Страница 20 из 35
– Ба! А почему ты не ставишь перед собой более грандиозную задачу, например, полное истребление пнумов или организация уроков пения с кешами?
– Мое честолюбие имеет другую направленность.
– Да, я это знаю. Оно направлено к твоей далекой планете, родине людей. Я постараюсь помочь тебе, но только для того, чтобы доказать, какой ты ненормальный.
– А я, – сказал Трез, – хочу увидеть его далекую планету. Я знаю, что она существует, потому что видел его космический корабль, когда он только прилетел.
Удивленно подняв брови, Анахо посмотрел на юношу:
– Но ты об этом никогда не говорил.
– Но ведь ты меня никогда об этом не спрашивал.
– Как я мог дойти до такой абсурдной идеи?
– Люди, называть факты абсурдом не стоит, так как потом очень часто приходится менять свое мнение.
– Ну, идемте, – обратился к ним Рейт. – Если вы все же готовы идти на самоубийство, наша энергия пригодится нам для других вещей. Сегодня мы будем заниматься сбором информации. А вот и Хельссе. По его лицу я вижу, что он принес нам интересные известия.
Хельссе очень вежливо приветствовал всех троих.
– Ты можешь себе представить, – обратился он к Рейту, – что вчера вечером мне пришлось долго докладывать. Лорд Кизанте дал мне задание: ты должен сделать разумное предложение, на которое он с удовольствием согласится. Он предлагает бумаги, которые мы изъяли у убитого, уничтожить, и я тоже поддерживаю это мнение. А лорд Кизанте мог бы потом пойти и на дальнейшие уступки.
– Какого характера?
– Я предполагаю, что он откажется он некоторых протокольных церемоний, если ты остановишься во Дворце Голубых Йадов.
– Документами я интересуюсь больше, чем лордом Кизанте. Если же он хочет меня видеть, то может сам прибыть в гостиницу.
Хельссе весело засмеялся:
– Твой ответ меня не удивляет. Я сейчас хочу отвезти тебя в Южный Эброн, где мы поищем локара.
– А разве нет ученых йао, которые понимают тексты вонков?
– Для йао такие знания непрестижны.
– За исключением случая, когда кто-нибудь хочет прочитать документы. Но я боюсь, что в этом отношении мы никогда не достигнем единого мнения.
Хельссе прибыл в неописуемо элегантной машине. У нее было шесть высоких ярко-красных колес, и она была украшена массой золотых кистей. Внутри был роскошный салон, отделанный в серых тонах. Сидения были обиты толстым мягким материалом, и под окном из бледно-зеленого стекла стоял буфет с вазами, наполненными сладостями. Хельссе очень вежливо пригласил своих гостей внутрь. На нем был бледно-зеленый костюм в серую полоску, который по своему пошиву и расцветке очень подходил к салону машины.
Когда все уселись, он нажал на кнопку. Дверь закрылась, ступеньки автоматически поднялись.
– Кажется, лорд Кизанте только теоретически отказывается от всего практичного, – заметил Рейт.
– О, он даже не догадывается о существовании подобного механизма. В машине всегда есть кто-нибудь, кто нажимает эту кнопку. Как и другие представители своего класса, он соприкасается со всем только для своего удовольствия. Ты считаешь это странным? Но тебе придется воспринимать дворян йао такими, какие они есть.
– К таковым ты себя, естественно, не причисляешь.
Хельссе рассмеялся.
– Я бы выразил это иначе: я получаю удовольствие оттого, что делаю…
Машина тронулась с места, и Хельссе предложил прохладительные напитки.
– Мы поедем в тот район, откуда черпаем наши богатства, хотя говорить об этом считается у нас вульгарным.
– Такими надменными дирдиры не бывают никогда, – заявил Анахо.
– Вы другая раса. Высокомерие? Я бы этого не сказал. Вонки бы наверняка это оспаривали.
На это Анахо только пожал плечами и ничего не ответил.
Рыночный квартал состоял преимущественно из небольших жилых домов самых разнообразных стилей. Перед нагромождением невысоких широких башенок из кирпича машина остановилась. Хельссе показал на сад за домами, в котором сидело несколько человек в удивительных одеяниях. На них были светлые рубашки и штаны; их длинные, пышные волосы тоже были белыми. При этом кожа их была черной, словно уголь.
