Страница 4 из 49
Это было жестоким сюрпризом для людей из Паульскирхе. Но гораздо большим сюрпризом (даже прежде всего для них самих) было то, что они вообще предложение короны германского императора сделали королю Пруссии. Ведь всё же немецкое национальное движение всегда было великогерманским, и франкфуртское Национальное Собрание в целом преимущественно было пангерманским по настрою. Правителем, которого они назначили, был габсбургский эрцгерцог; в правительстве рейха очень сильно были представлены австрийцы. И австрийцы также принимали участие в выборах. Как это случилось, что вдруг обратились к Пруссии? Ну что ж, это было вынужденным решением, отступлением, капитуляцией перед тем фактом, что австрийское кайзерское государство не распалось, как вначале ожидали, но напротив — было на полном ходу своей реставрации, и вовсе не думало больше о том, чтобы своих немцев отпустить в свежеиспеченный великогерманский Рейх. Так что вынужденно пришлось ограничиться Малой Германией под руководством Пруссии. Это был пример реальной политики со стороны национальных революционеров, смертельной жертвой, и кроме того, отклоненной жертвой. Тем не менее: впервые немецкий национализм согласился с прусско-малонемецким решением вопроса, если даже и только лишь как с альтернативой. Таким образом, задолго до Бисмарка само немецкое национальное движение уже однажды избрало такое вынужденный союз.
Такое прусско-немецкое соглашение до Бисмарка даже еще второй раз на мгновение стало действительностью, а именно непосредственно после 1848 года. В это раз инициатива исходила от Пруссии. Хотя Пруссия и отклонила корону кайзера, предложенную революцией, но мысль о малонемецком объединении под руководством Пруссии в целом не была пропущена в Берлине. Представляли себе союз правителей, хотя и свободный, но все же уже федеративный, с парламентом — и естественно без революции. Таким образом, Пруссия при Фридрихе Вильгельме IV. в 1849 году основала Немецкую Унию — союз 28 немецких государств, что однако было не совсем составом позднейшего Германского Рейха, поскольку Бавария и Вюртемберг с самого начала в нем не участвовали, а королевства Ганновер и Саксония позже вышли из него.
Достойное внимания теперь состоит в том, что основная часть франкфуртского Национального Собрания собралась в Готе и выработала решение — сотрудничать с Немецкой Унией. Было заявлено, что «цель», которую хотели бы достичь во Франкфурте — то есть немецкое, в крайнем случае малонемецкое единство — была важнее, чем форма. Так что идея Немецкой Унии не провалилась у демократических националистов. У её неудачи были внешнеполитические причины. Австрия, поддержанная Россией, совершенно определенно, в заключение с угрозой войны, выступила против этого замысла и потребовала восстановления прежнего Германского Союза. И Пруссия отступила, причём Бисмарк произнес решающую речь в прусской палате депутатов. Бисмарк тогда еще был против союза с немецким национализмом, за восстановление старого Союза, за восстановление добрых отношений Пруссии с Австрией, и как раз поэтому в июле 1851 года он был отправлен во Франкфурт прусским посланником в восстановленный Германский Союз. Он оставался там до начала марта 1859 года. Лишь в этот период у Бисмарка выработалось намерение искать союза Пруссии с немецким национальным движением.
Далее нам придётся очень много говорить о Бисмарке. Но прежде чем мы обратимся к истории Бисмарка, будет правильно уяснить для себя, что парадоксальный союз Пруссии с немецким Национальным движением, который он в 1866 и в 1870 годах привел к успеху, уже однажды на короткое мгновение происходил перед ним.
Германская Уния 1849–1850 гг. по замыслу уже была Германским Рейхом 1870–1871 гг., в реальности нечто подобное Северогерманскому Союзу Бисмарка 1867 года: объединение если не всей Германии, то всё же всей Северной Германии как союза правителей под прусским руководством, при исключении Австрии, но с выраженным согласием и сотрудничеством немецких националистов и парламентариев. Сам по себе вопрос, кто в этом союзе Пруссии с национальной революцией должен был стать конём, а кто — наездником, был уже здесь решён совершенно в позднейшем духе Бисмарка. Еще в 1848–1849 гг. революция хотела, чтобы ей услужила Пруссия, и это было отклонено. В 1849–1850 гг. Пруссия своей германской политикой служила революции, и потому всеми был принят союз, заключенный в Готе. В целом неудача объединения была обусловлена недостаточным внешнеполитическим обеспечением и отсутствием готовности воевать. И то, и другое должен был обеспечить Бисмарк в 1866 и в 1870 годах. В этом, и, в сущности говоря, только в этом, лежит его личный вклад в основание Рейха. Сама по себе концепция существовала уже до него, и он лишь должен был впоследствии стать её приверженцем.
