Страница 6 из 41
XXXV.ВЕСЫ Давно все взвешено на золотых весах… Не может пошатнуть ничто их коромысла – Ни воля гордая, ни гороскопов числа, Ни страстные мольбы в глухих ночных часах. Как все, устал и я мечтать о чудесах… Не безысходная ль над нами ночь нависла?.. Ни в жизни цели нет, ни в жажде смерти – смысла: Враждебная земля… Молчанье в небесах. Гнетет немая тьма, как смертная дремота; И, словно пая топь трясинного болота, Неумолимая засасывает тишь. Напрасно ищет мысль лазейки, изворота… Так мышеловкою захлопнутая мышь В ней бьется до утра, вся мокрая от пота. XXXVI.НАЯВУ ЛЬ Я слышал. Наяву ль?.. Не призрачно ли бденье?.. Да, было. Смерть прошла, как черный Вельзевул, Всё смолкло; дрогнул мир и вечным сном заснул. Прервалось времени бессонное паденье. Над общим кладбищем, одна, как привиденье, Еще скользит луна с усмешкой мертвых скул. Разверст, зияет мрак, и в нем немолчный гул – Великой пустоты бесстрастное гуденье. О, если б звук один дошел издалека, О, если б чья-нибудь прощальная рука, Любви напутственной мгновенная сердечность. Молиться?.. Но слова не сходят с языка, И веет ужасом в лицо немая вечность… И душу леденит смертельная тоска. XXXVII.ИСТИНА Назойлив черни крик, как гуд озленных ос; Бранясь, теснит толпу охрана от порога. И непонятная в претории тревога: В сердцах испытанных предчувствий трепет рос. Здесь встреча двух миров, Игемон и Христос — Меча победный путь и Крестная Дорога… «Мне предали Тебя за то, что Сыном Бога Себя Ты называл». — Но в голосе вопрос. В душе смущен Пилат. Пророк из Назарета Не плотник ли простой? Откуда ж властность эта: «Пришел, чтоб Истину свидетельствовать, Я». «А что есть Истина?..» – И было столько света Во взоре Узника, что смолкший вдруг судья, Встав, вышел, устрашен, не смея ждать ответа. XXXVIII.В ПОЛНОЛУНЬЕ Живу вторично я в тиши моих ночей. Не сплю. Горит душа… С тревогой ожиданья Гляжу в былое я, как в зеркало гаданья, При свете трепетном колдующих свечей. И чудом вспять течет минувшего ручей – Все сны, все радости, все страстные страданья… И с ними входишь ты, как прежде, в час свиданья, С загадкой памятной приманчивых очей. В страстях сгорела жизнь. И мне судьба-колдунья Солгала, как и ты… Но, хоть и сед, как лунь, я, Мне нынче ворожит камина жаркий треск… Я молод, – ты со мной: в снежинках шубка кунья, И в поднятых глазах неизъяснимый блеск Влюбленных женских грез под лаской полнолунья. XXXIX.ВЕРШИНЫ Когда я молод был, я избегал вершин – Там было холодно, беззвучно, одиноко. Милей была мне степь, и шум травы высокой, И золото полей, и мирный быт долин. Мне город нравился – гудки, шуршанье шин, Огни и суета. В толпе тысячеокой Я ласку женских глаз под томной поволокой Любил с мечтой своей сроднить на миг один. Но годы опытом, как сытным медом соты, Мне сердце налили; измучили заботы, Наскучила любовь и ненависть людей. Чужой души искать теперь мне нет охоты… Затишья просит мысль. Чем голова седей, Тем всё властней влекут меня к себе высоты. XL.ЦАРЕВНА СОФЬЯ Благоуветливость монашеской светлицы; Сквозь пеструю слюду играет луч цветной, Чуть пахнет ладаном… А в сердце гнев хмельной Горит под смирною одеждою черницы. Несносен Софье плен. Для этой ли темницы Разрушила она, смеясь над стариной, Неволю теремов – вступила в мир иной, Познала жизнь, любовь, борьбу и власть царицы. О, только б краткий срок! Вновь кликнуть удальцов… Как соколы, слетят бойцы со всех концов, За раскрасавицу Царь-Девку стать горою… Эх, полно! Что зовешь, царевна, мертвецов! Не за окном ли там, в глумленьи над сестрою, Повесил страшный Петр ей преданных стрельцов. XLI.ВНЕ КОЛЕИ Я гул душевных гроз знавал, – я был моложе! И в сердце солнце знал счастливых ранних дней! Но песнь вне родины – растенье без корней… Душа озноблена. И мысль и чувство строже. Так настоящее с моим былым не схоже; Беда со мной везде, и что ни год — черней. Горька утрата грез. И даже сны бедней Ночами долгими на странническом ложе. И всё же ритм стиха, как звон речной струи, Нет-нет, а расцветит раздумия мои Под вечер в час зари иль в бодрый день погожий. Так в бархатной пыли дорожной колеи, И бессознательно, цветным узором кожи Еще горит извив раздавленной змеи.