Станция Араминта

– А все вокруг будут в костюмах? – поинтересовалась Вейнесс.

– Почти все. С завтрашнего дня и до конца Смолена. Но мы всегда можем что-нибудь найти в гардеробе театра. Мы завтра утром первым делом отправимся туда.

– Костюмы позволяют вести себя более расковано, – заметил Мило. – Не спрашивайте, откуда я это знаю: мне просто это сейчас пришло в голову.

– Я всегда считала, – сказала Вейнесс, – что люди выбирают себе костюмы в соответствии с тем, какими бы им хотелось быть.

– В общих чертах, вы говорите об одном и том же, – согласился Глауен. – На площадке всегда найдешь больше демонов и полуголых менад, чем маленьких красивых птичек или корзин с фруктами.

– А у тебя какой будет костюм? – озорно спросила Вейнесс. – Красивой птички?

– Нет, – ответил Глауен. – Я буду темным дьяволом, таким невидимым… ну, если, скажем, неожиданно выключить свет.

– В этом отношении я белая ворона, – сказал Мило. – Ни одной идеи, я в полной растерянности, тут все вопросы к психоаналитику.

– Ты очень хорошо будешь чувствовать себя в костюме Пьеро, – сказала Вейнесс. – Это не так будет бросаться в глаза, – и уже повернувшись к Глауену, добавила, – Мило считает, что желание выделиться говорит о бесцветности личности.

– Я об этом еще подумаю, – сказал Мило. – А теперь, если позволишь, я бы пошел спать.

– И я, – сказала Вейнесс. – Спокойной ночи, Глауен.

– Спокойной ночи.

Глауен отправился в свои комнаты. Шард окинул его взглядом с ног до головы и сказал:

– Похоже, для тебя задание было не труднее обычного экзамена.

– Все оказалось не так плохо, как я ожидал, – равнодушно ответил Глауен, – особенно, когда подумаешь, как Арлес марширует вокруг забора.

– Да, это самое большое утешение, – согласился Шард, – ну и что ты думаешь о своих краснощеких Натуралистах?

– Пока трудностей с ними не было.

– Уже легче.

– Сначала было не просто. Я думал, они начнут говорить об экологии или о питательных свойствах рыбного масла, но когда я об этом заговорил, то они не проявили никакого интереса. Наконец, я открыл бутылку Зеленого Цоквеля, и разговаривать стало проще. Но все равно, мне они кажутся еще какими-то скованными.

– Не у себя дома, да еще в незнакомом окружении, конечно, они чувствуют себя неуютно и стесняются.

– А чего им стесняться? – с сомнением покачал головой Глауен. – Они хорошо воспитаны и прилично одеты, и даже, можно сказать, довольно симпатичны. Хотя, девочка немного плосковата.

Шард поднял брови.

– Плосковата? У меня сложилось другое впечатление. Согласен, полногрудой ее не назовешь, но на нее приятно посмотреть… Ну, и какую тему для разговора вы, в конце концов, нашли?

– Я рассказал им про Сиско и ворованное оборудование. Их это очень заинтересовало… намного больше, чем я ожидал. Складывается такое впечатление, что на Штроме вопрос об йипи стоит в центре политики.

– Мне тоже так говорили, – согласился Шард, – одна из фракций уже готова изменить свои взгляды, по крайней мере, они уже признали силу и насилие как инструмент политики. Другая фракция состоит из старомодных Натуралистов, которых не так-то просто переубедить. Эти хотят, чтобы йипи или перестали плодиться, или покинули Кадвол, или и то, и другое вместе. Хранитель пока держит нейтралитет, но в частных беседах он, похоже, склоняется на сторону консерваторов.

– Мило в данном вопросе высказался еще более определенно, особенно после того, как внимательно выслушал теорию Чилка.

– Похоже, ты лучше информирован, чем я, – заметил Шард. – И в чем же заключается теория Чилка?

– Он считает, что йипи по кусочкам украли у нас целый флаер. Он говорит, что, согласно инвентаризационным ведомостям, хотя в них сам черт ногу сломит, произошло нечто подобное.

– Интересное замечание.

– Мило высказался следующим образом: «Если они украли флаер, то они хотят куда-то лететь, а если они украли оружие, то определенно собираются стрелять в кого-то».

– И все это из-за того, что ты нажал на курок незаряженного пистолета, – сказал Шард, потирая подбородок.

