Страница 29 из 30
О том, насколько царь действительно «дорожил» Бокка-ди-Катарро, говорит тот факт, что на Венском конгрессе 1814 г. он добровольно (!) передал эту землю австрийцам; более того, царь отдал не только этот клочок суши, но и Ионические острова, которые он опять-таки добровольно подарил англичанам!
Так что не вопрос о клочке суши на побережье Адриатики волновал молодого царя, его не устраивал сам факт существования договора о мире и дружбе с Францией.
В отношении англичан Александр мог вздохнуть с облегчением — англо-французского мира не получилось. Более того, Фокс, разбитый болезнью, умер 13 сентября 1806 г. После его кончины к власти пришли непримиримые тори, известные своей враждебностью по отношению к Франции. Новый кабинет министров категорически отверг всякую попытку переговоров. Реальный шанс заключить мир, который мог бы установить спокойствие в Европе и примирить наполеоновскую империю и старые монархии, был потерян.
Что касается Пруссии, то с ней произошли совершенно невообразимые, с трудом укладывающиеся в рамки здравого смысла события. В феврале 1806 г. прусский король ратифицировал договор о союзе, подписанный до этого Гаугвицем. Однако при королевском дворе сформировалась «партия войны». Её самой ярой сторонницей была королева Луиза. Очаровательная белокурая немецкая красавица, она с жаром вела воинственную пропаганду среди высших слоёв прусского общества. С энтузиазмом она стала шефом Байрейтского драгунского полка и с удовольствием появлялась перед фронтом доблестных драгун. В свой день рождения она устроила придворный патриотический спектакль. Четырнадцать детей, облачённых в мундиры эпохи Фридриха Великого, прочитали воинственную поэму, где тень победителя под Росбахом вручала королеве защиту чести, могущества и славы Пруссии.
Восторги молодых офицеров и очаровательная Луиза, конечно, повлияли на решение короля Фридриха Вильгельма, однако куда сильнее на него подействовало беспрерывное дипломатическое давление со стороны России. Александр I обещал любое содействие, любую поддержку, только бы Пруссия начала войну с Францией. Наконец, немаловажную роль сыграли франко-английские переговоры. Прусский король справедливо опасался, что в случае заключения мира с Англией Наполеон согласится вернуть ей Ганновер, который Пруссия к этому времени оккупировала. В результате Фридрих Вильгельм III не выдержал, и 12 (24) июля 1806 г. была подписана декларация о русско-прусском союзе. Этот документ ставил жирный крест на альянсе Франции и Пруссии. Фактически король менял на 180 градусов направление своей политики и от союза с Наполеоном переходил к острой с ним конфронтации. Этот поворот вызвал ликование «партии войны» при берлинском дворе.
Необходимо отметить, что это ликование объяснялось не столько ненавистью к идеям Французской революции и к Наполеону лично, сколько чисто воинским энтузиазмом. После Фридриха Великого Пруссия фактически не вела серьёзных войн. Несколько операций, в которых прусские войска сражались с французской республиканской армией, в расчёт не принимались. В стране, где всё было подчинено армии, где с почти божественным пиететом говорили о Фридрихе Великом, никто не допускал возможности, что прусские полки могут потерпеть поражение. Как уже указывалось, в те времена молодые офицеры с восторгом смотрели на перспективу участия в войне в том случае, когда армия была уверена в успехе. Большей уверенности, чем у пруссаков в 1806 г., трудно было бы себе вообразить.
Даже опытный генерал Блюхер уверенно заявлял: «Армия в отличном состоянии, и можно ожидать самых блистательных результатов, опираясь на твёрдость солдат, на храбрость и мудрость её начальников… Я не боюсь встретиться с французами… Я обращу берега Рейна в их могилу, и, как после Росбаха, я привезу радостную весть о победе». Ему вторил генерал Гогенлоэ: «Я бил французов более чем в шестидесяти боях и, ей-богу, разобью и Наполеона!» Что же говорить о молодёжи! Обожаемый прусскими офицерами принц Людвиг Прусский хвалился: «Против французов не нужны сабли, одного хлыста хватит»15.