Это теперь произошло во время его пребывания во Франкфурте, в пятидесятые годы, и чему он научился, это был опыт австрийской политики в восстановленном Союзе. В 1855 году он пишет в сообщении в Берлин: «Я, как известно, вовсе не был принципиальным противником Австрии, когда я пришёл сюда четыре года назад. Но я должен был бы отречься от каждой капли прусской крови, если бы я хотел бы сохранить даже лишь умеренное предпочтение для Австрии, как это понимают её современные властители».
Вспомним: Германский Союз в годы с 1815 до 1848 постоянно управлялся некоего рода кондоминиумом[4] Австрии и Пруссии. Австрия была несомненно большей силой в Германском Союзе, она также была постоянной председательствующей державой — но ведь Пруссия была другой великой державой. С этой другой великой державой Австрия при Меттернихе решила сотрудничать после 1815 года. После 1848 так больше не было. Ведь уже восстановление Германского Союза было принуждено Австрией против воли Пруссии. Обе державы вступили в новый Германский Союз как конкуренты, как соперники, как противники — и Австрия в настоящий момент как превосходящий противник.
До 1848 года немецкое национальное движение подавлялось. После 1848 года его больше нельзя было полностью подавлять. Ведь между тем немцы испытали, пусть даже только на исторический миг, реализуемость Германского Рейха, и они не забывали этот опыт. Таким образом, немецкое национальное движение осталось, даже и не имея силы, и впредь политическим фактором, с которым всегда следовало считаться и которое могло использовать в своих целях ту или иную великую державу. С 1848–1849 года существовало то, чего не было до этого: немецкий вопрос.
И в этом немецком вопросе Австрия и Пруссия были соперниками. Это было то, что обнаружил Бисмарк в период пребывания во Франкфурте в качестве депутата бундестага[5].
Не только Пруссия, но и Австрия должна была после 1848 года развивать немецкую политику, и она делала это — по-своему. Если Пруссия по природе вещей в своей немецкой политике всегда обращалась к мысли о «Малой Германии», иногда даже о только лишь Северной Германии, то Австрия отныне, если она желала оставаться многонациональным государством, которым была, и несмотря на это стать главенствующей силой каким-то образом объединенной Германии, должна была нацеливаться на своего рода Сверхвеликую Германию: «Рейх семидесяти (в то время) миллионов», чего действительно добивался в 1850 году князь Шварценберг, австрийский Бисмарк. Шварценберг неожиданно умер в 1852 году, но его образ мыслей не умер вместе с ним, по меньшей мере его тенденция рассматривать Пруссию впредь как соперника, которого в борьбе за Германию следует ослабить, а возможно и разрушить. И Бисмарк, очень обидчивый человек, воспринял это очень остро, даже когда австрийская немецкая политика в его франкфуртский период приняла менее явные агрессивные формы. Ниже приведена цитата из ставшей известной как «Блестящий доклад» памятной записки Бисмарка, написанной в 1856 году:
«В соответствии с политикой Вены Германия слишком тесна для нас обеих; пока не заключено и пока не будет выполняться честное соглашение о сферах влияния каждой страны в Германии, обе наших страны вспахивают одно и то же спорное поле, и до тех пор Австрия остаётся единственным государством, которому мы постоянно проигрываем и у которого мы могли бы постоянно выигрывать». В том же самом «Блестящем докладе» в другом месте речь уже идет и о той возможности, «что мы уже через недолгое время должны будем сражаться за своё существование против Австрии, и что не в наших силах избежать этого, так как ход событий в Германии не имеет никакого иного выхода».
4
Кондоминиум — в государственном праве совладение, т. е. совместное осуществление верховной власти над одной и той же территорией двумя или более государствами.
5
Имеется в виду, конечно, парламент Германского Союза (Deutsche Bund — отсюда и «бундестаг»).