Утром Глауен повел Мило и Вейнесс по проспекту Венсей, мимо Лицея, к театральным складам, где хранились сценическое оборудование и костюмы. В здании никого не было. Все трое пошли вдоль вешалок с костюмами, рассматривая и примеряя их. Мило в конце концов выбрал себе костюм арлекина с черными и желтыми квадратами и с черной треугольной шляпой. Вейнесс отобрала с полдюжины костюмов и долго не знала, на каком остановиться, но наконец выбрала удобно облегающий руки и ноги розовый цельный костюм с черными помпонами впереди. Кроме того она подобрала узкий колпак с прорезанными для глаз щелочками и с вырезами для носа, рта и подбородка, увенчанный короной из изящных серебряных спиралей, которые охватывали ее волосы.

Без всякого стеснения Мило и Вейнесс скинули свои одежды и облачились в костюмы.

– Глауен сделал нас пестрыми и неузнаваемыми, – прискорбно сказал Мило, – и теперь мы, возможно, натворим всяких безобразий. Наверняка у Глауена в голове куча подобных планов.

– О приличиях можно не беспокоиться до тех пор, пока тебя не узнают, – заметил Глауен. – Поэтому будь осторожен или, по крайней мере, старайся быть неприметным.

– Очень симпатичный костям, и я в нем прекрасно выгляжу, – сказала Вейнесс, рассматривая себя в зеркало. – Я похожа на изящного розового зверька.

– Ты выглядишь скорее как розовая воздушная фея, что и было задумано с самого начала.

– Нам так и остаться или переодеться снова в свои одежды?

– Оставайтесь так. Я сейчас тоже одену свой костюм, и мы пойдем на поиски приключений.

В Доме Клаттуков Глауен превратился в темного демона и позвонил Сессили.

– Мы все уже в костюмах и готовы к выходу. Нам за тобой зайти?

– Бесполезно. С Кассиопеи приехали мои родственники, и я вынуждена была до полудня гулять с ними по городу.

– Встретимся за обедом в «Старом дереве».

– Постараюсь подойти. Если нет, то вечером встретимся за столиком под фонарями. Во что одеты твои друзья?

– Мило нарядился арлекином, в черную и желтую клетку. Вейнесс – в костюме розовой воздушной феи. А ты в чем?

– Еще даже не знаю. Миранда решила поразить всех своим костюмом Пьеро. Я, возможно, сделаю то же самое, по крайней мере, сегодня.

Утро прошло очень приятно. В полдень все трое нашли себе столик в «Старом дереве» – ресторане, или скорее таверне под открытым небом. Как следовало из названия столики стояли вокруг старого дерева, окруженного сиренью и увитого местным плющом. Из таверны открывался вид на площадь, по которой сновало множество людей в карнавальных костюмах.

Чуть позже появилась Сессили, одетая не в костюм Пьеро, а в какой-то фантастический наряд, сделанный из всего, что попало ей под руку. По ее словам, это был наряд танцовщицы из храма Кали на древней Земле.

– Так вот как они выглядели, – сказал Мило.

– Это совсем не обязательно, – возразила Сессили. – Этого я не гарантирую… Что мы будем есть?

– А что ты предложишь? – поинтересовался Мило.

– А здесь все хорошо. Мне особенно нравится мясо на шампуре с горячим соусом и хлебом.

– И к этому очень хорошо подойдет холодное пиво, – добавил Глауен.

– Только не мне, – возразила Сессили, – Флорест опять все поменял, и мне к Милдену до полудня нужно выучить две новые пьесы. Они не трудные, но займут все мое время… Смотрите! А вон он и сам идет!

Сессили указала на высокого человека с острыми чертами лица и с мягкими пышными кудрями, который вышагивал по площади на длинных тонких ногах.

– Все, включая и его самого, признают, что он гений, – сказала Сессили. – Он хочет построить новый большой «Орфей» и привлечь туда артистов и публику со всего Хлыста. Он продал бы даже свою бабушку, лишь бы получить финансирование.

– А какую музыку ты исполняешь? – спросила Вейнесс Сессили.

– Самую разную. Вечером в Верд я буду играть вместе с квартетом на флейте и цимбалах. Вечером в Милден я просто сыграю несколько пьесок на клавикордах. Ну, а ночью в Смоллен, когда будет фантасмагория, я буду играть в оркестре на флейте, пока не наступит мой выход на сцену в роли бабочки. Ну вот и все.