Страница 26 из 49
Это были совершенно неразрешенные вопросы. Возможно, что неподписанием в 1919 году мирного договора у немцев был такой же шанс спасти рейх, как и подписанием. Однако с подписанием договора в средне- и долгосрочной перспективе у них были гораздо лучшие политические шансы, как им тогда было ясно. Потому что если разобраться хладнокровно, то парижский всеобщий мирный порядок, в котором Версальский договор представлял собой лишь часть, непосредственно касающуюся Германии, вовсе не был неблагоприятным для Германии как великой державы.
Конечно, разоружением и требованиями репараций Германия была подвергнута двум тяжелым обременениям, которые когда-то следовало бы уплатить. Однако в остальном постепенно выявилось, что положение Германии в Европе, её положение уменьшившегося в размерах на Западе, Востоке и на Севере, но всё же цельного Германского Рейха ни в коем случае не было слабее, чем до 1914 года, а наоборот сильнее.
До 1914 года Германский Рейх был «окружён», как звучало тогда ходячее выражение. Он лежал между великими державами Англией, Францией, Австро-Венгрией и Россией. Три из них — Англия, Франция и Россия — были в Первой мировой войне объединены против Германского рейха.
Из этих четырёх великих держав одна между тем полностью распалась: Австро-Венгрии больше не существовало. На её месте были слабые государства-наследники, которые поодиночке вследствие своих размеров никогда не могли стать значимыми державами, а наоборот, раньше или позже должны были попасть под влияние находящейся рядом державы — то есть Германии.
Россия существовала теперь в качестве Советского Союза вне пределов европейской системы; она была так же, как и Германия — это резкое выражение не будет ошибочным — отверженной. Но эта Россия склонялась к тому, чтобы объединяться с другими отверженными, а именно с Германией, нежели с западными державами.
Таким образом, у рейха была теперь, как говорят в шахматах, более сильная позиция, чем перед войной, поскольку вокруг Германии так многое изменилось в её пользу. И это позиционное усиление Германии результатами войны, а также и самим мирным регулированием было не подлежащим отмене, кроме как пожалуй посредством новой войны. Ослабление Германии посредством разоружения и вследствие репараций было напротив по своей сути временным. Через десять или двадцать лет после войны никто не стал бы уже вести новую войну для того, чтобы ограничить Германию в ремилитаризации или чтобы принудить её к дальнейшим выплатам репараций. Так что в долгосрочной перспективе позиции Германии были в действительности усилены результатами Первой мировой войны, а вовсе не ослаблены.
Западные же державы с другой стороны с самого начала вовсе не были едиными; они с большим трудом смогли достигнуть соглашения по заключению мирного договора. Вслед за тем отпала самая сильная из них: Америка не ратифицировала Версальский договор, вышла из обсуждения европейских вопросов и также отказалась сохранить гарантии поддержки французских требований. Это означало, что Версальский договор будет обеспечиваться только двумя державами, а именно Англией и Францией. Однако обе этих державы, как это проявилось в ходе первой мировой войны, смогли удержаться вместе против Германии лишь с чрезвычайными усилиями. Надолго сдерживать Германию они не могли.
И кроме того, между ними весьма скоро выявилось противоречие интересов. Англия была удовлетворена результатами Версальского договора. Германский флот был перемещён в Англию уже по условиям перемирия, новый большой военно-морской флот был запрещён по условиями Версальского договора, колонии оставались отобранными у Германии и были разделены между английскими доминионами, частью переданы и самой Англии. Англия достигла своих военных целей.
Но Франция — и это очень важно — не достигла своих военных целей. Франция со своими тогда сорока миллионами населения после выстоянной лишь с чрезвычайными кровавыми жертвами войны чувствовала себя впредь в конфронтации с Германией с семьюдесятью миллионами населения, которая оставалась неразделенной, не расчлененной. И она со временем, когда восстановит свои силы, и когда сможет освободиться от бремени Версальского договора, снова станет превосходящей силой.
