ноги подогнул вниз.

Марина поплотнее запахнула домашний халатик, присела на кресло напротив.

– Как жизнь? – поинтересовалась она светским тоном.

– Бьет ключом и все по голове, – неуклюже сострил он.

– А работа как?

– То же самое – верчусь, кручусь…

Чуть было не сорвалось – «как дерьмо в проруби», вовремя прикусил язык.

– Сейчас все завертелись, уже двенадцать лет вертятся, – философически вздохнула педиатр. – Не то, что в прежние времена!

– Это точно, – согласился гость.

Помолчали. Николаю показалось, что ещё одна, почти неуловимая, улыбка коснулась Марининых губ. Наверное, и в самом деле показалось, потому что в следующий миг эти розовые губы разомкнулись и вновь очень светски произнесли:

– Чаю?.. А может быть, кофе? Или сок? У меня есть апельсиновый.

– Спасибо, Мариша, ничего не надо. Знаешь, я ведь к тебе по делу.

– Да? И что за дело?.. Впрочем, понимаю – кому-то нужен больничный… не тебе, ты ведь сам себе хозяин, кому-то из твоих знакомых. Угадала?

– Нет. Не угадала. Хотя в каком-то смысле… – он усмехнулся криво, – пожалуй, впору и больничный выписывать. Мне! Это не… словом, это связано с психикой.

– Вот как? – брови ее удивлено изогнулись.

Пока шел к ней, Николай пребывал в сомнениях – рассказать, или умолчать, просто спросить совета – к кому стоит обращаться в таких случаях… Но сейчас, в этой уютной, чисто прибранной комнате, решился – все начистоту.

И выложил, не упустив ни одной подробности.

– …вот так, Марина. Хочешь верь, хочешь не верь, – теперь, когда всё было рассказано, ему вновь начало мерещиться, что это ужасный вздор. И он повторил: – Хочешь верь, хочешь нет… А я за что купил, как говорится, за то и продаю.

Эти последние слова были произнесены уныло – представилось, что сейчас в Маринином голосе зазвучит ирония.

Но ничего подобного не случилось.

Марина нахмурилась, покачала головой:

– Я верю, Коля, верю. И хорошо, что ты мне рассказал… Но здесь нужен специалист. Как я поняла, ты ни к кому ещё не обращался?

– Нет, – Николай чуть покраснел. Говорить о посещении «Магикуса» он почему-то постеснялся.