Страница 1 из 40

Колумбы российских древностей

Козлов Владимир Петрович

В.П. Козлов

Введение

Трудно смотреть равнодушно на пожелтевшие страницы архивных документов, старинные книги в кожаных переплетах. В них — материализованная связь прошлого с настоящим, порождающая одинаковые чувства у людей разных возрастов и профессий. Но входя в просторные залы библиотек и музеев, склоняясь над рукописями в архивах, часто ли задумываемся мы, чьими усилиями так старательно и бережно собирался весь огромный комплекс материала, раскрывающий историю нашей Родины?

Далеко не всегда людям было свойственно ощущать свою сопричастность истории. Современность с ее каждодневными проблемами и заботами казалась единственной всепоглощающей реальностью. В еще большей степени от этой реальности было удалено прошлое. Может быть поэтому долгое время в сознании людей так устойчивы были образы археолога — маньяка-кладоискателя или архивариуса — сгорбленного старичка с бездной познаний, иногда бескорыстно делящегося ими с другими, иногда же безнадежно озлобленного на весь мир.

За историческими памятниками стоят не только люди, когда-то создавшие их, но и те, кто из-под земли, с колоколен, из подвалов присутственных мест бережно извлекал и делал всеобщим достоянием древние предметы, рукописи, монеты. В России уже в XVIII в. становление истории как науки потребовало точных, проверенных фактов о прошлом, извлекаемых из всестороннего изучения исторических источников, и самого расширения круга таких источников. Прошлое не заслонялось настоящим, теперь оно начинало активно служить ему. Исторические сочинения В. Н. Татищева, М. В. Ломоносова, Г. Ф. Миллера, М. М. Щербатова, И. Н. Болтина, многотомная «Древняя российская Вивлиофика», включавшая публикацию древних документов, организация нескольких исторических архивов, рукописных отделов и музеев — все это достойно венчало работу по собиранию и использованию исторических памятников в XVIII в.

Но это были только первые шаги. К началу XIX в. летописи, акты, некоторые законодательные памятники, обнаруженные и изданные в XVIII в., оставались основным материалом для создания работ по истории средневековой России. Исследователям были еще недоступны такие фундаментальные источники, как Лаврентьевская, Троицкая, Ипатьевская и многие другие летописи, Судебник 1497 г., многие акты XVI–XVII вв. Лишь эпизодически использовались фольклорный, литературно-публицистический, лингвистический, археологический материал, дипломатические документы, древнерусские путешествия, сочинения иностранцев, побывавших в разное время в России, работы византийских, западноевропейских и других древних авторов, материалы зарубежных архивов. Наиболее ценные источники еще ждали своего открытия и введения в научный оборот.

Это стало возможно после резкого возрастания общего интереса к прошлому России в условиях приподнятой атмосферы, порожденной великой победой в Отечественной войне 1812 г. Выход в 1818 г. первых восьми томов «Истории государства Российского» Н. М. Карамзина, написанных ярким образным языком на разнообразном историческом материале, еще больше привлек внимание к истории. Карамзин сумел из глубины веков воссоздать живые образы людей — целый набор человеческих судеб и характеров. Современникам даже казалось, говоря словами А. С. Пушкина, что русская история «найдена Карамзиным, как Америка Коломбом». Первооткрывательство постепенно становилось неотъемлемой чертой времени.

Зародившиеся еще в XVIII в. разыскание, собирание и изучение исторических памятников после 1812 г. поднимаются на качественно новую ступень. Они начинают приобретать научную основу, превращаются в самостоятельные направления научной деятельности. Решающую роль в этом процессе сыграл Румянцевский кружок, получивший свое название по имени его основателя Николая Петровича Румянцева.

Видный государственный деятель Н. П. Румянцев в первой четверти XIX в. сумел объединить вокруг себя блестящую плеяду ученых, преимущественно историков, исследовательская деятельность которых по размаху и организационным формам не имела аналогий в предшествующее время. Разыскания в архивах, археологические раскопки, этнографические наблюдения, осуществленные членами его кружка в небывалом для того времени масштабе, увенчались великолепными изданиями нескольких десятков книг, созданием музея древностей. Рукописная часть этого музея в настоящее время является основой Отдела рукописей Ленинской библиотеки в Москве. Энергичные коллективные изыскания людей, проникнутых единым пониманием насущных задач науки, составили целую эпоху в развитии национального самосознания, в становлении научных представлений о прошлом нашей Родины.

Члены Румянцевского кружка стали первооткрывателями разнообразных исторических памятников, без которых в настоящее время немыслимо изучение русской истории. Помимо этого, сотрудники Н. П. Румянцева, совершенствуя приемы изучения и издания древних памятников, заложили прочные основы современных специальных исторических дисциплин, в первую очередь источниковедения и археографии. В этом они имели предшественников, основывались на опыте исторической работы, накопленном еще в XVIII в. Главное, что отличало их деятельность, заключалось в новаторском подходе к разысканию и изучению исторических источников. В организационном плане это выражалось в коллективном творчестве. В научном плане сотрудники Румянцева показали много новых подходов к работе с древностями, рассматривая их как важное звено в решении исторических проблем.

Литература о Румянцевском кружке значительна. Первый сводный очерк о нем, принадлежащий литературному критику, издателю и редактору журнала «Библиотека для чтения» А. В. Старчевскому, по богатству приведенного материала до сих пор не потерял своего значения, являясь в ряде случаев первоисточником[1].

