Страница 6 из 29
– Идем, идем, идем, – рявкал Веббард, – на Эберкромби без дела не болтаются.
У Джин вдруг появилось желание поддать по пухлым ляжкам Веббарда, очень соблазнительной цели, но она сдержалась. Веббард ждал ее в дальнем конце коридора.
– Мистер Веббард, – спросила она задумчиво, – сколько весит Эрл Эберкромби?
Веббард откинул голову назад и свирепо пробормотал себе под нос:
– Мисс, такие интимные подробности здесь, на Эберкромби, нельзя считать темой для пристойной беседы.
Джин ответила:
– Я просто подумала, не такой ли он… ну, внушительный, как вы?
Веббард хмыкнул:
– Я не могу ответить вам. Мистер Эберкромби – человек с огромными знаниями. Его… комплекция не тот предмет, который вам следует обсуждать. Это не принято. Это не делается.
– Благодарю вас, мистер Веббард, – ответила Джин смиренно.
Веббард продолжал:
– Вы поняли. Вы все же хорошая девушка. Теперь давайте в трубу, и представлю вас миссис Блейскелл.
Миссис Блейскелл была короткой и одинаковой во все стороны, как апельсин. Серо-стальные волосы по здешней моде были затянуты сзади в розетку. На ней был тугой черный комбинезон, форма служащих Эберкромби, о чем Джин еще предстояло узнать.
Джин подозревала, что произвела плохое впечатление на миссис Блейскелл. Она почувствовала, что придирчивые серые глаза исследовали ее с ног до головы, и постаралась сохранить скромный потупленный взгляд.
Веббард объяснил, что Джин хорошо знакома с обязанностями горничной и предложил, чтобы миссис Блейскелл использовала ее в Плезансе и спальных комнатах.
Миссис Блейскелл кивнула.
– Хорошая идея. Молодой хозяин несколько эксцентричен, это все знают, но в последнее время надоедает девушкам и мешает им выполнять свои обязанности. Будет мудрым иметь там такую, которая совершенно не соответствует его представлениям.
Веббард сделал ей знак, и они отплыли на некоторое расстояние, беседуя друг с другом осмотрительно тихим шепотом.
Уголки широкого рта Джин задрожали. Старые дурни!
Прошло пять минут. Джин заерзала. Почему они ничего не делают? Не берут ее куда-нибудь? Девушка подавила нетерпение. Жизнь! Она подумала: «Буду ли я чувствовать такую же радость от жизни в двадцать лет? В тридцать? В сорок?» Она оттянула пальчиками уголки рта. «Конечно, да. Я не позволю себе измениться… Но жизнь надо использовать на полную катушку. Надо отпустить на волю каждое мерцание страсти, каждый толчок вдохновения». Джин ухмыльнулась. Итак, она плавала здесь, вдыхая перезрелый воздух Станции Эберкромби. Кстати, это приключение. И за него хорошо платят – два миллиона долларов всего лишь за то, чтобы соблазнить восемнадцатилетнего мальчика. Обольстить его, выйти замуж – что за дело. Конечно, он Эрл Эберкромби, и если он столь же величественен, как мистер Веббард… Она с отвращением поглядела на огромное тело Веббарда. О, да, два миллиона есть два миллиона. Если дело окажется слишком уж неприятным, цену следует повысить. Возможно, до десяти миллионов. Не слишком большой кусочек от миллиарда.
Веббард изящно развернулся и молча уплыл обратно, в центральный ствол.
– Пойдемте, – сказала миссис Блейскелл. – Я покажу вам вашу комнату. Вы можете отдохнуть, а всем остальным займемся завтра.
4
Джин облачилась в черный комбинезон, а миссис Блейскелл стояла рядом и искренне жалела ее:
– Бог вас простит, но не надо так ущемлять свою талию. Бедный ребенок, вы сейчас рахитичны, вы худы как дистрофичка! Нельзя так подчеркивать свою худобу! Возможно, у вас найдется несколько подушечек, чтобы подложить куда надо. Не столь это уж важно, ведь вы всего лишь уборщица, но штат из прелестных девушек очень украшает домашнее хозяйство, а молодой Эрл, несмотря на всю странность его характера, ценит в женщине красоту… Теперь дальше. Ваша грудь, мы должны с ней что-то сделать: почему вы почти плоская? Глядите, нет никакой возможности пустить вам под руки красивую драпировку, а? – она указала на свои собственные объемные складки жира. – Предположим, мы закатаем подушечку и…
– Нет, – сказала Джин боязливо. Возможно ли, чтобы ее считали здесь столь безобразной? – Я не буду носить подкладки.
