Страница 39 из 41
3 Я лег… смотрел… В конце концов, Не так высок уж неба кров… И где-то небу есть предел… Едва подумал, – вдруг осел Небесный купол, как шатер… Я руку к своду вверх простер, В надежде, что лишь греза он, – Но вскрикнул, тронув небосклон. А крикнув, сам себе прозрел Я Беспредельности предел. 4 В мозгу Безобразного лик, Подобный образу, возник; Я сквозь него, как сквозь кристалл, Всю Бесконечность созерцал, Где бездна Вечности несла Миры без счета и числа. И Чей-то голос там шепнул Одно лишь Слово. Сразу гул Пространств затих: в мирах легло Безмолвья тихое крыло. 5 И было слуху моему Дано в молчаньи слушать тьму: Мне вдруг стал внятен неба треск, Пучин бессветных мертвый плеск, И говор горних голосов, И, точно мерный стук часов, Эонов ход… И все уму Открылись «Как» и «Почему» От века и на век веков… Так пал с вселенной тайн покров И жуткой раною до дна Ее зияла глубина. 6 Над ней томилась мысль моя… Страшась загадок бытия, Я отвращал глаза мои… Но, словно смертный яд змеи Из раны высосать спеша, Познанья дар пила душа, Как чаша, полнясь по края Отравой страшного питья: И я Всеведенье купил Ценою страшной, свыше сил. 7 Все бремя жизни мировой Я поднял ношей роковой: Проклятья, ропот, плач, мольбы, Ожесточение борьбы, Тысячеликий грех мирской, Терзанья совести людской, Тоска раскаянья и стыд, Все слезы боли и обид, И бушеванье всех страстей, И темный ужас всех смертей, – Вся бездна горя, мук и зла Моею чашею была. 8 Как человек, за всех и вся Один все муки вынося, Объят, как Бог, я вместе с тем Был состраданием ко всем… И, как ни ждал, ни жаждал я, На миг не ведал забытья, И каждый миг в немой тиши Был истязанием души… Так Вечность мстила мне, давя Меня, минутного червя. 9 Я изнывал… Мой стон был глух… Как птица пленная, мой дух Уже рвался из бренных уз… Но роковой незримый груз Душил, как гроб… стеклянный гроб… Горя в огне, терпя озноб До мозга ноющих костей, Я вынес тысячи смертей, Но, ад их заживо испив, Был всё для новой пытки жив. 10 Так долго я лежал, моля О смерти жданной; вдруг земля Разверзлась: слишком тяжела Ей ноша Вечности была. И за вершком вершок, сходил Всё вглубь я… Там жильца могил От пытки спас с землей союз, – Там власть свою утратил груз: Свалилось бремя… Я легко Вздохнул всей грудью глубоко. 11 Но в жадном вздохе, как струна, Порвалось сердце… Тишина Меня объяла. Свет потух. А истомившийся мой дух На волю из тюрьмы плотской Рванулся с силою такой, Что надо мною в головах Столбом взвился могильный прах. 12 Теперь, недвижный и немой, Я почивал в земле сырой. Вокруг — таинственная мгла; Отрадна свежесть для чела, Благая тишь покоит слух, А грудь земли нежней, чем пух, И люб, как отдых, смертный сон Тому, кто рад, что умер он. 13 Но – чу. Вверху, в стране живых, Веселых капель дождевых Звучит так четко частый стук… Как будто пальцы милых рук Ко мне стучат, меня будя… И поступь легкую дождя По кровле кельи гробовой Я слушал четко, как живой. О, никогда при свете дня Так дождь не радовал меня: Он, милосердный, вновь, как друг, О жизни мне напомнил вдруг. 14 Ах, жить бы… Жить, чтоб в мир войдя, Мне пальцы целовать дождя, Дышать дождем, и лишний раз Насытить взоры алчных глаз Сверканьем серебристых струй… Благоуханий поцелуй Сорвать у ветра на лету… Увидеть яблони в цвету, Когда, в алмазы их рядя, По ним бегут струи дождя. 15 Ведь дождь промчится. Солнца шар, Смеясь, прольет, как светлый дар, С небес опять живящий свет, – И засмеется мир в ответ, Свои мечты омолодя Студеной влагою дождя. Поля и лес вольней вздохнут, В траву деревья отряхнут Шумливо ливня жемчуга, Чтоб их дрожащая серьга На каждом тоненьком стебле Зажглась, как солнце… на земле.