Страница 24 из 40
Вековой спор был разрешен в смысле, наиболее благоприятном для экспедиции.
Если бы сутки на Венере сильно отличались от земных, это, по всей вероятности, так изменило бы ее условия, что она явилась бы безусловно необитаемой для человека. Наоборот, при сутках в 21 час, путешественники имели полное право рассчитывать на подходящие для нашей организации условия.
Принимая во внимание полученный результат, Имеретинский решил спуститься в западном полушарии, т. е. как раз с той стороны, с которой аппарат нагонял планету. Благодаря этому относительная скорость падения будет не так велика, и это ослабит удар.
— В атмосфере, — заключил изобретатель, — зеркало послужит нам парашютом, и я надеюсь, что мы вполне благополучно достигнем поверхности Венеры.
— Вы еще не сказали, — спросила Наташа, — под какой широтой мы постараемся высадиться?
— Я думаю, что осторожнее всего выбрать 60-ый или 80-ый градус широты северного полушария, так как там сейчас должна быть осень или уже зима; но зима на Венере вероятно мало отличается от нашего лета, наоборот лето Венеры было бы для нас пожалуй слишком жарким.
20-го ноября путешественники с самого утра были в сильном волнении. По расчетам Добровольского, аппарат 30-го, в 4 часа 20 мин. утра, должен нагнать Венеру. Следовательно, до этого момента оставалось меньше суток. Уже 70 дней, как они покинули Землю и с космической скоростью носились в межпланетном пространстве, за это время они пролетели свыше 1200 милл. килом., что составляет в 30 раз больше, чем между Венерой и Землей.
Прочитывая свои заметки, Наташа сказала:
— Вот уж, действительно, нет худа без добра: если бы мы не подверглись нападению, то не совершили бы нашего замечательного путешествия и не видели бы всех чудес солнечной системы. И однако это удлинило нашу экспедицию всего на 21 день; мы должны были приехать 9-го, а приедем 30-го ноября.
— Да, — поддержал ее Добровольский, — это произошло благодаря тому, что мы пользовались не медленным действием силы тяготения, а быстрой световой волной. Она дала нам возможность наглядно изучить почти всю астрономию. Мы видели Луну, Марс, комету, малые планеты, Юпитер и, наконец, Венеру; мы наблюдали их так близко, как это до сих пор никому не удавалось.
— Я твердо верю, — сказал Флигенфенгер, — что мы вскоре побываем и в более отдаленных областях солнечной системы, там, где совершают свой долгий путь Сатурн, Уран и Нептун.
29-го ноября был день итогов. Путешественники спешно заканчивали свои дневники и приводили их в порядок. Они осмотрели также все предметы, которые могли понадобиться на Венере: оружие, научные инструменты и прочее.
Между тем с правой стороны Солнца постепенно вырастало новое светило; оно уже не походило на обыкновенную звезду и сияло на небе небольшим ярким полудиском. Венера была так прекрасна, что имела полное право называться лучезарной. К вечеру до нее оставалось всего 3 милл. килом. Весы Гольцева свидетельствовали, что аппарат гораздо ближе к Солнцу, чем Земля. Велосиметр показывал скорость 160 килом. в сек.; приращение ее объяснялось солнечным тяготением.
Настала последняя ночь, которую путешественникам предстояло провести в небесном пространстве. Завтра, 30-го ноября, рано утром по земному счету, они ступят в почву нового мира.
— Мы спускаемся на западное полушарие, — сказал изобретатель, — поэтому мы увидим вечер, первый настоящий вечер с тех пор, как мы покинули Землю.
Несмотря на протесты Наташи и зоолога, он настоял, чтобы все немного отдохнули. Это было безусловно необходимо: мало ли что могло ждать их на поверхности Венеры. Какие опасности таила эта молодая планета, где жизнь должна быть такой бурной и интенсивной; какие стихийные катастрофы или неведомые чудовища подстерегали там путешественников? Но они думали не о том; воображение их не останавливалось на опасностях; забыли они также, что еще раньше их, вероятно, прилетели на Венеру те неведомые враги, которые преследовали их на Земле и даже в глубине пространства. Пассажиры мечтали о чудных красотах юного, полного жизни мира, о его могучих реках и водопадах, о синих бурных морях, о бесконечных зеленых лесах, о прекрасных птицах, о грациозных насекомых и бесчисленных стадах животных; наконец они надеялись и там найти какое-нибудь разумное, мыслящее существо.