В пробуждении интереса к прошлому видел Старчевский выдающееся значение Румянцевского кружка. Но назвав свою работу «О заслугах Румянцева, оказанных отечественной истории», Старчевский первый выдвинул положение, столь характерное для всей дореволюционной историографии о кружке: будто бы только щедрые пожертвования Румянцева содействовали бурному развитию научных исторических изысканий в России. Монументальная, возвышающаяся над всеми современниками фигура мецената-патриота в очерке А. В. Старчевского заслонила труд десятков его сотрудников, всех тех, кому он был обязан своей необычной для русского вельможи славой.

Подобный взгляд на кружок можно было встретить и позже в работах А. Д. Ивановского, Е. Ф. Корша, Е. В. Барсова и других[2]. Правда, Е. В. Барсов, впервые использовав подготовленную им к изданию переписку членов кружка, обратил внимание на многочисленные факты коллективного творчества сотрудников Н. П. Румянцева, а за несколько лет до этого М. П. Погодин прямо указал, что именно деятельность «дружины» исследователей, объединившихся вокруг Н. П. Румянцева, стала залогом их успешной научной работы[3].

Представлению о Румянцевском кружке как коллективе ученых способствовал и выход биографических исследований, посвященных его членам: К. Ф. Калайдовичу, И. И. Григоровичу, А. X. Востокову, П. М. Строеву и другим[4]. Во второй половине XIX в., особенно в связи с празднованием пятидесятилетия основания Румянцевского музея, основную базу которого составили коллекции древностей Н. П. Румянцева, были изданы многочисленные фундаментальные публикации о жизни и деятельности членов кружка, прежде всего их переписка[5].

Все это в значительной мере подготовило освещение деятельности кружка на общем фоне развития русской и зарубежной исторической науки, включая рассказ о возникновении, развитии и осуществлении его основных предприятий с их профессиональной оценкой. Одной из первых работ в этом плане стала книга А. А. Кочубинского[6]. Оценивая роль Румянцевского кружка в разыскании, собирании, издании и изучении древностей, А. А. Кочубинский писал, что в «затмительную эпоху русской науки и просвещения» кружок «поддерживал пытливость к исследованию, уважение к науке, к умственному труду, поддерживал среди возобладавших тогда было темных стремлений высшие интересы в обществе, воспитывал в нем патриотическое чувство, воспитывал народный дух…».

Старчевский А. О заслугах Румянцева, оказанных отечественной истории. — Журн. Министерства народного просвещения, ч. 49, 1846, январь, отд. V, с. 1—50. Дополнения к работе Старчевского см. там же, март, с. 51–56.

Ивановский А. Государственный канцлер граф Н. П. Румянцев. СПб., 1871; Корш Е. Ф. Очерк нравственной характеристики Румянцева. — В кн.: Сборник материалов для истории Румянцевского музея, изданный ко дню юбилея музея. М., 1882, вып. 1; Барсов Е. В. Государственный канцлер граф Н. П. Румянцев. — Древняя и новая Россия, 1877, № 5, с. 5—22.

Погодин М. П. Судьбы археологии в России. — Журн. Министерства народного просвещения, 1869, № 9.

Бессонов П. Материалы для жизнеописания К. Ф. Калайдовича и особенно для изображения ученой его деятельности. — В кн.: Чтения ОИДР. М., 1862, кн. 3, отд. 1; Григорович Н. Очерк жизни протоиерея И. И. Григоровича. — Странник, 1861, № 6, с. 303–338; Срезневский И. И. Обозрение научных трудов А. X. Востокова, между прочим и не изданных. — В кн.: Торжественное собрание Академии наук 29 декабря 1864 г. СПб., 1865, с. 86—138; Барсуков Н. Жизнь и труды П. М. Строева. СПб., 1878.

Переписка государственного канцлера графа Н. П. Румянцева с московскими учеными, с предисловием, примечаниями и указателем Е. В. Барсова. — В кн.: Чтения ОИДР. М., 1882, кн. 2, отд. 1. (Далее: Переписка Н. П. Румянцева); Переписка А. X. Востокова в повременном порядке с объяснительными примечаниями И. Срезневского. — В кн.: Сборник статей, читанных в ОРЯиС имп. Академии наук. СПб., 1873, т. 5, вып. 2. (Далее: Переписка А. X. Востокова); Переписка митрополита киевского Евгения с государственным канцлером графом Н. П. Румянцевым и некоторыми другими современниками: С 1813 по 1825 год включительно. Воронеж, 1868–1885. Вып. 1–3. (Далее: Переписка Евгения с Н. П. Румянцевым); Переписка протоиерея Иоанна Григоровича с графом Н. П. Румянцевым. — В кн.: Чтения ОИДР, М., 1864, кн. 2, отд. 1. (Далее: Переписка И. И. Григоровича); Письма Н. П. Румянцева к В. Н. Берху. 1817–1822. — В кн.: Летопись занятий Археографической комиссии. СПб., 1877, вып. 6, с. 130–164. (Далее: Письма Н. П. Румянцева к В. Н. Берху).

Кочубинский А. Начальные годы русского славяноведения: Адмирал Шишков и канцлер Румянцев. Одесса, 1887–1888.