Поэтому Франция, как и Германия, после 1919 года была реваншистской державой. Версальский договор не удовлетворил её, и она должна была в силу своих жизненных интересов пытаться пересматривать его результаты в свою пользу за счёт Германии. Равным образом Германия с самого начала решилась добиваться пересмотра Версальского договора и прежде всего избавиться от обоих больших обременений, которые лежали на её пути к возрождению силы рейха: разоружения и выплат по репарациям.
При этом в Германии при всеобщем согласии о том, что договор в глубине души не может быть принят, что он должен будет быть пересмотрен, приоритеты пересмотра были с самого начала ограничены. Следует ли прежде пытаться обойти условия разоружения и снова становиться военной силой, или же следует сначала пробовать избавиться от репараций, чтобы возродить германскую экономику и на этом пути снова стать державой?
Первое было политикой рейхсвера и в особенности тогдашнего главнокомандующего генерала фон Зеекта. Вначале она победила. Зеект добивался тайного перевооружения, которое по сути дела, что было совершенно очевидно, могло быть достигнуто лишь совместно с Россией. Уже очень рано, в начале двадцатых годов, сформировалось тайное военное сотрудничество между рейхсвером и Красной Армией. Советский Союз предоставлял рейхсверу в России в распоряжение полигоны, на которых он мог тренироваться с запрещенными по Версальскому договору видами вооружений: танками, военно-воздушными силами и боевыми химическими веществами. Взамен рейхсвер предоставлял находившейся ещё в состоянии строительства Красной Армии обучение и посвящение в методику германского Генерального штаба. Германский военный атташе в Советском Союзе генерал Кёстринг после особенно блестяще проведенных советских военных маневров сообщал: «Мы можем быть довольны этой похвалой. Ведь руководители и начальники — это наши ученики».
В добавление к этому уже очень рано казалось появился еще и другой шанс для военного сотрудничества с Советской Россией. В 1920 году в ответ на польское нападение началась война между Польшей и Россией, которая сначала проходила благоприятно для России; русские продвинулись до Варшавы. Зеект тогда уже раздумывал о том, что немцы, если русские победят, со своей стороны нападут на Польшу и вместе с Россией снова её поделят, что по меньшей мере возвратит немцам всё потерянное ими по Версальскому договору.
Правда, из этого ничего не вышло, поскольку польско-русская война в конце концов закончилась в пользу поляков. Русские не захватили никаких польских территорий, а наоборот — Польша аннексировала весьма значительные белорусские и украинские области и оставалась в них до 1939 года. Однако и такое развитие событий было для Германии благоприятным. Оно укрепило многолетнюю вражду между Польшей и Россией, что давало курсу Зеекта в руководстве рейхсвера долговременный повод стремиться к германо-русскому союзу и к германо-русской войне против Польши когда-либо в будущем. На время рейхсвер при этом даже получил союзников в официальной германской внешней политике, которая сама по себе шла другими путями. Так дело дошло до первой послевоенной сенсации, а именно до договора 1922 года в Рапалло между Германским Рейхом и Советским Союзом. Он возник неожиданно посреди международной экономической конференции в Генуе и вызвал на Западе глубокое недоверие по отношению к Германии, так называемый «комплекс Рапалло», который до конца не изжит и до сих пор.
По своему внешнему содержанию этот договор был совершенно скромным и благоразумным мирным договором между Германией и Советским Союзом. Ведь «Брестский мир», договор, заключенный в Брест-Литовске, вследствие Версальского мирного договора стал несостоятельным, и новая Германия и новая Россия теперь решили установить официальные дипломатические отношения — которых тогда ещё не было между западными державами и Советским Союзом — а также торговые отношения при взаимном режиме наибольшего благоприятствования, и в целом восстановить нормальные межгосударственные отношения. Против этого мало что можно было бы возразить. Но естественно, за этим скрывалось большее.