Самое удивительное, что Наполеон даже и не подозревал о том резком повороте, который совершила прусская политика. 17 августа 1806 г. он писал своему начальнику штаба Бертье: «Нужно серьёзно готовить к возвращению Великую Армию, ибо мне кажется, что все сомнения насчёт поведения Германии рассеялись… Вы можете объявить, что в первые дни сентября наша армия вернётся во Францию»16.
Наполеон не думал о войне с Пруссией, а прусский король не желал воевать с Наполеоном, но давление Александра на прусский двор стало тем детонатором, который привёл к взрыву. Король не смог сопротивляться влиянию молодого русского монарха и своего окружения. Фридрих Вильгельм III горестно замечал: «Многие короли претерпели падение, потому что они слишком любили войну, если же я упаду, то это произойдёт потому, что я слишком любил мир».
Ну а дальше события развивались с головокружительной быстротой. 7 октября Наполеон, находясь в Бамберге, получил ультиматум от прусского короля. Уже через три дня, 10 октября, произошло первое крупное боевое столкновение французов с пруссаками — сражение под Заальфельдом, в котором корпус маршала Ланна наголову разбил войска принца Людвига Прусского, а сам принц, горячий энтузиаст войны, был убит ударом сабли французского гусара.
14 октября 1806 г. в битве при Йене войска под командованием Наполеона нанесли сокрушительное поражение прусской армии графа Гогенлоэ. В этот же день в 10 км к северу, под Ауэрштедтом, корпус маршала Даву разгромил главные силы пруссаков под командованием самого короля и герцога Брауншвейгского. Хвалёная прусская армия бежала, оставив в руках победителей десятки тысяч пленных, десятки знамён и пушек.
Неотступно преследуя бегущего неприятеля, французы подошли к Берлину, и 27 октября, под звуки победных маршей, полки наполеоновской армии прошли по Унтер-ден-Линден. Во главе огромной свиты, сверкающей золотом шитья и эполет, ехал на белом коне сам император. Победа была настолько сокрушительная, настолько внезапная, что население прусской столицы не знало даже, как реагировать на всё происходящее. Большинство с изумлением взирало на великого полководца и его победоносную армию, а кто-то, то ли от истинного восторга, то ли на всякий случай, приветствовал Наполеона.
Наконец, 7 ноября 1806 г. командир резервной кавалерии Великой Армии маршал Мюрат, рапортуя из местечка Швартау, написал императору строки в гасконском стиле, великолепно отражающем настроение французов в эту удивительную кампанию: «Сир, я закончил боевые действия, так как не с кем больше драться…»
«Наполеон дунул, и Пруссии не стало» — такой короткой фразой охарактеризовал великий немецкий писатель Генрих Гейне то, что произошло в эту фантасмагорическую двухнедельную войну.
Без сомнения, под влиянием военных успехов Наполеон, находясь в Берлине, принял важнейшее решение, повлиявшее на всю последующую историю его империи и оказавшее огромное влияние на всю историю Европы.
21 ноября 1806 г. французский император подписал знаменитый Берлинский декрет, декларирующий экономическую блокаду Британских островов. Декрет начинался торжественной преамбулой, объяснявший жителям всего континента, почему было принято подобное решение. Указывалось, в частности, следующее:
«1. Учитывая, что Англия не уважает прав человека, которые обычно признаются цивилизованными государствами,
2. что она рассматривает как врага всякого подданного вражеского государства и забирает в плен не только экипажи боевых кораблей, но и экипажи торговых судов, и даже просто торговцев и негоциантов, путешествующих по своим делам,
3. что она распространяет на торговые суда и собственность частных лиц право завоевания, которое применимо только к вражеским государствам,
4. что она распространяет на города и неукреплённые торговые порты право блокады, которое цивилизованные народы применяют только к крепостям,