Невеста-сорванец

— Мама любит рассказывать о том, что мы с Джеймсом, едва научившись стоять, все время норовили подраться. В Три года я умудрился на секунду поднять Джеймса на вытянутых руках. Мама, насколько я помню, зааплодировала, что, естественно, не понравилось Джеймсу, и он принялся колотить меня деревянным кубиком. У меня было прекрасное детство. А у тебя, Джудит?

Ему показалось, или в черных глубинах ее глаз на мгновение вспыхнула боль? Трудно сказать. Джейсону хотелось расспросить ее, но он понимал, что, если станет допытываться, она немедленно замкнется. Эта живая, лукавая, уверенная в себе девушка могла быть скромной, застенчивой и даже стеснительной — сочетание, сводившее его с ума и заставлявшее быстрее биться сердце. Он осознал также, что больше всего на свете жаждет прижать ее к себе, поклясться, что станет лелеять ее до самого последнего вздоха. Но он не сказал ничего. Джейсон не отличался сдержанностью, но точно знал, что в отношениях с Джудит терпение — не только главная добродетель, но и необходимость. Это обстоятельство немного озадачивало Джейсона, но он был готов смириться с ним, точно так же, как был готов принять ее всю, ее застенчивость и лукавство, как и остальные качества — хорошие и дурные.

— Мое детство тоже было прекрасным. Правда, выпадали и тяжелые времена, как и полагается в жизни. Счастье приходит и уходит, впрочем, как и несчастье.

Джейсон высвободил руку и осторожно коснулся ее подбородка кончиком пальца…

— А сейчас ты счастлива, Джудит? Теперь, когда встретила меня?

Она пожала плечами и принялась теребить его галстук. И ничего не ответила.

Означает ли это, что его отвергли?

Сердце болезненно сжалось: чувство, которого он Доселе не испытывал. Что, если он ошибся в ней?

Джейсон молча выжидал.

Наконец она подняла голову.

— Счастлива ли я сейчас, когда встретила тебя? Знаешь, это странно. Когда вдруг появляется кто-то, очень важный для тебя, забываешь, что вообще существует иная жизнь. И тогда живешь от одной волны счастья до следующей. А между этими волнами — неуверенность, невзгоды и страдания, ибо не знаешь, что думает и чувствует тот другой.

Она на редкость красноречива и совершенно права.

С ней..; — а он признавал, что она важна для него, — он испытал свою долю страданий. И пронзительную неуверенность…

— Возможно, в будущем волны счастья захлестнут все другие чувства, — продолжила она. — Очень скоро, иначе я отправлюсь на тот свет от волнения.

На этот раз он ясно разглядел лукавство. Жаркую, неукротимую вспышку плутовства и искорки веселья в ее взгляде. И представил ее голую и горячую, подмятую его обнаженным телом.

— А я приношу тебе счастье, Джейсон?

Он не ответил. Жадно взглянул на ее губы, аккуратный носик, маленькие ушки, с мочек которых свисали жемчужные серьги.

Она нетерпеливо ущипнула его за руку. Он рассмеялся.

— Значит, умираешь от волнения? Я рад, что ты меня поняла. Да, Джудит, ты даришь мне счастье.

— Не можешь сказать, что твои родители думают обо мне?

Он ей не безразличен. В этом не осталось ни малейших сомнений. Он хотел просить ее стать его женой, прямо сейчас, не тратя времени.

Но что-то удержало его.

Он всем своим существом сознавал, что она не готова к этому.

Все случилось слишком быстро. У него голова шла кругом, внутри все дрожало и пело. Что же должна была чувствовать она, такая молодая и невинная в свои двадцать лет?

И поскольку Джейсон отнюдь не был глуп, то беспечно бросил:

— Мои родители прекрасно к тебе относятся. Совсем как я. Неужели сомневаешься?

— Очень немногие знакомые мне люди рады принять чужого человека в свой дом.

— Значит, тебе не повезло. Может, тебе следует проводить с нами больше времени, прежде чем мы попытаемся найти для тебя новую дорогу к счастью?

— Не знаю, — обронила она. — Возможно.

— Теперь они достаточно хорошо узнали тебя. Считают очень умной, а мой отец даже назвал тебя очаровательной. Я удивленно вскинул брови, а он поклялся, что это чистая правда. И что ты пленила его еще и потому, что остроумна, сообразительна и полна жизни.

