Страница 33 из 40
По ночам объектами, сосредоточившими на себе наибольшее внимание астронома, были планеты Земля и Меркурий. Добровольский пытался также разыскать планету Вулкан, существование которой предполагали между Меркурием и Солнцем, и одно время некоторые астрономы даже будто бы наблюдали ее во время солнечных затмений. Но все попытки Добровольского не привели ни к чему. Очевидно, это была простая ошибка наблюдателей, принявших какую-нибудь звезду за неведомую планету. Зато наблюдения над Землей и Меркурием были очень плодотворны. Землю он исследовал, главным образом, спектроскотическим путем, чтобы разрешить вопрос о том, какие линии в полученном спектре действительно принадлежат атмосфере Земли. Атмосфера Венеры была по своему химическому составу почти однородна с земной и только в нижних слоях ее был значительный процент углекислоты, едва не погубившей его друга, Карла Карловича Флигенфенгера. Спектроскопическое исследование Земли, между прочим, едва не послужило поводом к раздору между друзьями, которые, кстати сказать, в общем жили дружно на Венере. Карл Карлович решительно не мог понять, зачем понадобилось исследовать Землю спектроскопически, когда и без того там с помощью химии известно все то, что берется "открывать" его друг с Венеры.
Добровольскому стоило больших усилий втолковать ему, что он стремится вовсе не к этому. Изучая Марс спектроскопически, земные астрономы до сих пор не пришли к окончательному разрешению вопроса о присутствии паров воды на этой планете, именно потому, что трудно было выяснить, что в наблюдаемом спектре принадлежит действительно Марсу и что земной атмосфере. Усиление в спектре так называемых теллурических линий, происходящих от кислорода и водяных паров, по-видимому указывало на то, что в спектре Марса имеются водяные пары. Такое же усиление теллурических линий обнаруживалось и тогда, когда Добровольский наводил спектрограф на Землю; отсюда он сделал заключение о верности метода примененного к Марсу,
Меркурий — это планета-невидимка для земных астрономов. Во времена Коперника существовала даже пословица "Felix aslronomus, quod vidit Mercurium"[4] и сам Коперник умер, ни разу не видав этой планеты по причине близости ее к Солнцу. Еще реже удавалось исследовать ее в телескоп. На небе же Венеры Меркурий виден далеко от Солнца в периоды своих элонгаций, и в телескоп Добровольского на его диске можно было заметить много любопытных подробностей. В общем, этот небольшой мирок солнечной системы напоминал нашему астроному строением своей поверхности Луну, спектроскопическое же исследование показало полное отсутствие на нем атмосферы. Это был мертвый мир, как и спутник Земли.
Флигенфенгер только временами проявлял интерес к исследованиям астронома и то, главным образом потому, что питал к Добровольскому дружеские чувства, все же остальное время посвящал классификации и изучал прямокрылых и сетчатокрылых. Деятельным помощником астроному, как мы уже сказали, была Наташа, которая заведовала также и всем хозяйством экспедиции, при чем, однако, кулинарные обязанности несли все по очереди, при чем пальму первенства в этом деле она бесповоротно присудила Карлу Карловичу, за открывшиеся в нем кулинарные способности. Биолог Блауменберг был молчалив и все время бродил в соседних лесах или сидел над микроскопом, зарисовывая анатомическое строение сигиллярий, лепидодендронов и каламитов. Старик Штейн вечно пропадал в горах, откуда обычно возвращался поздно вечером. Имеретинский вел общий журнал экспедиции, ежемесячно подводя итоги сделанному и разрабатывая планы дальнейших работ. Он вел также метеорологические наблюдения, а временами уходил со Штейном в горы. Местом своего постоянного пребывания путешественники избрали холм, на котором их высадил на поверхность планеты "Победитель Пространства". Последний служил им постоянным жилищем, в котором все могли расположиться с комфортом, хотя с прибавлением двух новых человек было немного тесновато. Отсюда члены экспедиции уходили часто на большие экскурсии, но потом все сходились сюда и делились добытыми результатами. Временами заходила речь о том, как и когда они смогут возвратиться на Землю. Но в общем никто не торопился в обратный путь, так как работы по исследованию Венеры было еще очень много.