В 2 часа утра все были на ногах. Уложили последние вещи, так чтобы они не разбились при падении; закрыли окна верхней комнаты, бросив прощальный взгляд на пламенный Юпитер, это уменьшенное подобие Солнца, и на красную звезду Марса, и затем перешли вниз. В нижнее окно виден был быстро выраставший диск Венеры, на который с волнением смотрели пассажиры вагона. В 3 часа Имеретинский повернул зеркало и замедлил ход аппарата. Теперь он несся прямо вдоль орбиты Венеры, постепенно нагоняя ее. В 4 часа планета закрывала почти полнеба. В атмосфере ее клубилась сплошная пелена облаков, скрывая поверхность от глаз путешественников. Изобретатель еще раз замедлил движение аппарата, и вот он тихо и плавно вступил в атмосферу северного полушария на границе освещенного полудиска.
Густой туман окутал вагончик. Пассажиры его поспешно завинтили рамы окон и легли на пол на тюфяки.
Падение аппарата постепенно ускорялось, несмотря на задерживающее влияние зеркала. Вместе с тем, благодаря трению о воздух, повышалась температура.
Через несколько секунд вагон вздрогнул от сильного толчка. "Победитель Пространства" достиг Венеры.
ГЛАВА XI
Первые шаги в неведомом мире
"Победитель Пространства" уже стоял на почве Венеры, но у наших путешественников не сразу явилась уверенность в том, что путь их благополучно закончен. Как-то не верилось, что все обошлось хорошо. В глубине души Имеретинский не был так спокоен, как говорил его наружный вид, и боялся рокового толчка. Первым подал признаки жизни неугомонный Карл Карлович Флигенфенгер:
— Однако, чего же мы будем ждать еще, господа? Кажется, ведь мы уже на Венере?
— Да, на Венере и без всякого ущерба, — отвечал Имеретинский, — отвинчивая болты входной двери.
Дверь раскрылась и свежий воздух пахнул в каюту "Победителя Пространства", смешавшись с последними следами земной "атмосферы", частички которой были принесены сюда первой небесной экспедицией.
Картина, представившаяся глазам путешественников, не была особенно привлекательной. Серая, местами свинцовая, тяжелая пелена облачности нависала над поверхностью планеты, уходя бесконечным покровом во все края горизонта. Унылый, гористый ландшафт, без признака растительности, с высившимися где-то вдали, на краю горизонта, остроконечными пиками гор, простирался вокруг них. С противоположной стороны плоскогорье уступами спускалось вниз и там, далеко внизу, сливалось с густым покровом тумана, заволакивавшего горизонт серой пеленой. Воздух был влажный, но теплый; дул легкий ветерок.
Горы Венеры при солнечном закате
Путешественники смотрели на расстилавшийся перед ними унылый ландшафт, смотрели друг на друга и долго не говорили ни одного слова. Но взгляды их показывали разочарование. Не таким представлялся им мир Венеры в их пылких мечтах!
— Однако, — сказала Наташа, — я воображала себе почву Венеры чуточку гостеприимнее и наряднее.
— Не спешите разочаровывать себя, — сказал Добровольский. — Ведь мы видим пока ничтожную часть нового мира и кто знает, что он еще таит в себе.
— Да, господа, — подхватил ободряюще Имеретинский, — Борис Геннадиевич прав. Не будем поспешны в своих заключениях, а лучше постараемся теперь же дать себе отчет, где мы и что нам предпринимать. Мне кажется, что "Победитель Пространства" высадил нас на большой высоте над уровнем океана, судя по характеру ландшафта. Наши астрономы были правы, когда говорили о высоких горах и густой облачности на Венере. Посмотрите вон на тот остроконечный пик, — ведь верхушка его, кажущаяся срезанной точно по линейке, вряд ли на самом деле такова. Она, по-видимому, уходит далеко в заоблачную высь и бывает видна нашим астрономам, как одно из белых пятнышек, выступающих на поверхности планеты. Меня беспокоит только эта проклятая облачность! Неужели же мы, в самом деле, так и не увидим отсюда ни Солнца, ни звездного неба?