– Локары, – сказал Хельссе. – Пришельцы из высокогорий, лежащих севернее Фаласского моря в Центральном Кословане. Они механики. Эти цвета не естественные для них. Они обесцвечивают волосы и красят кожу. Некоторые утверждают, что к этому их принудили вонки еще несколько тысяч лет назад, чтобы их можно было сразу отличить от вонк-людей, кожа которых от природы белая, а волосы черные. Это очень искусный народ, и работают они там, где могут больше заработать. Некоторые работают в мастерских вонков, и многие понимают кое-что из их языка; возможно, что кто-нибудь из них расшифрует эти записи. Видите пожилого человека, играющего с ребенком? Это знаток. С ним я буду разговаривать и договариваться. Наверняка он запросит солидную сумму, и по этой причине я буду вынужден с ним поторговаться.
– Одну минутку, – попросил Рейт. – Я абсолютно уверен в твоей честности, но по своей природе я очень недоверчивый человек, поэтому я пойду с тобой.
– Как хочешь. Я пошлю шофера, и он приведет его сюда.
– Мне кажется, – пробормотал Анахо, – что все уже давно договорено.
Через несколько минут человек подошел к машине и просунул голову через окно.
– Мое время стоит денег, – сказал он. – Что вы от меня хотите?
– Ты можешь кое-что заработать.
– Заработать? Ну, тогда я могу вас выслушать.
Он забрался в машину, и обитые сидения приняли его в свои объятия, от чего он удовлетворенно хрюкнул. Вся машина сразу же пропиталась прогорклым запахом мускусной помады. Хельссе встал перед ним.
– Наше соглашение потеряло силу, – сказал он, косясь на Рейта. – Так что руководствоваться моими инструкциями не нужно.
– Инструкции? Соглашение? О чем ты говоришь? Ты, наверное, принимаешь меня за кого-то другого. Меня зовут Зарфо Детвайлер.
Хельссе махнул рукой.
– Это все равно. Мы хотим, чтобы ты перевел нам один документ вонков… Эта бумага покажет путь к сокровищам. Но переводи точно. И тогда ты войдешь в долю.
– Нет, так не пойдет. Я с удовольствием разделю с вами добычу, но я хочу прямо сейчас получить сто секвинов и не принимаю в свой адрес никаких упреков, если перевод вас не удовлетворит.
– Хорошо. Упреков не будет. Но сто секвинов неизвестно за что? Это смешно! Вот тебе пять секвинов и угощайся всем, что здесь стоит, сколько тебе захочется.
– Последнее я сделаю и так – разве я не ваш гость?
Зарфо Детвайлер забросил в рот полную горсть леденцов.
– Но пять секвинов? Ты думаешь, я олух? Лишь три человека во всей Сеттре могут сказать тебе, где в документах вонков верх, а где низ. А я единственный, кто может их прочитать, так как тридцать лет проработал в их мастерских.
Наконец, сошлись на пятидесяти секвинах наличными и десятой части будущей добычи. Рейт передал ему бумаги.
Старик просмотрел бумаги и пригладил черными пальцами белую гриву.
– Я хочу бесплатно рассказать вам кое-что о вонках. Это очень странный и своеобразный народ. Их мозг работает, как пульс. Так они видят, так они думают и точно так же они говорят. Каждая идеограмма – это смысловое единство. Исходя из этого, чтобы расшифровать текст, нужно попытаться логически осмыслить каждую идеограмму. Что же касается вонк-людей, то те в выражении мыслей не особенно точны. Ну, а теперь перейдем к документам.
Вот этот первый значок. Хм. Видите этот гребень? Он почти всегда обозначает идентичность. Четырехугольник этого цвета, как правило, значит «правда» или «разрешенное наблюдение», а, может быть, и «теперешнее состояние космоса». Этот значок – ну, я точно не знаю… Этот цвет здесь… Я думаю, что это обозначает лицо, которое говорит. Закрашенное внизу… мне кажется, это значит… точно, совершенно верно, это положительное волеизъявление А эти значки обозначают, что здесь имеется в виду определенный порядок какого-то процесса, а другие, вот здесь, указывают на другие элементы. Я не могу их понять, могу только предположить общий смысл. Все это должно в общем звучать примерно так: «Я хочу доложить, что условия идентичны или без изменений» или «лицо прилагает чрезвычайные усилия доказать, что космос стабилен». Что-то в этом духе. Ты уверен, что в этом сообщении речь идет о сокровищах?