Имеретинский и его друзья любили подолгу беседовать со Штейном о геологическом строении и климатических условиях вообще на всей планете. Они ведь знали только незначительный ее участочек, так как за отсутствием средств передвижения не могли далеко проникнуть. Поэтому им приходилось на основании добытого материала делать догадки, подчас очень остроумные, и строить целые гипотезы о прошлом планеты и ожидающем ее будущем.
Молоток профессора Штейна, с которым он не разлучался, отправляясь в горы, извлек из толщи разнообразных геологических отложений Венеры множество окаменелостей, частью известных уже на Земле по находкам в пластах, подстилавших каменноугольную систему, частью же совершенно неизвестных, которые трудно было приурочить к тому или другому геологическому образованию, руководствуясь только классификацией, принятой земными палеонтологами. Очевидно, на Венере эволюция жизни шла с некоторыми уклонениями от земных условий, хотя, в общем, привела почти к однородному с земным каменноугольному периоду.
Климатические условия на Венере значительно отличались от земных. Наши ученые пришли к заключению, что здесь нет смены времен года вроде наших. Северным и средним широтам, куда они спустились, очевидно был присущ ровный климат: в течение всего года зеленеют деревья, многочисленный класс насекомых всегда находить себе пищу и приют, реки несут свои воды в океаны, постоянные токи восходящих паров приносят обильные осадки.
— Крыловская "попрыгунья стрекоза", — шутила Наташа, — должна чувствовать себя на Венере совершенно беззаботно и ей уже не надо стучаться к муравью. Здесь вечно под каждым листком ей "готов и стол и дом".
— Нет сомнений, — говорил Блауменберг, — что ровные климатические условия, царящие на Венере, очень близки к тем, который были на Земле во время каменноугольного периода. Ведь наши палеоботаники прекрасно знают, что флора каменноугольного периода, обнаруженная с одной стороны в Донецком бассейне, с другой же на Шпицбергене и Новой Земле, одинакова. Отсюда вывод ясен: на всем этом пространстве были сходные климатические условия. Это же справедливо и для южного полушария Земли.
— Однако, — заметил Добровольский, — не нужно забывать, что флора конца каменноугольного периода, обнаруженная в странах, окружающих Индийский океан — в южной Африке, в Афганистане, передней Индии, южной Австралии и Тасмании, значительно отличается по своему составу от общей каменноугольной флоры преобладанием только папоротниковых (Glossopteris) откуда и получила название Глоссептериевой флоры.
— Замечательно то обстоятельство, — заметил Штейн, — что эта флора встречается впервые в тех геологических отложениях, которые несомненно образовались при участии льда, так как лепные глины и песчаники каменноугольной системы содержат разбросанные в беспорядке валуны со шрамами. Отсюда делается предположение, что в южных и экваториальных областях Земли существовали громадные горы, с которых спускались ледники, оттеснившие обычную флору каменноугольного периода к северу, где было жарко.
— Вот именно я и хотел это сказать, — согласился Добровольский. — Если рассуждать по аналогии и допустить, что и мы находимся на Венере в тех же условиях, то, быть может, попади мы южнее — нас постигла бы гибель не от ультратропической жары, а от ледяных полей, спускающихся с гор Венеры. Ведь астрономы давно подметили, что южное полушарие планеты более гористо, чем северное. Горы Венеры возвышаются до 40 верст в высоту и верхушки их кажутся ярко блестящими, точно одетыми ледяными шапками.
Однако я держусь иного мнения, — возразил на это Штейн. — Мы уже не раз констатировали, что на Венере имеются вулканы. Я полагаю, что в южном гористом полушарии их еще больше. Собственно говоря, даже a priori нужно было предвидеть более значительное развитие вулканической деятельности на Венере, чем на Земле, потому что Венера более молодая планета с точки зрения эволюции солнечной системы. В таком случае вряд ли совместимы два явления — потоки огненной лавы и ледяные поля, спускающиеся с высоких гор.
4
Счастлив астроном, видевший Меркурий