Песня огня

— Представляю, — протянул Грэлэм кисло, — какие меня ждут яркие впечатления.

Даже издали он уже узнавал своих людей.

— Я и не знал, что Джозеф умеет вложить стрелу в лук и натянуть тетиву.

— Он готовился к состязаниям, — ответил Рольф. — Идемте, милорд, думаю, пора приступать к делу.

Грэлэм заметил небольшой помост, воздвигнутый в расчете не более чем на двоих людей, вспрыгнул на него и подал руку Рольфу.

Он обернулся, услышав крик, и теперь смотрел на первого лучника Арнольда, въехавшего на поле и уже целившегося в мишень из лука. Стрела угодила в мишень, но лучник проявил не столько точный расчет, сколько силу, и Грэлэм покачал головой. Ко времени, когда Арнольд закончил стрелять, ему удалось угодить в шесть мишеней из двенадцати.

Послышались одобрительные крики и смех зрителей.

— Арнольд, ты настоящий бык!

— Те соломенные мишени, в которые он не попал, пойдут ему на обед!

— Весьма увлекательно! — иронически заметил Грэлэм, оборачиваясь к Рольфу. — С каждой минутой состязание становится все более волнующим.

Следующие двое оказались не лучше Арнольда, и Грэлэм начал подозревать, что Рольф неспроста устроил эту шутку. Он уже готов был сказать об этом Рольфу, но тот внимательно смотрел на следующего лучника.

Де Моретон не узнавал его. Это не мужчина, а скорее мальчик, решил он. Но жеребец Ганфрид был из его конюшни.

— Этот мальчик по крайней мере обнаруживает большую сноровку, — заметил хозяин Вулфтона, наблюдая, как плавно юноша натягивает тетиву и выпускает стрелу. Она угодила точно в центр мишени. Он нахмурился. — Кто это, Рольф? Неужто новый птенчик, которого ты собираешься взять под крылышко?

— Он все делает хорошо, — сказал Рольф, стараясь оттянуть момент расплаты как можно дальше.

— Смотрите, милорд, снова точное попадание!

Рольф прямо раздувался от гордости. Его ученица прекрасно справлялась с задачей, несмотря на то что ей приходилось обуздывать резвого жеребца. К тому времени когда она доехала до конца поля, ей удалось поразить девять мишеней из дюжины.

— Мальчик слишком мал ростом, — сказал Грэлэм, наблюдая за всадником, направлявшимся к другому концу поля. — Я начинаю верить, что ты устроил эти состязания ради этого одного, чтобы он выглядел выигрышно по сравнению с остальными увальнями. И еще дал ему Ганфрида! Кто это, Рольф?

— Смотрите, милорд! Вот Бран!

Грэлэм искоса бросил взгляд на Рольфа. Тот явно что-то затевал. И тогда он решил подождать до конца состязания и развлечься, как сумеет. Жилистый неуклюжий Бран по сравнению с Арнольдом казался чудом ловкости и грации. Грэлэм хохотал вместе с остальными зрителями, когда Бран выпустил свои стрелы и теперь во весь рот улыбался, показывая невероятной величины щербинку между передними зубами.

— Думаю, даже мои жонглеры могли бы у него поучиться! — хохотнул Грэлэм.

Возможно, подумал Рольф, не следовало брать таких болванов и остолопов. Даже если леди Кассия выиграет, ей будет мало радости от такой победы — участвовавшие в состязании люди узнали ее и оттого стреляли еще хуже обычного. Все они любили Кассию и старались защитить ее как умели. Он видел, как зрители перешептываются, и осознал, что совершил роковую ошибку, дав согласие на это представление, Грэлэм живьем сдерет с него шкуру.

Рольф нервно откашлялся, прочищая горло.

— Похоже, мальчик выиграл первый тур, милорд, — сказал он, в то время как мужчины похлопывали Кассию по спине и поздравляли. — Теперь они выстроятся в ряд, чтобы принять участие во втором туре состязаний.

— Я с трудом сдерживаю волнение и восторг, — процедил Грэлэм сквозь зубы.

Рольф увидел Кассию рядом с Браном, самым неуклюжим из лучников. Он подождал, пока эти двое выехали вперед, заняли свои позиции и приготовились.

— Мальчик, безусловно, выиграл, — повторил Рольф, касаясь рукава Грэлэма, чтобы привлечь его внимание.

— Да, — отозвался его господин, — он не так плох, как остальные. Но ему следует опасаться коня Брана. Этот негодяй ненавидит Ганфрида.