Миссис Блейскелл фыркнула:
– Это только ради вашей собственной пользы, дорогая моя. Я уверена, что мне, такой морщинистой, это не пошло бы.
Джин наклонилась к своим черным туфлям:
– Нет, вы ошибаетесь, у вас очень гладкая кожа, вы просто лоснитесь.
Миссис Блейскелл гордо кивнула:
– Я держу себя в хорошей форме и все делаю для этого, все, что только можно. Скажу вам, когда мне было столько лет, сколько сейчас вам, все было для меня по-другому. Я была на Земле, когда…
– О, вы не родились здесь?
– Нет, мисс. Я была одной из тех бедных душ, которые придавлены прессом гравитации. Только на перемещение с места на место я тратила всю свою энергию, тело просто сгорало. Я родилась в Сиднее, в Австралии, в приличной доброй семье. Они были слишком бедны, чтобы купить мне место на Эберкромби. Мне повезло занять здесь ту самую должность, какая досталась вам, и тогда еще с нами были мистер Юстус и старая миссис Ева, его мать, то есть бабушка Эрла. С тех пор я не спускалась на Землю. Я никогда больше не ступлю на ее поверхность.
– Значит, вы пропускаете фестивали, не увидите новые великие сооружения, не почувствуете больше очарования природы?
– Тьфу, – выплюнула слово миссис Блейскелл, – покрыться отвратительными складками и морщинами? Передвигаться только в машине? На тебя пялятся и тихо ржут за спиной тамошние люди! Они все в заботах, они борются с тяготением Земли и потому тонки как палки! Нет, мисс, у нас собственные пейзажи, свои празднества. Завтра вечером танцуем паванну, затем Пантомима Пышных Масок, Шествие Прекрасных Женщин – весь месяц расписан. Самое главное, я среди своих, среди круглых. У меня на лице никогда не будет ни морщинки. Я хороша, я в расцвете сил и никогда не поменяюсь ни с кем из тех, кто внизу.
Джин пожала плечами:
– Единственная значащая вещь в жизни – это счастье.
Она с удовлетворением взглянула на себя в зеркало. Даже если толстая миссис Блейскелл думала иначе, черный комбинезон на ней выглядел прекрасно, он обтягивал ее бедра и талию. Отсвечивающие матовой кожей ноги, стройные, но круглые, не худые, были хороши – это она знала. Даже если сумасбродный мистер Веббард и странная миссис Блейскелл думали иначе. Подождем, пока удастся попробовать их на молодом Эрле. Фосерингей сказал ей, что он предпочитает девушек из мира гравитации. И тем не менее, мистер Веббард и миссис Блейскелл намекали на иное. Может быть, он любит и тех и других? Тогда он должен любить все, что угодно, лишь бы было теплым, двигалось и дышало. А в это множество несомненно входила и она.
Если бы она спросила об этом миссис Блейскелл прямо, та бы взволновалась сверх меры, была бы шокирована. Хорошая, добродетельная миссис Блейскелл. Материнская душа, не то, что матроны в различных богадельнях и приютах для бездомных, где Джин провела много времени. То были энергичные крупные женщины – практичные и скорые на руку… Но миссис Блейскелл была хорошей, она никогда не оставила бы своего ребенка на биллиардном столе. Миссис Блейскелл боролась бы, голодала бы, чтобы сохранить ребенка при себе и вырастить его… Джин лениво порассуждала на тему, что было бы, будь миссис Блейскелл ее матерью, а мистер Майкрофт отцом. У нее появилось странное чувство, словно душу что-то укололо, но из глубины подсознания выплыло темное тупое негодование, замешанное на злобе.
Джин неловко и раздраженно встряхнулась. Прочь из головы чепуху! Ты играешь одна. Зачем тебе родственники? Они бы никогда не позволили эту авантюру со Станцией Эберкромби… Да, будь у нее родственники, возникло бы множество проблем в том, как потратить два миллиона долларов.
Джин вздохнула. Ее собственная мать не была так добра и удобна для нее, как миссис Блейскелл. Она и не могла быть такой. Вопрос становился чисто абстрактным. Забыть это. Выбросить из головы.