Похоже, ей понравились его похвалы, но, несмотря на это, она все же не могла не мучиться сомнениями.

— Но мы так мало знакомы! Я не Корри, которая с детства бывала в вашем доме. Она для них как дочь.

— Разумеется, особенно еще и потому, что она гостит в Нортклифф-Холле с трех лет. И все эти годы была для меня сестрой. Надеюсь, что Джеймс не думает о ней как о сестре. Это было бы ужасно. А теперь к делу. В пятницу родители возвращаются в Нортклифф-Холл.

Мой отец доволен тем, как продвигается расследование, и считает, что больше здесь не нужен. Я, естественно, буду его сопровождать вместе с Реми и тремя сыщиками, которых рекомендовал лорд Грей для охраны отца.

Может, вы с леди Арбакл тоже хотите к нам присоединиться? Погостить подольше? Как по-твоему, леди Арбакл согласится?

— Я должна поговорить с ней, — пробормотала она, глядя на него сквозь полуопущенные ресницы, и добавила:

— Хотя она, по-моему, хочет, чтобы я вышла за графа Джеймс невольно рассмеялся.

— Ты очаровала не только моего отца, но и меня.

Любой мужчина мечтает о такой женщине., но, может твоя тетя предпочтет герцогского отпрыска? Вроде Девлина Монро, вампира Корри.

— Значит, я очаровательна?

— Да, и я бесконечно благодарен за это Богу.

— Интересно, понравится ли мне Девлин? Возможно… Жаль, что он навеки сражен глазами Корри. Встретился с ней взглядом и погиб.

— Одного его имени достаточно, чтобы мой брат обезумел от ревности, хотя сам он еще не сознает, что это именно ревность, а не отвращение к клыкам, вылезающим из десен Девлина при лунном свете, — сообщил Джейсон и, нагнувшись, поцеловал ее. Не смог сдержаться. Да, она леди, черт возьми, но он не желает ограничиваться скромным поцелуем в щечку. Нет, он хотел жаркого, влажного поцелуя, так, чтобы сплетались языки, и сейчас поддался этому желанию.

Ее рот был плотно сомкнут, и Джейсон ощутил, как она изумленно дернулась, когда он коснулся ее губ своими.

Был ли он первым мужчиной, которому удалось поцеловать ее? Похоже, что так: недаром она не знала, что делать.

Мысль о том, что именно ему суждено научить ее всему, вызвала в нем желание откинуть голову и запеть хвалебный гимн пухленьким гипсовым херувимчикам, украшавшим потолок гостиной дома Арбаклов.

Вынудив себя отступить, он пообещал:

— Я напишу твоему кузену в Куме. Возможно, рано или поздно он захочет повидаться со мной, поскольку мы с тобой становимся ближе.

— Н-не знаю… я ведь только недавно приехала в город. Как насчет графа, который непременно ждет где-то за углом, готовый осыпать меня цветами и прелестными стихами?..

И тут он снова поцеловал ее, вернее, чмокнул в кончик носа и быстро пошел к выходу. А Джудит продолжала стоять посреди гостиной, прислушиваясь к стуку его сапог по мраморному полу. Раздались приглушенные голоса и звук открывшейся и закрывшейся двери.

И все сменилось мирным молчанием осеннего дня, прерываемым только негромкой дробью дождевых капель о стекла. Ну почему в Англии всегда идет дождь? Правда, в Ирландии дождей еще больше.

Она одна. В этот момент ей казалось, что большую часть жизни она была одна. Что же с ней будет? Он почти попросил ее выйти за него. Джудит обхватила себя руками. Она знала это, чувствовала. Что ждет ее впереди?

Несколько часов спустя на музыкальном вечере в просторном городском доме лорда Болдуина на Беркли-сквер Джейсон спросил ее, где именно находится Куме. Джудит дала ему точный адрес и скромно добавила:

— Я собираюсь поехать в Италию, пока ты в Ирландии станешь изучать методы управления фермой, рассматривать лошадей и посещать скачки Удар вожделения был так силен, что Джейсон едва не упал. Боже, его плоть твердеет при одном взгляде на нее.

— Насколько я знаю, Венеция прекрасна осенью, — жизнерадостно сообщил он. — Не слишком холодно, и ветер не так дует. Мы с братом побывали там три года назад. И признаюсь, как-то ночью так напились, что свалились в канал.