Рольф не знал, что ответить, и затаил дыхание. Их план состоял в том, что Кассия должна была гордо подъехать к мужу, сорвать с головы капюшон и потребовать у него награду. Он беспомощно смотрел, как конь Брана встает на дыбы, как он лягает Ганфрида задними ногами, в то время как бесстрашная Кассия поднимает лук и выпускает стрелу.

— Надо остановить это! — закричал Рольф.

— Почему? Ты разнюнился, как старик, Рольф! Давай посмотрим, что может этот парнишка.

— Этот парнишка, милорд, ваша жена! До вчерашнего дня она не ездила на Ганфриде!

— Ты спятил! — прошипел Грэлэм. — Шутка зашла слишком далеко, Рольф.

Но Рольф уже спрыгнул с помоста и бежал к полю, размахивая руками. Мужчины молча смотрели, как Бран пытается приструнить своего жеребца. Жеребец, выкатив глаза из орбит, полный решимости и ярости, кусал Ганфрида в шею, потом попятился и, встав на дыбы, нанес удар копытами Ганфриду в бок.

Грэлэм тоже побежал, забыв обо всем, кроме жены.

Холодный, непреодолимый страх охватил и сковал его. Он беспомощно смотрел, как лук и стрелы выпали из ее рук на землю, видел, как она отчаянно из последних сил пытается удержать обезумевшего жеребца, но не может с ним справиться. Ганфрид повернулся к недругу и ринулся на него.

— Прыгай! — крикнул Грэлэм. Он не узнал собственного голоса да и едва расслышал его среди криков, наполнивших морозный воздух.

Кассия не была испугана. Она была в ярости. Должно быть, она родилась под несчастливой звездой.

— Бран, убери свою лошадь! — закричала она. Когда Ганфрид поднялся на дыбы и ринулся в атаку, она поняла, что все пошло не так, как было задумано. Она старалась заставить огромного жеребца слушаться ее, но все было бесполезно. Кассия почувствовала, что поводья ускользают из ее рук, и тотчас же услышала крик Грэлэма.

Но если она послушается его и спрыгнет, то сразу попадет под копыта обезумевших лошадей, и они ее растопчут. Поэтому она продолжала отчаянно цепляться за гриву Ганфрида.

— Бран, — хрипло закричала Кассия, — убери, свою лошадь!

Ганфрид поднялся на дыбы для новой атаки, но второй жеребец не стал дожидаться очередного удара и бежал. Ганфрид, пришедший в ярость, храпя, ринулся за ним. Кассия, не в силах удержаться на его спине, поняла, что ей следует откатиться, как только она коснется земли. Но, ударившись боком о жесткую землю, она почувствовала, что не может двинуться с места, не может даже вздохнуть.

Она лежала совершенно неподвижно, стараясь понять, что произошло, и восстановить дыхание.

— Кассия!

Она подняла глаза на склонившегося над ней Грэлэма.

— Это несправедливо, — задыхаясь, прошептала она. — Я должна была выиграть! Это несправедливо!

Де Моретон опустился рядом с ней на колени; руки его методично ощупывали ее тело, пытаясь определить, насколько его жена пострадала.

— Твои ноги тебе подчиняются?

— Да, — шепотом ответила она, внезапно почувствовав головокружение и тошноту. — Грэлэм, я должна была выиграть!

Его руки продолжали ощупывать ее, сгибать и разгибать ее руки, он прикасался к ее животу, проверял, не сломаны ли ребра.

Кассия с трудом сдерживала рвоту. Это бы довершило ее унижение. Она видела вокруг себя мужчин, скорее их тени, чем тела во плоти, слышала, как они переговариваются.

Грэлэм обнял ее за плечи.

— Кассия, — сказал он нежно, поднимая ее, — ты видишь меня?

— Конечно, — ответила она, — со мной все в порядке.

Тогда он бережно поднял ее на руки.

— Состязания окончены, — объявил Грэлэм своим людям.

Кассия закрыла глаза. Она все еще боролась с тошнотой. Голова ее бессильно упала на плечо Грэлэма.

— Я не испугалась, — бормотала она. — Если бы не эта чертова лошадь…

— Тише, тише, — на ходу успокаивал ее Грэлэм. Он принес жену в спальню и позвал Итту. Уложив Кассию в постель, он осторожно выпрямил ее ноги. Кассия плотно зажмурила глаза, и Грэлэм заметил, как напряжены мускулы вокруг ее рта.